Виктор МИШИН: Какое «золото партии»? Вы о чем?

Виктор Мишин был первым секретарем ЦК ВЛКСМ. Теперь он председатель правления «Крокус-банка». Никто из советской номенклатуры так легко, органично, естественно не вписался в современный российский истеблишмент, как бывшие комсомольские работники. Мишин – из их числа.

– День рождения комсомола вы по-прежнему отмечаете?- Да, каждый год 29 октября собираемся с друзьями, чтобы повидаться, поднять рюмку, вспомнить, какими молодыми, красивыми, задорными мы были. – И за что первый тост?- За уникальную организацию, за наш Ленинский комсомол. Хотя, надо признать, не все в нем было безупречно. Хватало и формализма, и ненужного копирования методов работы партийных комитетов. Но много было настоящего, серьезного, важного. – Ну например?- Да что говорить! Становой хребет сегодняшней российской экономики, вне зависимости от нынешних форм собственности, создавался руками молодых, и комсомол был во главе этой работы. Сколь ни пафосно это звучит, но из песни слов не выкинешь: строительство Днепрогэса, Турксиба, БАМа, освоение тюменских нефтяных и газовых месторождений, прокладка трубопроводов, по которым сегодня качаются туда нефть, а обратно – нефтедоллары, – это все делалось руками комсомольцев. – А кому и за что присуждалась премия Ленинского комсомола?- Эта премия присуждалась молодым за достижения в области науки, техники, производства, культуры. Геннадий Месяц, Евгений Велихов, Юрий Овчинников, Александра Пахмутова, Алексей Баталов, Николай Губенко, Иосиф Кобзон… Какое созвездие имен! Всех невозможно перечислить. Причем эта премия имела особую ценность. Ведь как бывало с Госпремией, допустим, в области науки? Там ученые пробивали в лауреаты представителя своей научной школы. По принципу: «Есть две гипотезы: одна – моя, остальные – ошибочные». А премия Ленинского комсомола была в меньшей степени подвержена конъюнктуре. – Это что же, ЦК ВЛКСМ во главе с вами мог дать премию не тому, «кому надо»? Как-то не очень верится.- Выйти далеко за рамки было, конечно же, невозможно. Но некую независимость от официальных настроений подчас удавалось проявить. Помню историю с присуждением премии эстрадному певцу Валерию Леонтьеву. Его выдвинула украинская республиканская комсомольская организация, он в то время был солистом Ворошиловградской филармонии. Пел исключительно советский репертуар. И был отзывчив: по первому свистку ехал сегодня на БАМ, завтра – на погранзаставу… Я понимал, что внешний вид его многим не нравится. И мы минут сорок обсуждали кандидатуру Валерия Леонтьева.- Ваша личная позиция какова была?- Поддержать. Хотя многие сомневались. И я сознавал, что еще будет критика со стороны старших товарищей. Тем более что в обойме претендентов были народные коллективы (какой-то ансамбль – кажется, ложкарей), молодая оперная солистка Большого театра, кто-то еще вполне достойный… И все-таки мы дали премию Леонтьеву. На другой день у Лигачева (секретаря ЦК КПСС, члена Политбюро. – В.В.) была встреча с Тихоном Хренниковым и Родионом Щедриным. И в ходе разговора они затронули эту тему: мол, как же так, почему премией Ленинского комсомола обошли талантливую молодую солистку Большого театра? Егор Кузьмич хватает телефон АТС-1, по которому громкость такая, что слышно на весь твой кабинет. И вот по этому телефону он учиняет мне разнос. Если бы у меня в тот момент не сидел человек, для которого я был большим авторитетом, я бы, возможно, грешным делом начал мямлить: мол, виноват, простите, бес попутал… Но Лигачев орет так, что каждое его слово доходит до слуха не только моего. Я пытаюсь ему что-то объяснить, а он ничего слышать не желает. Тогда я говорю: «Егор Кузьмич, если Центральный Комитет партии сочтет, что бюро ЦК ВЛКСМ поступило неправильно, присудив премию Валерию Леонтьеву, я, как ведущий бюро, готов нести персональную ответственность за наше коллегиальное решение». Но я понимал: ЦК КПСС никогда официально не примет решение о том, что бюро ЦК ВЛКСМ ошиблось. – А как вы восприняли нашумевшую повесть Юрия Полякова «ЧП районного масштаба», в которой комсомольские работники были выставлены не в лучшем свете?- О, это тоже была история! Повесть Полякова готовилась к публикации в журнале «Юность». Звонит мне Романов, начальник Главлита, главный советский цензор: «Виктор, ты знаешь, тут Андрей (Дементьев, главный редактор «Юности». – В.В.) хочет напечатать пасквиль на комсомол. Я прочитал. Хочу согласовать с тобой позиции». Только я положил трубку – звонит Дементьев: «Виктор, Главлит рубит у меня хорошую повесть молодого писателя. Может, ты прочитаешь?» – «Хорошо, присылай гранки». Он присылает, я приглашаю Владимира Егорова, заведующего отделом пропаганды, и говорю: «Володя, вот тебе гранки. Прочтешь, завтра утром мне передашь. А послезавтра утром мы с тобой поговорим». Он прочел, передал мне. Даже не лично – через приемную. Я вечером прочел. Через день собираемся. Я говорю: «Ну чего?» Он говорит: «Нормально». – «Я тоже считаю, что нормальная повесть. Все взвешенно. Есть недалекая секретарь по школам. Есть очень хороший, реальный такой второй секретарь. И первый секретарь тоже вполне себе. Надо печатать. Единственная просьба – позови к себе Юру Полякова, потому что я не хочу к себе приглашать, это будет давиловка какая-то. Попроси его в «Смене» напечатать эту повесть». Журнал «Смена» был органом ЦК ВЛКСМ и выходил два раза в месяц. Одно дело, если это напечатано в органе ЦК ВЛКСМ, и совсем другое, если в литературно-художественном журнале Союза писателей РСФСР. Разница есть, согласитесь. Между прочим, гонорар в «Смене» был в два раза больше, чем в «Юности». – Зачем «Смена» вам потребовалась? Что вы этим хотели показать?- Я хотел показать, во-первых, что ЦК комсомола публикацию повести поддерживает, а во-вторых, что ЦК сам видит поднятые в ней проблемы, озабочен ими и потому в своем журнале эту повесть печатает. Так «Юность» или «Смена»? Для молодого писателя в те времена это был не вопрос. Ну конечно же, «Юность»! Так что мы не очень удивились, когда на наше предложение Юра ответил отказом. Вот так в «Юности» появилась эта повесть. Скажи мы тогда «нет», я даю вам триста процентов гарантии, что она бы в то время не появилась. – Как вы пережили крах СССР? У вас было ощущение, что это еще и крах вашей личной карьеры?- Мне один человек в начале 90-х годов сказал: «Знаешь, в чем твоя главная ошибка? Ты все время руководствуешься песней: «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Нет, ты сперва о себе подумай, тогда легче станет думать о Родине». Я с ним не согласен. В 91-м году, когда рухнул Советский Союз, было тяжело, очень тяжело. Но думал я тогда не о крахе своей личной карьеры.- После августовского путча при таинственных обстоятельствах погиб управделами ЦК КПСС Николай Кручина. Вы в ту пору были его первым заместителем. К вам наверняка появились вопросы. – Я в жизни никогда ничего не крал, но не дай бог еще когда-нибудь пережить такое унижение, как обыск на квартире.- А что искали?- Если коротко – «золото партии». Его тогда всюду искали. Очень долго искали. И ничего не нашли. Мы с Колей Капанцом, моим коллегой по Управделами ЦК, заняли принципиальную позицию: «Ребята, на 1 июля 1991 года собственность КПСС составляла чуть больше 16 миллиардов рублей. Из них примерно 8,8 миллиарда заключались в недвижимости, остальные денежные средства открыто находились в банках. Какое «золото партии»? Вы о чем?»- Демонтаж партийного аппарата происходил при вашем участии?- Сказал бы чуть иначе: я возглавлял работу по цивилизованному свертыванию деятельности аппарата ЦК КПСС.- Вы лично?- Я лично.- Сколько времени это заняло?- С конца августа и примерно до декабря. Представьте, приходит подписанное Иваном Силаевым постановление Совмина России. Я звоню: «Иван Степанович, что же вы делаете? У нас есть Кодекс законов о труде, и согласно ему увольняемый человек в связи с прекращением деятельности организации имеет право на три выходных пособия». Он передает трубку начальнику правового управления. Я говорю ему: «Слушайте, вы чем руководствуетесь – революционной целесообразностью или законом?» Надо отдать должное Силаеву, он отменил незаконное распоряжение правительства и подписал новое, приведя его в соответствие с КЗоТом. Короче, всем работникам аппарата ЦК выплатили трехмесячное выходное пособие. Там еще было около 600 кормящих матерей, их всех пристроили. – А передача партийного имущества как происходила?- Тоже негладко. Приходит один мой коллега, заместитель управделами, и говорит: «Передать собственность». Я говорю: «Ты что, очумел? Партийное имущество – это имущество КПСС, а не ЦК КПСС. Санатории, поликлиники, издательство «Правда» и все такое прочее можно передать только в хозяйственное ведение, но никак не в собственность». В общем, все было оформлено надлежащим образом в соответствии с законами и уставом КПСС.- После этого вы с чистой совестью занялись бизнесом. Кажется, уже к концу 91-го возглавили компанию «Эко-пром». Так?- Не возглавил. Я был заместителем генерального директора государственного консорциума «Эко-пром». Но вовремя оттуда ушел.- Что значит вовремя?- Ну ребята там заигрались. Какие-то алмазы куда-то продавали… Оттуда я ушел в «Олимпийскую лотерею». Было такое совместное предприятие. – Совместное с кем?- С греками. Для них это был изначально затратный проект. Но они свои деньги отработали, поскольку получили благодаря этому немало приличных заказов на связь. А после Станислав Шаталин пригласил меня в фонд «Реформа». И до кончины Станислава Сергеевича, блестящего ученого-экономиста и прекрасного человека, я в этом фонде работал.- А потом? – Потом последовало приглашение возглавить «Крокус-банк». С 1996 года я здесь. У нас маленький универсальный банк, работает с физическими и юридическими лицами. Мы одними из первых получили свидетельство о страховании частных вкладов. И сейчас себя чувствуем достаточно спокойно, потому что у нас вкладчики в основном люди вменяемые. У нас сторонних вкладчиков практически нет.- Сторонние вкладчики – это кто?- Которые с улицы пришли. А наши вкладчики знают нас с давних пор. – Кто-то говорит – комсомольское братство, кто-то – комсомольская мафия. Но некое сообщество бывших райкомовцев, обкомовцев, работников ЦК ВЛКСМ – это не миф? Оно действительно существует?- Насчет мафии не знаю. Но прочные связи, комсомольская солидарность, или, говоря по-нынешнему, корпоративный дух – все это есть, не отрицаю. Думаете, для чего мы собираемся в день рождения комсомола? Чтобы выпить? Да нет, нам есть с кем выпить. Дело в другом. Дело в том, что те связи, которые у нас установились в молодости, они очень устойчивые. Потому что завязывались в искренней, подлинно дружеской атмосфере. В ней не было места корысти, мелочному расчету. – Чем вы объясняете, что бывшие комсомольские работники так быстро приспособились к новой реальности, вошли в нее, как нож в масло?- Тем, что в комсомоле люди проходили хорошую школу. Шел естественный отбор. Что такое школа комсомола? Это четкая организация дела. Это навык работы с людьми. Это воспитание в себе руководящей воли. Это и способность, когда надо, быть дипломатом. Именно это, а также сравнительно молодой возраст позволили бывшим комсомольским работникам адаптироваться к новым реалиям. – Как вы относитесь к современным молодежным движениям? «Наши», «Местные», «Молодая гвардия «Единой России»… Это вам нравится?- Признаюсь, не очень. Кто такие «Наши»? Это организация? Они говорят: «Мы – проект». Устав есть? Нет. Ну хорошо, проект. И понятно, для чего он понадобился: давать отпор «оранжевым» настроениям. Но кадровая элита из него не выпестуется. Не создана еще такая нанотехнология, чтобы из мальчишки или девчонки, пусть даже небесталанных, вырастить лидера. Не бывает такого. В лучшем случае получится генно-модифицированный огурец, без цвета и без запаха. А люди, прошедшие школу комсомола, – вот они, у всех на виду. Это и председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, и губернатор Самарской области Николай Меркушкин, и глава Северной Осетии Теймураз Мамсуров, и сенаторы Артур Чилингаров, Зинаида Драгункина… Тьма людей. Это же все комсомольцы. – На ваш взгляд, сегодня нужна всероссийская молодежная организация?- Нужна. Но воссоздать в нынешних условиях такую могучую организацию, какой был наш Ленинский комсомол, решительно невозможно. На это я не уповаю. Единственная моя мечта – чтобы лидеры сотен молодежных организаций, несмотря на различие взглядов и убеждений, объединились для представления и защиты коренных интересов молодежи. Ведь есть же эти интересы. К примеру, равный доступ к образованию, спорту, культуре… У молодежи много интересов, требующих деятельного внимания к ним. Так что есть ради чего объединяться.