Вечный спутник, впереди идущий Им был Пушкин для Розанова. А для нас?

Василий Розанов, русский философ и литературный критик конца ХIХ – начала ХХ века, отличается глубоким и своеобразнейшим взглядом на историю России, роль писателей в духовной жизни народа. Нет ни одного его суждения, которое повторяло бы общие места или расхожие мнения. Он никогда не шел в русле литературной моды. Поэтому его статьи о Пушкине так не похожи на избитые и пусто-восторженные панегирики, которыми – может быть, невольно – часто грешат исследователи пушкинского творчества. Недавно из типографии вышла книга “В.В.Розанов о Пушкине. Эссе и фрагменты” (М.: Издательство гуманитарной литературы, 2000). Ее подготовил известный знаток и исследователь творчества Розанова Виктор Сукач. Книга не только чрезвычайно интересна (от розановской прозы вообще трудно оторваться), но и полезна каждому, кому небезразлична судьба русской литературы, – она добавляет эрудиции, знакомит с новыми и свежими мыслями.
Достоевский был для Розанова “духовным родственником”, Гоголь привязывал его тайной творчества, “недоступной и фатальной”. Пушкин был “вечным спутником, впереди идущим”. Розанов любит Пушкина как человека и как поэта, как обывателя и как гражданина. “Пушкин есть как бы символ жизни: он – весь в движении, и от этого так разнообразно его творчество. Все, что живет, влечет его, и, подходя ко всему, – он любит и воплощает”.
Розановские характеристики Пушкина отличаются цельностью, объемностью, историчностью. Розанов считал, что Россия “спокойно и до конца может питаться и жить одним Пушкиным. Пушкин может быть таким же духовным родителем для России, как для Греции был – до самого ее конца – Гомер”.
Розанов всегда особо выделяет трех писателей, проходящих для него “вместе”, через “золотую русскую литературу”: “У Пушкина, Лермонтова, Гоголя все “божественно” в самом серьезном смысле…”.
С позиций современного здравого смысла подобная характеристика может вызвать недоумение. Но чтобы понять Розанова, надо отказаться от привычных позитивистских представлений, ибо вся его критика далека от современных нам понятий академического, формалистического, структуралистского анализа, а построена на особом, “возвышенном”, арсенале терминов.
Для его критического анализа естественны такие понятия, как “благородный”, “целомудренный”; он пишет о “благородстве русской литературы” и о “низости современной литературы”. Но именно благодаря этим на современный взгляд “отжившим” терминам, как справедливо замечает В. Сукач, Розанов говорит о русской литературе гораздо шире, глубже и тоньше. “Позитивизм давно съел “божественность вещей”, которые так волновали Розанова”.
В статье “Вечно печальная дуэль” Розанов заявил, что творчество Пушкина завершает большой этап развития русской литературы и русского языка. По духовному настроению последовавшие за ним писатели: Гоголь, Лермонтов, Достоевский и Толстой – резко отделились от Пушкина. Именно “структурой духа” этих писателей – определилось дальнейшее развитие русской литературы. Спустя несколько лет Розанов подтверждает свое суждение: “Ни Гоголь, ни Достоевский, несмотря на великий культ Пушкина, не имеют ничего в себе пушкинского и, в сущности, совершенно “выели” (как выедает кислота) пушкинскую стихию в русском сознании, пушкинскую ясность, пушкинский покой, пушкинское счастье. “Съели наше счастье” великие русские мистики, начиная от Гоголя. И повели к тем тревогам духа, каким вели в Палестину ее “пророки” и Рим повел апостол Павел. Вот “Павлова начала” очень много в них”.
Розанов нам сейчас особенно близок в своих суждениях о надвигающемся “кризисе истории”, о грядущих катастрофах в России и Европе. В период 1917-1918 годов он отрицательно отзывался о современной ему литературе, обвиняя ее в спекулятивном и паразитическом отношении к истории и жизни. “Когда мы читаем Пушкина и Лермонтова и сравниваем их с Куприным и Андреевым, нам и в голову не приходит, что это люди совершенно иных цивилизаций, разной истории, то есть что под Пушкиным и Лермонтовым лежит какая-то забытая и совершенно разрушенная цивилизация”, – утверждал Розанов.
Сейчас, на переломе тысячелетий, отношение Розанова к Пушкину – завет нам: “Пушкин научает нас чище и благороднее чувствовать, отгоняет в сторону всякий нагар душевный”.
Наталья ДАНИЛОВА