Ваше слово… товарищ высшее сословие

Как мы с вами подрываем нервы друг друга бомбами смайликов, а затем баним не самого положительного, с нашей точки зрения, собеседника, это всем известно. Но хуже мы осведомлены о том, как 200 лет назад Николай Михайлович Карамзин изъяснялся с супругой Катериной Андреевной Вяземской, или о том, какие правила хорошего тона за столом были важны для княжны Волконской и князя Голицына. Предлагаю последовать примеру Карла Фридриха Иеронима барона фон Мюнхгаузена (со слов Рудольфа Распе) и разогнать облака. В нашем случае – облака незнания.

Книжная серия «Культура повседневности» издательства «Новое литературное обозрение» насчитывает почти два десятка изданий. Согласитесь, есть где разгуляться гурману! Здесь и о чахотке, и про историю меланхолии, и о внебрачной жизни, и об истории (atención!) жены. Самых привередливых наверняка заинтересует история оргазма. В общем, если слюнные железы вашего интеллекта активизировались, вы на верном пути. Я же сегодня буду рассказывать о новинке этой книжной серии – книге Алины Шокаревой «Дворянская семья: культура общения».

Твердый переплет уже стимулирует усиленный выброс серотонина, а картина неизвестного художника «В комнате» и вовсе выбивает почву из-под ног. Картина эта до сих пор хранится в Русском музее Санкт-Петербурга и хорошо известна всем тем, кто своевременно посещал уроки МХК в школе.

Ну-с, давайте разбираться в идеалах дворянского менталитета первой половины XIX века, в их коммуникативных навыках и речевых изысках!

Поэт Петр Андреевич Вяземский боготворит свою супругу Веру Федоровну. С поля боя под Бородином князь пишет жене: «Ты в душе моей, ты в жизни моей. Я без тебя не мог бы жить». Другой поэт, Александр Сергеевич Грибоедов, автор «Горя от ума», также очень нежно, почти высокопарно, что было скорее свойством эпистолярных пристрастий самого влиятельного сословия, обращается в письмах к супруге: «Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше» или: «Потерпим еще несколько, Ангел мой, и будем вместе, чтобы нам после того никогда более не разлучаться».

Николай Михайлович Карамзин, историк, основатель русской сентиментальной прозы, пишет в письме своему приятелю Вильгельму Вольцогену (к слову, известному археологу): «Да, милый барон, я должен лишь благодарить Провидение за мое теперешнее положение, в котором мне почти нечего жалеть. Милая и нежная супруга – настоящее сокровище в этом мире».

Обратили ли вы внимание на то, какое важное значение придают дворяне эпитетам, щедро расставленным вместо и возле имен адресатов? Какая утонченность при обращении и насколько это важно для авторов! Позже Достоевский использует эти приемы в своем первом романе «Бедные люди». Правда, там переписываться будут уже не дворяне, а бедный титулярный советник Макар Девушкин со швеей Варварой Добросëловой. Хорошо, что мы сегодня лишены этого лингвистического варварства и, прочитав письмо в «электронке», начинающееся со слов «Милостивый государь!», смело отправим его в корзину.

Глава с названием-цитатой «И барский гнев, и барская любовь» разжевывает детали и тонкости взаимодействия дворян с низшим сословием. Крепостные и, реже, свободные крестьяне занимали в барских домах должности слуг, швейцаров, поваров, управителей, воспитателей и даже нянь, как в случае с Ариной Родионовной. Конечно, существовали негласные правила коммуникации. Часто хозяева бранили своих работников, но на большие христианские праздники, такие как Пасха и Рождество, мирились и одаривали слуг. «В богатых домах слуг было так много, что у каждого существовала определенная зона ответственности, – пишет Шокарева. – Например, жившая у матери Анненкова старая полная немка должна была греть кресло!» К слову, Анненковы – это старинный дворянский род, упоминающийся с XV века. Варвара Николаевна Анненкова, о которой идет речь, издала два поэтических сборника, одну драму и сказку «Чудо-юдо». Последняя является вариацией русской народной сказки «Иван – крестьянский сын и Чудо-юдо», в которой Чудо-юдо – это группа многоголовых драконов, живущих за рекой Смородиной, через которую они перебираются по Калинову мосту.

Любопытно отношение дворян к смерти. О ней говорить считалось неделикатным. В сознании россиян XIX века самой достойной считалась христианская кончина, но идеалом дворянина была смерть на поле брани, а если в постели, то «мирно, простившись с домочадцами, успев послужить Отечеству и не оставив долгов в прямом и переносном смыслах – обид, невыполненных обещаний и обязательств».

Вопрос об отношениях с родителями стоял остро в высшем свете уже в XIX столетии, хотя в дворянских семьях власть родителей была беспрекословной, а уважение к ним – огромным. В законодательстве того времени отсутствовала глава о правах ребенка. Вся забота о юном дворянине возлагалась на плечи родителей. Детей в мемуарах упоминали редко, так как записи были адресованы совершеннолетней аудитории. Ребенок же воспринимался как личность, нуждающаяся в воспитании и направлении развития в сторону идеала. Такой подход усиливал иерархичность всего общества и являлся крайне консервативным. При этом дворянские дети получали самое качественное и разностороннее образование, о чем писал Петр Чаадаев: «Образование совершенно необыкновенное, столь дорогое, блистательное и дельное, что для того, чтобы найти ему равное, должно подняться на самые высокие ступени общественных положений».

В конце книги озвучен впечатляющий реестр источников и использованной литературы, послуживших опорой в формировании этого ценного издания. Имеются ссылки на Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный архив литературы и искусства, Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Такие книги определенно стоят прочтения!

Алина Шокарева. Дворянская семья: культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века. – 2‑е изд. – М. : Новое литературное обозрение, 2021. – 304 с.