Варежка. Рассказ моей попутчицы

Это случилось во время зимних каникул моего сына Вадика, ученика пятого класса. Погостив в деревне у своей родни, мы собрались с ним обратно в поселок. Несмотря на ударивший к утру мороз, за прошедшую ненастную ночь выпало столько снега, что рейсовый автобус так и не пришел. Наверное, водитель испугался завязнуть по дороге. Хорошо, что сосед одолжил мне сани с кобылой.

Досье «УГ»Журнал «Природа и человек. ХХI век» – издание для неравнодушных, пытливых и стремящихся к духовному росту людей. Помимо вопросов экологии, здоровья, религии мы рассматриваем и вопросы нравственности, ответственности не только за свою страну, но и за свою душу. Вместе с читателями мы путешествуем по загадочному миру природы, частью которой и самой большой ее тайной и является человек. «Взгляд за горизонт», «Аномалия», «Идеи, гипотезы, открытия», «Экспертиза», «Целебник», «Познай себя», «Версии», «Экология человечности», «Духовное наследие» и многие другие рубрики интересны, полезны и любимы нашими читателями. Подписаться на журнал «Природа и человек. ХХI век» можно с любого месяца. Наши индексы: 49149, 48995, 48998 в каталоге «Роспечать» или 4067, 60188, 60189 в каталоге «Почта России».До встречи на страницах журнала!

И тут ко мне подошел дед Матвей: попросил отвезти своего внука Илью в наш поселок к его тетке. Я согласилась, потому что всегда жалела Илью, этого больного детским церебральным параличом десятилетнего мальчишку. Тяжело было видеть, как по утрам на скрюченных ножках Илья добирался до нашей церквушки и, встав у ее дверей, протягивал дедову потрепанную шапку для подаяния.

Усадив его в сани рядом с Вадиком, я дернула вожжи…

Я принялась стегать лошадь кнутом, и та понеслась во всю прыть. И вдруг на крутом повороте сани повалились набок…

Пока я их подымала, выбилась из сил. Осмотрела ребят: кажется, не ушиблись. Вижу, у Вадика левая рука голая. Стала искать его варежку – да разве в таком глубоком снегу ее найдешь?..

Я велела Вадику засунуть ладонь в рукав шубы, и мы поехали дальше. Но через некоторое время услышала хныканье сына. Я в любой момент была готова отдать Вадику свою перчатку, однако не смогла бы на таком морозе обнаженной рукой держать вожжи…

Почувствовав, как гулко забилось сердце, я стянула с левой руки Ильи его варежку (тот даже не сопротивлялся) и быстро надела ее на ладонь сына. Затем, запихав обнаженную кисть Ильи в рукав его дырявого пальтишки, села на свое место и ударила кобылу кнутом…

«Пускай я дрянь, – думала в пути. – И, уверена, на моем месте точно так же поступила бы каждая нормальная женщина. В конце концов, как бы жалко ни было Илюшку, ему уже не стать полноценным человеком, а значит, пользы от него будет людям, как от козла молока!..»

…Примерно через час, остановив лошадь у поселка, я сняла с руки Вадима Илюшкину варежку и, закинув ее далеко от дороги в снег, строго-настрого приказала сыну молчать о случившемся. Затем повернула еле плетущуюся от усталости кобылу в сторону больницы: Вадик все-таки обморозил себе переносицу, да и руку Ильи надо было показать врачам: сама я боялась на нее даже взглянуть.

В стационаре обоих мальчиков поместили в одну палату.

В тот же день я сообщила тетке Ильи, Нине Анатольевне, что ее племянник «умудрился» потерять по пути варежку, и теперь доктор говорит, что два пальца на его руке напрочь отморожены и их придется ампутировать. Та немедленно стала одеваться.

Войдя с ней в палату, мы увидели на столе несколько пирожных, пустую коробку из-под конфет и недопитую бутыль пепси-колы. Вадик лежал лицом к стене и посапывал, а Илья смотрел на нас своим обычным младенческим взглядом. На его губах был шоколадный крем.

– Где деньги? – сразу подскочила к нему Нина Анатольевна. – Дед обещал с тобой прислать. А в пальто и штанах ничего нет!

Трясясь от негодования, она направилась к выходу, но в дверях обернулась к Илье:

– Чтоб в моем доме твоего духа не было! Мне тебя кормить не на что!

А когда она вышла, Вадик тут же «проснулся», достал из своей тумбочки недоеденный эклер и стал уминать его с нескрываемым удовольствием.

– Откуда это? – в недоумении спросила я.

– Представляешь, ма, у него, – кивнул сын в сторону Ильи, – в той варежке «пятисотка» была… Тетка Нина все равно бы эти деньги пропила, ты же ее знаешь. Я и решил устроить нам с Илюшкой праздник живота. Только он, бестолочь, ничего не ест, даже котлеты за ужином не стал. Все в какой-то пакетик складывает и под подушкой его прячет, как Плюшкин… А губы я ему пирожным намазал, когда тебя с его теткой из окна увидел. Чтоб она ничего не заподозрила. Неплохо сообразил?

У меня перехватило дыхание, и я поспешила выйти на свежий воздух.

– Ты во дворе осторожней, – бросил мне вдогонку сын. – Там одноухий пес бродит. Говорят, этот урод вчера сторожа за ляжку схватил.

Всю ночь я пролежала, глядя в потолок…

А утром во дворе больницы увидела Илью. Со стоном опустившись на колени, он примял возле себя снег и стал вытряхивать на него из целлофанового пакета кусочки пирожных и котлеты. И дрожащая от холода облезлая дворняга (на месте правого уха которой виднелась спекшаяся кровь), приблизившись к мальчишке, с жадностью принялась за угощение. А когда Илья погладил ее по макушке, она несколько раз лизнула его в щеку…