На чтение: ≈ 17 мин.От Твери до Луанды
От Твери до Луанды более 7900 километров. “Скотовоз” одолевает их за пятнадцать часов. Поясню, “скотовозом” армейское простонародье окрестило транспортный самолет Ил-76. Дело в том, что создавался он прежде всего для перевозки грузов, а для транспортировки людей, мягко говоря, мало приспособлен. Однако, по иронии судьбы, его зачастую используют именно для доставки служивого люда. На сей раз в роли пассажиров выступали летчики армейской авиации, летевшие в далекую Анголу для замены своих коллег из российской авиационной группы, действующей в составе миротворческой миссии ООН.
“Заморочки” начались уже на таможне. Представьте, в каком режиме пришлось работать местным таможенникам, чтобы пропустить свыше 120 человек. Но это нисколько не сказалось на их бдительности. К примеру, был пресечен вывоз из страны “стратегического материала”. В справке, выданной полковнику Николаю Сафронову, черным по белому запечатлели, что у него изъято сало, признанное скоропортящимся продуктом. Как же так, недоумевал он: закатанное в банку, дома оно хранится годами, а здесь… В той же справке значилось, что продукт был уничтожен в присутствии хозяина. Правда, ни хозяин, ни кто-то другой этого не видел. “Представь, как бы они им давились на твоих глазах”, – успокаивали товарищи неудавшегося “контрабандиста”.
Впрочем, этот курьез – ничто в сравнении с тем, что нам еще предстояло…
В назначенный час всю группу гуртом загнали в самолет. Кое-как рассевшись на откидных сиденьях вдоль бортов грузовой кабины и на второй десантной палубе, народ потянулся к сумкам, в которых покоилась припасенная из дома снедь. Путь предстоял неблизкий, а бортпитание для “груза” предусмотрено не было. Так что после взлета и набора высоты ресторан “Седьмое небо” работал вовсю. Правда, в напитках каждый себя ограничивал. Дело в том, что на борту не было туалета – не предусмотрен конструкцией. Для этих целей на рампе грузовой кабины было выставлено жестяное ведро. Но, извиняюсь за пикантную подробность, воспользоваться им под взглядами 120 человек было как-то неловко.
Спустя несколько часов пассажиров сморил сон. Тем, кому повезло, удалось вытянуть ноги. Невезучие сидели, поджав их, как куры на насесте, ведь самолет был еще под завязку загружен различным техническим имуществом.
Некоторое оживление наступило, когда после пятичасового перелета “ильюха” пошел на снижение. На дальней стоянке каирского аэропорта, куда грузовой самолет загнали для дозаправки, охранники диву давались: из чрева транспортника один за другим, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стали выскакивать полуодетые люди в чудной форме.
Им предстоял еще восьмичасовой бросок до Луанды.
Уже в Анголе нам рассказали, как происходила ротация одного из батальонов миротворческого контингента, по-моему, корейского. Солдат и офицеров этого подразделения доставил в Луанду комфортабельный “Боинг”. Летчиков – элиту российской авиации – “скотовоз”. Как удалось выяснить, ООН выделяет на транспортные расходы по ротации нашей авиационной группы порядка полумиллиона долларов. Этой суммы вполне хватает, чтобы зафрахтовать комфортабельный лайнер. Но из соображений экономии российская сторона снаряжает для этого Ил-76, доставка которым обходится примерно в 160 тысяч зеленых. Хорошо, если остальная сумма идет на покрытие тех же долгов России перед ООН…
“Нас не будут уважать до тех пор, пока мы сами не научимся уважать себя”, – в сердцах сказал российский военный специалист, работающий в миссии. В справедливости его слов я убедился спустя несколько дней. Вместо планировавшегося “Боинга” российских летчиков по ангольским аэродромам собирал грузовой “Геркулес”.
Забегая вперед, скажу, что из Луанды в Тверь возвращались точно так же. С той лишь разницей, что народу в “ильюху” набилось еще больше. Та же одуряющая духота, то же ведро, та же полудрема в позе коленвала. Ступив на родную землю и бросив прощальный взгляд в темное чрево самолета, один из летчиков пожал плечами: “До сих пор не пойму, кто же из нас негры?” В виду он имел отнюдь не цвет кожи.
У ангольских собственная гордость
Причем она сродни нашей. Сказывается школа. Признаюсь, все время пребывания в Анголе меня не покидало ощущение, что все это я уже где-то видел.
“Мир хижинам – война дворцам”, – провозгласили в свое время большевики. Ангольские товарищи не стали в этом плане изобретать велосипед, а просто подхватили этот лозунг, адаптировав его к местным условиям. Правда, дворцов со времени обретения независимости больше не стало, зато многократно выросло число хижин. В Луанде мне показали микрорайон, построенный португальской фирмой еще в колониальные времена. Белые ушли оттуда, когда оставалось подвести и подключить коммуникации. Их жилье национализировали и поделили. Уже через год, некогда украшение города, этот микрорайон напоминал трущобы. Исчезли стекла, сантехника, двери. Следом покинули квартиры и их недавние обитатели. Они переселились в привычные лачуги, сложенные из самодельного кирпича.
Лачуг в Луанде немыслимое множество. По некоторым данным примерно половина двухмиллионного мегаполиса обитает в этих хижинах. Овраги, на склонах которых возникают такие поселения, напоминают мусорные свалки. Помои, “отходы” жизнедеятельности сваливают тут же, под окнами. Здесь же играют дети. Нищета, болезни… Различные организации, местные власти бьют тревогу: такие поселения – рассадник эпидемий. Но изменить ситуацию, а вернее образ жизни, не в силах.
Следствием нищеты стал высокий уровень преступности. Утратив бдительность на рынке, мой коллега в мгновение ока лишился поясной сумки. Когда обернулся, воришки уже и след простыл. Но это мелочи по сравнению с тем, что произошло с одним нашим соотечественником, который вопреки предупреждениям рискнул выйти из машины на рынке вечером. И тут же пожалел об этом. Через мгновение он был окружен толпой местной молодежи, галдевшей: “Амиго, амиго!”. Когда бедняге удалось вырваться из этого живого кольца, то рубашка на нем была порвана, исчезли золотая цепь, очки и бумажник. Хорошо, сам ноги унес.
– Если местный бежит, значит, что-то украл, – пояснил нам сопровождавший нас офицер.
Действительно, ритм жизни здесь разительно отличается, скажем, от московского. Не принято торопиться. “Аманья” (что означает завтра) – этот ответ мы слышали на протяжении двух дней в офисе чиновника, который ведает аккредитацией журналистов. Ее так и не удалось получить. Подчиненные чиновника на наши вопросы, когда же появится их босс, с неизменной улыбкой отвечали: “Аманья!” Уже потом мы сообразили, что в данном контексте это сродни нашему: “Вчера приходи”. Сразу же повеяло чем-то до боли знакомым. Словно ты пришел в родной московский ЖЭК вызывать слесаря.
Еще одна отличительная черта ангольцев – фотофобия. Не любят они людей с фото- и видеокамерами, хоть тресни. У нас чуть не случился конфуз, когда мой коллега попытался снять национальный долгострой – мавзолей Агостиньо Нето. Высокая, в несколько десятков метров стела, опутанная лесами, заметна из любой точки ангольской столицы. Вот уже несколько десятилетий “стройка века” заморожена из-за нехватки средств. Так и стоит она, как символ нереализованных возможностей народной власти.
И еще одна местная экзотика, мимо которой просто невозможно пройти. Это настенная живопись. Я до недавнего времени наивно полагал, что это чисто русское изобретение. Ошибался. В одном из мест общего пользования Луанды стены были испещрены политическими лозунгами. К примеру, “Viva UNITA! Viva Sovimbi! Viva Angola!” Представьте мои чувства, когда чуть в стороне я обнаружил совершенно аполитичное, но до боли знакомое: “Егорьевск-98″…
Летим в Уиже. Это город на северо-западе страны с населением около 160 тысяч человек. Здесь же расположено региональное представительство миссии ООН и аэродром, где базируются российские вертолетчики.
Несколько пятиэтажек обозначают центр города. Их окружают одноэтажные виллы. Чувствуется, что колонизаторы строили их с любовью: нет ни одной повторяющейся по архитектуре. Правда, нынешним их обитателям не до эстетики. Окна заколочены фанерой или, на худой конец, картоном. Водопровод не работает. Фасады некогда белоснежных зданий обшарпаны и закопчены. Кое-где еще видны следы от пуль. Здесь шли ожесточенные бои. Да и сейчас время от времени постреливают. Но жизнь идет своим чередом.
По утрам школьники в белых халатах спешат в школу. Причем почти каждый кроме пакета или рюкзака (кому что позволяет достаток семьи) с тетрадками несет еще и скамеечку. Зачем, стало ясно после посещения одной из школ. Огромный, даже по московским понятиям, школьный комплекс с крытым бассейном был построен еще португальцами. Правда, сейчас его окна зияют пустыми глазницами. А вода в бассейне в последний раз была тоже при колонизаторах. В пустых классах, где нет никакой мебели, на этих самых принесенных с собой скамейках или же вообще на больших консервных банках сидят ребятишки. Вместо досок – фанерные щиты. Зато образование бесплатное.
Приехали вглубь провинции. Не успели мы выйти из машины, как тут же попали в плотное кольцо ребятишек. “Амиго, амиго! Чопи, чопи!” – дети просили есть. Эта фраза преследовала нас по всей Анголе. Кто-то из местных лидеров высказался однажды в том смысле, что белые несколько веков угнетали Анголу, так что теперь пускай кормят. Не исключено, что фраза эта была воспринята как руководство к действию. И теперь “чопи, чопи” стало уже чем-то вроде приветствия. Наши летчики рассказывали: как-то, прилетев в одну из деревень, были окружены возбужденной толпой местных жителей, требовавших от них еды. В противном случае грозились сжечь вертолет… Попрошайничество из детской игры превращается в образ жизни.
Ребятишек отогнал подошедший к нам старик. Потрепанный, прохудившийся во многих местах пиджак был явно с чужого плеча. Нелепый картуз делал его похожим на эдакого ангольского Швейка. Внешность старика никак не вязалась со сложившимся в сознании образом плантатора. А наш новый знакомый был именно таковым. Он с гордостью показал нам свой небольшой участок, на котором выращивал кофе. Поинтересовались у него, как идет бизнес. Тот лишь рукой махнул, мол, какой бизнес. Вот раньше!
В свое время производство и продажа кофе приносили до 60 процентов поступлений в национальный бюджет. В Уиже существовал институт кофе. А теперь единственная в городе кофейная фабрика: пяток допотопных станков – едва производит с десяток килограммов в день.
Алмазы и оружие
Возвращались в Уиже уже другой дорогой. За одним из поворотов открылась площадка, заросшая каким-то тропическим бурьяном. А на ней стоял понтонно-мостовой парк. Естественно, советского производства. Вдалеке, на гребне высотки, под одиноко стоящей пальмой угадывались очертания башни танка Т-34. На аэродроме Негаже своими глазами видел обломки вертолета Ми-24, останки самолетов МИГ-21. И таким кладбищам военной техники здесь несть числа.
Вечером нас пригласил к себе европеец, который уже шесть лет работает в Анголе. Проблем с языком не было. В свое время он учился в Союзе.
В оценке причин происходящего в Анголе Фрэнк был категоричен: миссию ООН сравнил с колхозом, занимающимся выращиванием винограда на Чукотке и при этом уверяющим, что дело это перспективное. Состояние “ни мира, ни войны” будет продолжаться здесь до тех пор, пока это будет выгодно внешним силам, которые поддерживают противоборствующие группировки. И никакие миротворческие усилия здесь не помогут. Ведь речь идет не об отстаивании каких-то политических идей, а об обладании долей прибыли от добычи алмазов. По его словам, только правительство Душ Сантуша получает от этого до пяти миллионов долларов в неделю. Несколько меньше имеет УНИТА. Однако львиная доля этих средств уходит на закупки оружия. Так что, заключил наш гостеприимный хозяин, до мира здесь еще далеко.
…В аэропорту Луанды перед нашим отлетом из страны, несмотря на глубокую ночь, один за одним, с интервалом в несколько минут приземлялись самолеты безо всяких опознавательных знаков, позволяющих определить их принадлежность к какому-либо государству или авиакомпании. Они заруливали на дальние стоянки, оцепленные вооруженными людьми. С одного из таких самолетов выгрузили длинные ящики. Их размеры вполне могли соответствовать снарядам для систем залпового огня. А, может, мне это только показалось…
Сергей ПРОКОПЕНКО
Тверь – Луанда – Уиже – Москва
Выбор читателей
Комментарии