В тени великого мужа. Приключения библиотеки Николая Смирнова-Сокольского

Окончание. Начало в №36 от 9 сентября 2014 года.

Достояние из гроба…Вот я опять подымаюсь по стертым ступеням узкой, плохо освещенной лестницы углового дома. Взволнованно думаю: «Этих перил касалась рука великого Сокольского!»И снова на столе бутылка коньяка и две банки кетовой икры, да еще бисквитный торт. Про обещанный подарок деликатно молчу. Заметил: – Самый порядочный букинист сейчас в отъезде, чуть позже приведу его к вам! А мне продайте что-нибудь…Близниковская, слегка хмельная, иронически улыбается:- За пушкинскую записку две тысячи выложите? Вот, не можете. Так что дождемся вашего букиниста. Расскажу, как Коля мог загреметь в лагеря. Начало тридцатых годов. У Коли гастроли в Ленинграде. К нему в «Европейскую» заваливается знакомый юрист, москвич. Дышит в ухо: «У меня есть ребро Гоголя! Когда перезахоранивали, я присутствовал от прокуратуры, ну и утянул ребрышко, хе-хе. – Вытащил из бокового кармана лежалое человеческое ребро: – Давай меняться на письмо Пушкина Анне Керн, которое у тебя есть, а?»Коля повертел, повертел ребро, понюхал, покачал головой: «Может, оно и Гоголя, но у меня тоже есть! Заходи завтра, покажу». А сам к повару: «Изготовить как настоящее человеческое!» Повар выварил, закоптил баранье ребро, вечером отдал Николаю, получил гонорар – контрамарку на концерт Сокольского. Коля радовался, хвалился на каждом углу: «Ребро Гоголя!»На другой день о ребрах знал весь Ленинград. В том числе и в НКВД. Вызвали. Разобрались, морду не били, но ребро отобрали, Колю отпустили. Юриста задержали. Он признался: «Выкрал национальное достояние из гроба!» Спустя несколько лет его все-таки расстреляли – статья 58-10. А вот Демьяна Бедного не расстреляли, хотя, сидя вот за этим столом и будучи подшофе, он признался: «Я сын Александра Второго!» Да мы сами давно знали! Подарочки…Наконец дошло дело до подарка. Близниковская протянула мне два тома библиографического описания «Моя библиотека» Смирнова-Сокольского. Эти специфические тома вышли в 1969 году тиражом 9500 экземпляров. – Спасибо, не надо, у меня есть! – с ядовитой улыбкой заметил я. – На складе издательства «Книга» отвалил пять рублей нуль семь копеек!- Э, не спешите, это не простой экземпляр, а с добавочным листом! – снисходительно протянула Близниковская. – Смотрите, после портрета Коли работы Герасимова – дополнительная страница. – И она торжественно зачитала: «Огромная благодарность коммунистической партии и советскому правительству за помощь, оказанную в выпуске книги актера и книголюба Н.П.Смирнова-Сокольского». Нужно быть лояльным. Вон Алексеев иронизирует, что я бюст Ленина на рабочий стол Коли водрузила. А почему нет? Валечка, вам подарок нравится? Всего сто экземпляров! Я разослала их членам правительства. Вот и у вас теперь есть! Сейчас подпишу. Так-с! Нет, еще не все. – Близниковская достала бутылку из-под «Столичной» с мутным клеем, из горлышка торчала кисточка, и прицелилась на титул – приклеить экслибрис «Из книг Н.П. Смирнова-Сокольского».- Спасибо! – я остановил Близниковскую. – Лучше под вашим автографом, на форзаце.- Где угодно! Книга ваша… Хоть суп варите!- Вы бы мне лучше что-нибудь из антиквариата уступили, я хорошо плачу.- Вот приведете вашего букиниста, что-нибудь придумаю….Свой экземпляр библиографии я подарил прекрасному человеку и талантливому актеру Олегу Андреевичу Анофриеву. Он ответил сборником М.Светлова «Стихи и пьесы» (1957 г.) с дарственной надписью автора Анофриеву. Олег в свою очередь для меня добавил забавное четверостишие. Коли доведется, когда-нибудь об этом расскажу.Остановись, неразумная!Пришел день, когда я появился у Близниковской с потомственным букинистом и старообрядцем Александром Ивановичем Фадеевым. Последнее место его службы – магазин «Книжная находка», что был возле памятника Ивану Федорову на Лубянской горе. Пока я наслаждался книгами, между гостем и Близниковской шли секретные переговоры. Как много позже я узнал, Близниковская договорилась о продаже невероятной редкости – амбарной книги Пушкина, куда входила и расписка портному. Великий поэт собственноручно делал записи в эту хозяйственную книгу. Кроме того, Фадеев приобрел две панорамные гравюры. Одна особенно прекрасна – «Панорама Невского проспекта» художника Садовникова (1830 год). Ее длина 20 (!) метров. Спустя годы стало известно, кому продал их Фадеев: сотруднику «Москниги» и некому академику.Благодарность Близниковской была беспредельной, как космос. Она преподнесла мне посмертную книгу Сокольского «Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина», не забыв приклеить экслибрис на титульный лист. И еще продала шесть-семь пустяковых книжонок, которые захламили бы фонды сельской библиотеки. 6 июля 1973 года я застал вдову за нехорошим занятием. Она сидела за маленьким столиком в библиотеке, перед ней стояла знакомая мне бутылка с мутным содержимым, и она тщательно, навеки, пришпандоривала экслибрисы на титульные (!) листы «Евгения Онегина» в главах – редчайшее издание, к тому же в обложках и неразрезанные экземпляры. (Впрочем, я не уверен, что после моего ухода вдова не разрезала страницы – «удобства чтения ради».) Я хотел остановить Близниковскую – куда там! Она наставительно сказала:- Валечка, вы ничего не понимаете! Без экслибриса могут спереть, а тут отодрать не получится: титул продырявят.Я горячо убеждал, что эти экслибрисы на титульных листах портят книгу – бесполезно! Она продолжала клеить экслибрисы. Я вспылил:- Это варварство! Вы много лет прожили с великим библиофилом и ничему не научились! Разве не знаете, что с испорченными титульными листами книги цену теряют!Близниковская ошалело взглянула на меня, и рука с кисточкой повисла в воздухе. Она крепко задумалась. Лелею надежду, что бурная деятельность вдовы закончилась.Я ушел, чтобы в этот дом никогда не возвращаться. Осенью 1974 года Близниковская протелефонила мне:- Наконец книги вывезли! А мне подарили двухкомнатную квартиру, свой кооператив продаю. И пенсию персональную положили – триста рубликов. Так что с голода не помру. Когда заглянете ко мне?- Никогда!13 января 2012 годаМихаил Сеславинский, руководитель Федерального агентства по печати, страстный и удачливый книжник, однажды сделал доброе дело. Дата в заголовке – это 50-летие со дня смерти Смирнова-Сокольского. Высокий начальник решил отметить юбилей. (Замечу, Правительство России и Академия наук «не заметили» 100-летний юбилей смерти Л.Н.Толстого в 2010 году.)В канареечного цвета автобус погрузились мы, столичные библиофилы, и те, кого начальство решило такими считать. Программа обширная. Начали путешествие с дома №30 на Малой Бронной. Книжники столпились возле мемориальной доски. На ней выбито: «Народный артист РСФСР, писатель». Забыли упомянуть пустяк: «Великий библиофил». Артистов много, а Сокольский единственный, неповторимый книжник. Чиновники, видать, книжек (кроме сберегательных) не собирают, вот и постеснялись запечатлеть главное. Как возникла мысль поставить доску? В один из приездов ко мне домой Сеславинского я сказал о необходимости мемориальной доски. Сеславинский довел это дело до победного конца….По знакомым истертым ступеням, мимо обшарпанных стен я поднялся на третий этаж, постоял возле памятной квартиры, на которой даже дверь поменяли. Нажал кнопку звонка – никто не вышел. Теперь там живет какой-то инженер. Побывали на Новодевичьем кладбище, к подножию грандиозного памятника положили гору цветов.Затем наш путь лежал в Российскую государственную библиотеку. Здесь на выставке, посвященной юбилею Сокольского, я увидал знакомые главы «Онегина» – на испорченных титулах выделялись пятна – экслибрисы. С трепетом душевным подержал в руках, полистал «Путешествие…» Радищева. Книга оказалась легкой, как пушинка. Зато последствия были тяжелыми: в конце концов автор покончил с собой.Заместитель генерального директора доктор исторических наук Александр Юрьевич Самарин назвал любопытные цифры:- Коллекция Сокольского состояла из 4834 названий и включала почти двадцать тысяч экземпляров. Невероятно, но РГБ пополнилось 333 экземплярами дезидерат! Ведь обретение единственного недостающего экземпляра – событие, а тут… Ну и без детектива не обошлось: у Близниковской не оказалось 156 книг, которые должны были поступить в библиотеку. Прав Алексеев: кое-что вдова отправила «налево». Кстати, у меня нет сведений, что Близниковская получила вожделенные сто тысяч. Скорее наоборот. Умерла в апреле 1984 года. Похоронена у подножия грандиозного монумента Сокольского, скромная плита лежит прямо на земле, почти незримо, в тени грандиозного памятника. Как символично! Мистика, да и только!Ну и об Алексее Григорьевиче Алексееве. Родился в 1886 году, дожил до 99 лет. Славный был человек!Всю жизнь мы одержимо созидаем антикварную пирамиду, которая рухнет вместе с нашей смертью.Вспоминая Софью Петровну, скажу: непростое дело быть женой библиофила.NB! Валентин ЛАВРОВ, писатель, литературовед, библиофил. Создатель литературного жанра «русский исторический детектив». Автор около двух десятков романов, составитель и автор комментариев шеститомной антологии «Литература русского зарубежья». Академик РАЕН. Лауреат Государственной премии МВД, Шолоховской премии и др.