В Самаре закрываются

дома для сирот

Проблема передачи детей в семью сложна и многообразна. Парадокс ее в том, что государство словно бы вовсе не заинтересовано в ее разрешении. Оно породило столько юридических закавык, что только либо упорный, либо идущий в обход законов может добиться серьезных результатов.

В Самарской области 8 лет назад губернатор Константин Титов создал некое ведомство – Областной комитет по вопросам семьи, материнства и детства, которому передал права органов опеки и попечительства. Нет, он не превысил своих полномочий. В Семейном кодексе есть отсылочная статья, где сказано, что глава субъекта Федерации имеет право поручить функции органов опеки и попечительства кому посчитает нужным.

Губернаторский “каприз” имел неожиданный экономический и социальный эффект. Даже он, экономист, такого не ожидал. Представьте, что за эти годы было усыновлено 3,8 тысячи детей, отдано под опеку 6 тысяч, а в приемные семьи – 1111. Если учесть, что на содержание одного ребенка в детских домах государство тратит более 3 тысяч рублей в месяц, то какая нагрузка снимается с регионального бюджета! И это даже при том, что на опекаемого ребенка выплачивается 752 рубля в месяц, на приемного – 1290 рублей. По моим подсчетам экономия составляет в год около сорока миллионов рублей. В этой цифре и кроется ответ на вопрос, где взять средства на содержание Комитета по вопросам семьи, материнства и детства.

Начинать подобное дело надо как раз небогатым территориям, где умеют экономить. Ничего нового создавать не стоит, достаточно реорганизовать существующие структуры…

…Губернатор Титов понимал, чтобы воплотить замысел, нужен талантливый организатор, который мог бы рисковать, имел бы в городе авторитет, обладал нордическим характером. Выбор пал на Галину Гусарову, заведующую горздравотделом, нейрохирурга. И начала Галина Ивановна новое дело без денег, но с букетом идей и соратниками из сферы образования.

Открыли областной центр усыновления. И стало очевидным, что сирот мыкается по государственным учреждениям – море, 600 желающих их призреть семей годами томятся в очереди, а дело стоит! Тогда решили создать банк данных, решать правовые вопросы с прокуратурой. Запрети тогда областной прокурор эксперимент, ничего бы сейчас не было. Рисковали все, даже когда писали свои региональные законы, поскольку Семейного кодекса еще не было. И если в первый год работы отдали в семьи 54 ребенка, уже через год – 500 детей.

Не в нарушение ли Закона “О местном самоуправлении” взял комитет на себя функции органов опеки и попечительства? Нет. Функции возложены на органы местного самоуправления, а выполнение их поручено комитету, ибо он по всей властной вертикали, как и органы управления образованием, имеет свои полномочия.

Если, к примеру, ГУО осуществляет государственную опеку над сиротами, обучая их, строя им детские дома, давая профессию, то комитет стремится передать их воспитанников в семьи. И нет здесь противоречия одного другому. Судите сами. В детдоме Кинеля осталось пятеро воспитанников (при норме 60), четверть – в детдоме Чапаевска. И тогда Галина Гусарова и начальник ГУО Ефим Коган договорились о разграничении полномочий при двойном учредительстве. Самарский детдом # 3 тоже впору закрывать, но соучредители нашли нетрадиционный способ его сохранить. Открыли там начальную школу, продолжая работать над тем, чтобы при первой возможности отдать деток в семьи.

Галина Ивановна, говоря о своих партнерах – ГУО, облздравотделе, муниципальной власти, областной администрации, – сплела пальцы в замок. Это она для пущей убедительности показала, как все они работают в одной связке, точно альпинисты.

То, что достигнуто в Самаре за 8 лет, удивляет, и оттого, вероятно, и кажется недостижимым в иных условиях. Галина Гусарова убедительно доказывает, что не было и нет никаких особых условий для работы комитета. Это сейчас 150 миллионов рублей планируется в бюджете в год на деятельность ее ведомства с учетом выплат, пособий. А поначалу и к спонсорам приходилось ходить с протянутой рукой, чтобы содержать центр усыновления. Он был первым камнем в фундаменте комитета, и именно он обеспечил новому ведомству вес и авторитет.

В области созданы четкие вертикальные и горизонтальные связи между областным комитетом по вопросам семьи, материнства и детства и районными, между ним – и центром “Семья”, центром усыновления, реабилитационными центрами, приютами. Вся работа по опеке и попечительству сведена в систему, а начиналось все с хаоса…

Пришли комитетчики в больницы, в роддома, а там “бесхозные” дети годами лежат, а врачам, их призревшим, и в голову не приходит, что они нарушают права маленьких граждан. Комитет начал отрабатывать правовой статус брошенных детей и передавать их в семьи. И через два года вдруг выяснилось: работа проведена такая большая, что оказались пустыми дома ребенка. Заглянули и туда, а там гипердиагностика правит бал. Поставили привычно малышу диагноз “задержка психического развития”, как клеймо на всю жизнь, и никого не тревожит, что это не диагноз, а симптом. Попадает такой “больной” в семью, и через полгода он здоров. А его интеллект соответствует возрастной норме.

Бывшая заведующая горздравотделом Галина Гусарова ясно осознавала подоплеку такой диагностики: финансирование-то там идет в расчете на койко-место. Так что не заинтересованы в домах ребенка отдавать детей на усыновление: работы чего доброго лишишься. Приходят туда усыновители, а им говорят, что, мол, грудничок-то больной, с ЗПР. И хоть относятся дома ребенка к ведомству здравоохранения, а медицинской реабилитацией не занимаются. Доказано это было с помощью центра психолого-медико-педагогической диагностики и коррекции. А играют они роль социального приюта, где престарелые нянюшки кормят сироток да мокрые штаны им меняют. А сколько там детей незаконно пребывало – уму непостижимо! Навел порядок комитет. И облздравотдел издал приказ о закреплении за домами ребенка функций реабилитационных центров.

Какое-то время те отказные новорожденные, коих не удалось устроить в семью прямо из больницы, поступали в дома ребенка, и только в полугодовалом возрасте их переводили в областной центр усыновления, единственный на всю область. В декабре 1999 года вышел совместный приказ облздравотдела и комитета о том, что отныне все дети “нулевого возраста” будут доставляться в центр усыновления, где в среднем за два месяца сотрудники отработают их правовой статус и решат, пойдет ли малыш в семью или в государственное учреждение, а последних, по статистике, там 17 процентов. Всего!

У приемных родителей большим спросом все же пользуются девочки до шести лет, особенно если с голубыми глазами, белыми бантами да чтоб пели, плясали и слушались. Почти такую куколку, правда, с отклоняющимся демонстративным поведением приняла семья Харитоновых из города Нефтегорска. Девочка со своей будущей мамой, поваром центра социальной помощи семье и детям, встретилась на прогулке, и Галина Анатольевна поняла: этот ершистый ребенок – ее. Я спросила Галину Харитонову, уж коль девочка зовет приемных родителей мамой и папой, ладит со сводными братом и сестрой, почему бы ее не удочерить? “Это в будущем”, – тихо ответила она. И дело здесь, вероятно, не только в сумме, которая выплачивается семье, а и в том, что у приемной дочки жива мать.

С семьей Харитоновых центр социальной помощи семье и детям, как и с другими приемными, заключил договор подряда. Родителям идет трудовой стаж и начисляется зарплата. Ее не стали привязывать к тарифной сетке, так что если повышается минимальная оплата труда, в выигрыше оказываются приемные семьи: им начисляется 3,5 увеличенных минимальных оклада. Изначально договор заключается на три месяца. Если не возникает обстоятельств, которые влекут за собой расторжение договора, то по обоюдному согласию сторон сроки продлеваются и оговариваются индивидуально.

Создавая существующий порядок передачи детей в приемные семьи, комитет использовал нормативные акты из разных сфер – образования, здравоохранения, лишь бы они были на пользу детям без попечения родителей. Сейчас, отдавая ребенка в приемную семью, комитет обязательно учитывает, чтобы выплаты на его содержание не были для родителей единственной статьей дохода. И это правильно. Серьезный, взвешенный отбор приемных семей почти на сто процентов гарантирует ребенку нормальные взаимоотношения с новыми родителями. Лишь единицы из них возвращаются обратно в государственное учреждение, чаще из-за непредвиденных обстоятельств.

Что интересно, немало приемных родителей появилось среди состоятельных людей, а также среди учителей. Прямо поветрие какое-то. В селе Старопохвистневском, к примеру, 18 учителей взяли на воспитание в свои семьи чужих детей.

Есть в области педагоги, которые, взяв приемного ребенка, воспитывают не только его, но и, как принято говорить, биологических родителей. В итоге такой педагогической реабилитации они добиваются возвращения ребенка в родную семью и берут другого. У кого-то, быть может, возникнет ассоциация с конвейером. Не знаю, как кому, а мне эта профессиональная, умелая, деликатная работа с непутевыми родителями, лишенными прав на своего ребенка, и с их чадом, познавшим изнанку жизни, кажется подвижничеством.

Приемных родителей кто-то назвал суррогатными. Не оттого ли число их растет, что вместо полнокровной жизни и истинных ценностей, которые всегда возвышали человека над обыденностью и не давали низко пасть каждому второму, наши дети вынуждены впитывать с раннего детства суррогат истинных чувств и грубую пародию на красочный окружающий мир? Если ничего не менять, мы так и останемся жить вверх ногами, с вымороченными мозгами и заскорузлыми душами…

В России, пока государственная политика будет направлена на увеличение детских домов и интернатов, обездоленные дети будут вырастать в них, словно на чужбине. Опыт Самарской области показывает, что нищему государству выгоднее во всех смыслах – от материального до философского – отдавать детей на воспитание в нормальные российские семьи. Как выяснилось, мы не такое уж ущербное общество, если только в одной области закрыто за ненадобностью 6 казенных домов для сирот.

Галина СЮНЬКОВА

Фото автора

Самара – Нефтегорск