В российской столице впечатляет индивидуальная работа с каждым ребенком

​Накануне III Международной научно-практической конференции «Инклюзивное образование: результаты, опыт и перспективы», которая пройдет в Москве, редакция «Учительской газеты-Москва» решила задать вопросы ее зарубежным участникам – заместителю директора Института прикладных исследований в области общественных наук, профессору Гюнтеру Хеннингу и руководителю специальной школы Пауля и Шарлотты Книзе Биргите Данике (Берлин, Германия).

– Одно из важнейших направлений работы конференции, посвященной инклюзивному образованию, – обсуждение проблем обучения и социализации детей с расстройством аутистического спектра (РАС). Вы не раз приезжали в нашу страну, каково ваше мнение об особенностях работы с такими детьми в Москве и в целом в России?- Биргит Данике:- Нам, конечно, сложно оценить ситуацию в целом в России, но можем поделиться опытом, который мы получили в одной из московских школ. В целом я хочу сказать, что очень важно уделять детям с аутизмом больше внимания, чем остальным. Ведь до недавнего времени люди не понимали людей с аутизмом, мы даже ничего не знали об этой проблеме. Лучше всего проблема аутизма изучена в США, американцы здесь ушли далеко вперед. И я рада, что мы в Германии, так же как и в России, уделяем теперь большое внимание этой теме. Раньше мы не знали, как вести себя с такими людьми, у нас было недостаточно методик, очень мало возможностей. Теперь мы используем в том числе программы, пришедшие из Америки. В московской школе имени Н.А. Островского нам недавно показали, как там занимаются с детьми-аутистами. Наши российские коллеги работают по программам ТЕАССН («Treatment and Education for Autistic and related Communication handicapped Children» («Лечение и обучение аутичных и имеющих коммуникационные нарушения детей») и АВА («Applied behavior analysis» («Прикладной анализ поведения). – «УГ-М»). Работа очень хорошо структурирована. Эти дети теперь способны учиться и вступать в контакт с другими людьми. Прогресс налицо! – Есть ли отличия в обучении детей с РАС в Германии и России, может быть, в способах преподавания?- Биргит Данике: – Я не вижу особых отличий, по крайней мере в том, что касается нашей школы. Следует помнить, что расстройства аутистического спектра симптоматически неоднородны, существует, например, аутизм раннего детства, а есть синдром Аспергера. В первом случае в отличие от второго дети живут в своем замкнутом мире и не умеют, просто не могут взаимодействовать с окружающими, нуждаются в строго структурированных программах обучения, в особой поддержке. То, что я увидела в школе имени Н.А. Островского, мы также применяем в отношении тех двух детей с расстройством аутистического спектра, которые учатся в нашей школе в Берлине. Гюнтер Хеннинг:- Меня очень впечатлило, что в школе имени Н.А. Островского ведут индивидуальную работу с каждым ребенком. Замечательно, что есть возможность обеспечить каждого аутичного ребенка тьютором.Биргит Данике: – Такие дети, которых мы видели в этой школе, нуждаются именно в персональных наставниках, но для этого нужны ресурсы, это сложно обеспечить, идет ли речь о России или Германии. Как мы увидели в школе Островского, такая работа возможна благодаря поддержке фондов. В Германии мы также нуждаемся в дополнительных источниках финансирования, потому что средств, получаемых от государства, недостаточно для индивидуальной работы с аутичными детьми.- Многие люди имеют достаточно поверхностное представление об инклюзивном образовании. Зачастую родители здоровых детей категорически против того, чтобы их ребенок сидел за партой с одноклассником с ограниченными возможностями здоровья. Как вы понимаете инклюзивное образование?Биргит Данике: – Лично для меня инклюзия – это великий идеал, понимание того, что все люди – с ограниченными возможностями, бедные или богатые, особо одаренные, разных национальностей, с разными образовательными потребностями – учатся вместе. Вот что для меня инклюзивная школа, инклюзивное образование. Мы не должны сужать это понятие только до детей с ограниченными возможностями. На сегодняшний день «инклюзия» пока заключается в том, что дети с ограниченными возможностями обучаются совместно с другими детьми, но это только одна часть того, что необходимо делать. Важно, чтобы мы доносили подобное мышление до учителей, до родителей, чтобы это было в наших головах. И у родителей, и у учителей присутствует страх, потому что они не знают, как можно сделать так, чтобы дети с ограниченными возможностями были в одном классе, как учитель может поддержать таких детей, обучать их и одновременно других учеников. Это все, конечно, очень сложно. Для этого необходимо владеть хорошими педагогическими методиками, развивать учебные программы, различные дифференцированные подходы. Нужно решить для себя, что мы понимаем под «инклюзией» и толерантностью, как к ней относимся, какие ценности и нормы нужны в коллективе. Гюнтер Хеннинг: – Что касается толерантности, то в Германии существует более 30 концепций так называемого социального обучения (или научения). Основное для них то, что каждый ребенок с самого раннего возраста, уже с детского сада, а потом и в средней школе учится сосуществовать с любым другим сверстником, понимать его и не исключать из сообщества, учится быть человечным.Биргит Данике: – Социальное обучение (научение) – это попытка защитить ребенка, научить его прислушиваться к себе, общаться с другими людьми, с окружающим миром, думать о будущем, о том, в каком виде достанется наша планета следующим поколениям. Во многих школах этот предмет проводят два раза в неделю, в других один раз. Где-то предмет так и называется «Социальное обучение (научение)», а где-то его название «Жить вместе», тут все зависит от самой программы. Стоит обратить внимание на то, что школьникам сложно изначально понять важность этого предмета. Они знают, что в школе обязательно учат математику, немецкий язык, историю, и понимают, зачем это нужно. И вдруг приходит учитель и говорит, что сейчас будет урок «Жить вместе». Реакция ученика: «Есть ли здесь оценки? Зачем мне это нужно?» – Насколько успешно социальное обучение? Гюнтер Хеннинг: – Могу судить по собственному опыту: если мы прививаем детям элементы социального обучения, тогда в классе меняется атмосфера, коллектив начинает принимать каждого ребенка, появляется понимание, что каждый член сообщества важен и каждого надо уважать. Знаете, какой девиз у школы Биргит? «Быть другим – это нормально!» Вообще на эту тему есть одна история об овце. Обычно овцы белые, но тут появляется овца черная, кто-то говорит, что она не вписывается в стадо и ее надо изгнать. Но однажды эта овца становится очень важной: пошел снег, пастух потерял своих овец и никак не может найти, потому что все они слились с белым снегом. Но, несмотря ни на что, он их все-таки находит. Почему? Да потому что среди них есть одна черная овца. А вот еще одна история, на этот раз о воробье. Сидят несколько воробьев, и все, кроме одного, смотрят в одну сторону, все спрашивают его: «Почему ты не смотришь в ту же сторону, что и мы? Тогда мы не примем тебя в нашу компанию! Если ты хочешь быть с нами, то должен смотреть в ту же сторону, что и мы». Однако он не обращает на них никакого внимания. Но однажды к ним подкралась кошка, тот воробей, что смотрел в другую сторону, заметил ее и предупредил остальных об опасности. Что я хочу этим сказать? Есть огромные плюсы в том, что все мы разные, что кто-то «смотрит в другую сторону». Как раз это мы и пытаемся донести до школьников.  Биргит Данике: – Я считаю важными два аспекта. Первый – тема воспитания. Воспитание состоит в том, что мы прививаем детям определенные ценности, нормы и правила того общества, в котором живем, например, что нужно принимать, ценить и уважать друг друга. Наряду с социальными программами в формате тренинга следует прививать подобные ценности также в процессе совместного проживания, в повседневной жизни; например, в нашей школе есть дети с тяжелой степенью заболевания, они часть школьной жизни и учатся вместе с остальными ребятами. Они все вместе общаются, совместно что-то делают, катаются вместе с горки. Часто дети боятся контактировать с теми, кто отличается от них. Бывает, очень умные дети ведут себя не так, как все, их поведение может бросаться в глаза, потому что хотя они и очень умные, но их социальное и эмоциональное развитие часто ограничено. Если ребенок испытывает подобное, но другие дети готовы принять его в коллектив, тогда он не будет изолирован. Второй, не менее важный аспект: необходимо как можно раньше прививать эти идеи детям, уже в детском саду учить детей тому, как можно и нужно жить всем вместе, что абсолютно нормально в любом возрасте общаться в том числе и с людьми с ограниченными возможностями здоровья.Гюнтер Хеннинг: – Большая проблема инклюзии – само общество. Западная цивилизация ориентирована на конкуренцию и на индивидуума. Я надеюсь, точнее сказать – чувствую, что люди, с которыми я работаю в Москве, другие. У них другое отношение к вещам, другие ориентиры. Например, в отличие от Германии у вас в средней и высшей школе учителя детям, а преподаватели студентам уделяют гораздо больше времени и внимания, вникая в проблемы, делясь мнениями. В Германии ситуация такова, что в основном богатые определяют, как нужно жить. Они имеют большое влияние на политику. Экономика жестко конкурентно ориентированная. Я общался в нашей стране с бывшими менеджерами немецких предприятий, например, «Люфтганзы» и «Даймлер-Бенц». По их словам, фирмы, крупные предприятия и есть самые первые аутисты, потому что они ориентированы только на прибыль и конкуренцию. В школе учат, что все равны, и богатые, и бедные, но, вырастая, люди начинают жить в совсем другом обществе, где господствует конкуренция, где каждый стремится побеждать, тут сложно привить школьникам понятие инклюзии, сложно донести детям, как важен коллектив, принять, что нужно делиться друг с другом. Инклюзия – это в том числе и способность делиться. Не нужно гнаться за материальными ценностями, стремиться купить «мерседес», яхту, 10 машин, 10 квартир, и в каждой по 10 ванных комнат! Другие люди тоже хотят жить. Возникает противоречие между устремлениями общества и тем, чему учит школа.- Вы уже в третий раз приезжаете в Москву, на сей раз на III Международную научно-практическую конференцию «Инклюзивное образование: результаты, опыт и перспективы». Чего вы ждете от этого форума?Гюнтер Хеннинг:- Как правило, я не езжу на конгрессы. В Германии в подобных мероприятиях часто участвуют люди, которые уже по сто тысяч раз говорили одно и то же, знаете, такие «странствующие проповедники». На конференциях они охотно и любезно обмениваются адресами, говорят, что обязательно по завершении продолжат совместную работу, но этим все обычно и заканчивается. От встреч в Москве я жду другого. Конференция – отличная возможность поделиться опытом и впоследствии организовать общую работу, которая будет результативной и плодотворной. Биргит Данике: – Я согласна с Гюнтером – очень важен обмен опытом. Сегодня трудная политическая ситуация и в России, и в Европе. И мы благодаря дружественным личным контактам вносим свой вклад в улучшение непростой ситуации. Потому что инклюзия – это проблема, которая касается всех и каждого.P.S. Редакция благодарит за помощь в подготовке материала сотрудницу международного отдела МГППУ Елену Башкирову.