В поисках стабильности. Можно ли «гарантировать» качество образования?

Обстановка непрекращающегося вот уже 20 лет реформирования образования как нельзя лучше способствует тому, что рожденными за письменным столом условными конструкциями так называемого понятийного аппарата педагогической науки начинают уже не только объяснять школьную действительность (для этого-то их поначалу и придумали), но и определять ее ход. Термины становятся эталонами, служат какими-то «универсальными лекалами» в переустройстве реальности. А саму реальность, то есть рожденные ею живые, органические формы жизнеустройства норовят упрятать подальше в тень, переделать, а то и вовсе уничтожить «за ненадобностью». Этот глобальный процесс, впрочем, выходит далеко за рамки образования. Попытаемся осветить проблемы, связанные с воплощением лишь одного из множества канцелярских паразитов, оккупировавших школьную действительность. Речь пойдет о «качестве образования».

Что это такое?

Для начала вообразим, что «качество» образования является его действительным неотъемлемым свойством. Тогда нам неминуемо придется искать его предметный смысл. Не просто слова или словосочетания, а физические образцы, наглядно демонстрирующие это свойство. Скажем проще, если стена красная, только дальтоник назовет ее зеленой. Если какое-то образование «качественное», то оно фундаментально или по крайней мере серьезно отличается от остальных «некачественных» видов того же самого образования. Ответы типа: «Ну вот, поглядите на МГУ и МГТУ…» – не принимаются. Красная стена – она и в Америке красная, и в Африке. А в этих частях света, хотя и признают время от времени качество лучших московских вузов, абсолютными образовательными эталонами их не считают.

Дело осложняется тем, что и МГУ, и школа Ямбурга, и другие более или менее известные учебные заведения по-своему уникальны. Высокая планка образования в каждом из них обеспечивается в первую очередь не следованием тем или иным учебным планам, а традициям совместной работы в научных и учебных сообществах. Извлекать из этих сообществ какой-то универсальный «ген качества», чтобы пересадить его другим учебным заведениям, не имеющим таких традиций, бессмысленно. Более того, обнаружится, что даже в близких по формальной оценке «качественных результатов образования» сообществах (например, параллельных классах, где один и тот же предмет преподают разные учителя) нет единого подхода к качеству выполненной работы. Есть единые требования к результатам обучения (о них разговор впереди), но «качественной» свою работу после формального выполнения этих требований согласятся считать далеко не все. Хотя бы потому, что пределов для совершенства не существует.

– Но ведь речь же идет не о совершенстве, а лишь о некоей условной границе, при переходе которой «качество» работы можно признать удовлетворительным! – скажут мне некоторые работники образовательной сферы. Если согласиться с этим высказыванием, придется признать, что «качество» в принципе не является каким-то естественным свойством образования. Это всего лишь термин, введенный для удобства стандартизации оценок работы разных вузов и школ. Но ведь тогда надо сначала объявить параметры этой стандартизации. С каких позиций будем оценивать? Иначе выйдет страшный сумбур.

В благополучной Франции 80-90-е годы были отмечены небывалым явлением. Множество людей, прошедших начальную и даже среднюю школу, через некоторое время оказались неспособны осмысленно читать даже довольно простые газетные статьи, предпочитая телевизор и радио. Кое-кто стал бить тревогу, говоря о росте неграмотности. Но в целях общественного спокойствия проблему замяли. При этом статистика образования как ни в чем не бывало продолжала учитывать лишь «фактически неграмотных», т.е. не окончивших школы.

Как мы видим, даже такая простая условность кристаллизуется в социальной действительности весьма сложными формами. Что же говорить о «качестве образования», в котором грамотность – лишь один из десятков параметров? Результаты определения такого «качества» можно с большой осторожностью использовать в научной, на худой конец, журналистской, но уж никак не в административной практике. «Гарантировать» же его можно, лишь произвольно отбросив оценку множества сопутствующих социальных явлений.

При таком произволе ценность любого понятия неминуемо опускается еще на одну ступень. Перед нами уже не научный термин или бюрократическая условность, а всего лишь ловкий рекламный ход. Между прочим, так его гораздо легче воспринимать. Нам ведь уже обещают «повышенную комфортность» старых советских купейных вагонов или «натуральный состав» еды с химическими добавками, почему бы не погреть руки и на «качестве образования»? При этом образование, естественно, становится товаром, а школьники и студенты – потребителями.

Итог всех этих рыночных изысканий не слишком утешителен. С точки зрения рынка «качественное образование» вовсе не там, где лучше учат, и даже не там, где правильно оценивают. Оно там, где больше платят.

Как его достигают?

Как бы там ни было, «качество» как требование к образованию довольно прочно вошло в нашу повседневную жизнь и пока не собирается ее покидать. Российское образовательное сообщество рано или поздно будет вынуждено определиться хотя бы в том, каким путем оно собирается достигать этого «качества»?

Сейчас у него под рукой три варианта: традиционный (его еще можно назвать житейским), административный и рыночный.

Всерьез говорить о первом пути – хотя, на мой взгляд, только его и стоит по-настоящему обсуждать – значит обращаться к истории и к опыту талантливых современников. Никакая внешняя «стратегия модернизации» здесь не поможет, нужна работа по существу. Учитель ведет ученика до тех пор, пока знает, куда идти. И пока эта дорога не пройдена полностью, ни о каком «качестве» не может быть и речи.

Административный путь тоже известен нам довольно неплохо. В принципе это упрощенный массовый вариант предыдущего. То есть и учитель, и ученик заранее определенным способом движутся по заранее выбранной для них колее до тех пор, пока не достигнут заранее установленного барьера. Для органов управления и контроля образованием такой путь легче, хотя по сравнению с традиционным качество достигнутых на нем результатов оставляет желать лучшего. Зато (а это немаловажное преимущество) более или менее равных успехов здесь одновременно может добиться довольно большое количество людей. Потом этим людям поручается выполнение однотипных задач. На первых порах такая социальная машина работает вполне удовлетворительно. Правда, «качество» ее работы всегда «среднее». Как и само массовое образование в целом.

Казалось бы, рыночный путь должен открывать ворота разнообразию. Однако в России он работает даже поверхностней административного. Все дело в том, что рыночная конкуренция выставляет у нас не столько претензии к качеству товара, сколько требования к его окупаемости. Если в традиционном варианте «качественного образования» затраты времени и усилий были максимальны, а в административном – хотя бы жестко определены, то современный рынок, как говорится, «включает счетчик». Чем быстрее и дешевле можно научить человека чему-нибудь (при этом содрав с него подороже), тем лучше.

Образовательные технологии делают стремительный рывок: книга заменяется экраном, учитель – компьютером, мозги – калькулятором… Но физические возможности человека не беспредельны. И вот увеличение скорости обучения уже ведет к его профанации. В переводе на рыночный язык «качество образования» сегодня часто обозначает даже не достижение минимальной профессиональной компетенции, а лишь удачно купленную видимость такого достижения. Иллюзию хорошего знания или умения.

Наши европейские и американские коллеги, осознав губительность подобного рода рекламных трюков, последние несколько лет наперебой стремятся вывести свою национальную школу за пределы рынка. «Качество образования» снова становится жестко заданным и по возможности серьезным. Интересно, знают ли об этом Греф, Кузьминов и КО?

Кто его оценивает?

Кто конкретно и как будет оценивать наших детей, мы, вероятно, очень скоро узнаем из официальных документов. Я хочу лишь проанализировать некоторые стандартные иллюзии на этот счет.

Практика, при которой оценкой результатов образования ученика занимается его учитель, не только не «порочна», как твердят нам некоторые СМИ, но и максимально осмысленна. Кто же другой сможет по-настоящему проверить все, чему человек учился несколько лет? Качество произведенных обученным человеком вещей, услуг или текстов – другое дело. Здесь общество или государство вправе назначить контролера. Но качество учебы!

Хотя нужно признать, что ученик сегодня далеко не всегда является самостоятельным ответственным работником. Часто он – всего лишь товар, который его «учитель-изготовитель» хочет подороже продать на рынке. В этом случае учителя, разумеется, следует тщательно проверять. Кстати, у общества всегда был и остается еще один, гораздо более дешевый вариант отношения к образованию. Не ставить его в дурацкое и унизительное положение товаропроизводителя.

Однако ситуация, когда на месте самого беспринципного учителя оказывается некий «эксперт», поистине комична. Особенно смешно, когда этому эксперту присваивают титул «независимого». От кого он может быть независим? В лучшем случае от учителя, результаты работы которого он проверяет.

Между прочим, эксперт всегда остается зависим от источника финансирования его организации. В России это далеко не всегда государство. Да и многие представители государства уже не вызывают доверия. Особенно если они действуют, опираясь не на равный для всех стандарт, а на свою же инструкцию, которую сами же открыто переделывают несколько раз в год. Эта перманентная переоценка ценностей, стремление работать «неформально» (что в зависимости от обстановки значит то «тайно», то «пристрастно», то «поверхностно») оказались настолько свойственны всякого рода «экспертам», вот уже второй десяток лет насилующим нашу экономику, что непонятно, откуда наше образование сумеет достать других, «компетентных» специалистов. Но даже самый честный из них все равно будет вынужден работать исходя из запросов рынка. А значит, его главным вопросом, подспудно заданным ученику на каждом экзамене, будет: «Сколько стоят твои знания и кто их купит?»

Худо-бедно действовавший до сих пор метод измерения «качества образования» с помощью нормативных документов, таким образом, оказывается наименьшим злом. Разумеется, принятые законы всегда могут оказаться несправедливыми, жестокими и глупыми. Но если дать им возможность продержаться без существенных изменений хотя бы несколько десятилетий, привыкшее к ним образовательное сообщество сумеет навести в своих рядах хоть какой-то порядок. В условиях, когда самое идиотское требование будет известно заранее, у людей появятся шансы встретить его достойно. Со временем стандарты качества могут даже врасти в живую социальную ткань. Тогда они станут опорой общественной стабильности не благодаря своему содержанию, но благодаря своей незыблемости. Впрочем, это труднодостижимые мечты.

Насколько оно безопасно?

Стабильности жаждет не только образование, но и все наше общество. Однако сегодня наше состояние можно определить скорее, как «метастабильное». Мы живем на вулкане. Все вокруг постоянно и произвольно смещается и «модернизируется».

К «качеству образования» все это имеет самое прямое отношение. Если мы согласимся с тем, что школа в конечном итоге должна помогать нам устраивать свою жизнь, то качество тех знаний и умений, которые мы получаем, должно быть теснейшим образом сопряжено с качеством окружающей жизни.

Проблема даже не в том, запишут ли нынешние борцы за «качество» образования все эти функции в свой агитационный словарь. По мне, так лучше не надо. Вопрос в том, качество какого типа социальной жизни они собираются воспроизводить? Если нашего нынешнего, то это качество неминуемой катастрофы. Если какого-то заграничного, то это вообще нонсенс. Как общество сможет воспроизвести то, чего никогда не имело? Здесь даже в собственном российском прошлом ориентиры следует искать с осторожностью.

Один из лучших антипримеров – русская классическая гимназия конца XIX – начала XX века, блестяще охарактеризованная Розановым в «Сумерках просвещения». Ведь не просто «качественное образование» давала, классическое! А социальную ткань жизни среднего класса Российской империи разъела напрочь. И почти в ту же самую историческую эпоху «прусский народный учитель победил под Седаном». Так что поаккуратнее надо с понятиями. А то как бы не вышло из рук наших модернизаторов такое «качественное лекарство», что ликвидирует микробов вместе с больным.