На чтение: ≈ 11 мин.Вполне возможно, со смертью, уравнивающей всех – от нищего до олигарха, с беспомощной старостью можно бороться. К такому сенсационному выводу пришел директор Института физико-химической биологии академик Владимир Скулачев. Владимир Петрович сформулировал “самурайский закон”, которому подчиняются наши клетки – “лучше умереть чем ошибиться”. К харакири каждая клетка готова в любой момент. Только и ждет приказа. Вероятнее всего, массовое самоубийство наших клеток – причина инсульта, инфаркта, септического шока. Но именно этот закон и спасает нас от рака. Заболевшие клетки умирают прежде, чем перерождаются в раковые. Оказывается, запрограммированное самоубийство могут совершать целые органы и организмы. Если же механизм самоубийства отключить, возможно, наша жизнь станет намного длиннее.
За всю историю человечества, главный принцип медицины – не навреди, никогда не менялся, – говорит Владимир Петрович. – Не сломай чего-либо в организме. Потому-то геронтология и направлена на то, чтобы устранить поломки, неизбежно возникающие в стареющем теле. По мнению ученых-геронтологов, старение и сама смерть – результат изнашивания организма и поломок в нем. А я предлагаю другой путь – прервать цепочку сигналов к запрограммированной смерти. Сломать кое-что в геноме, чтобы предотвратить старение со всеми неизбежными поломками. А ломать, как известно, не строить. Это нетрудно.
– Клетки умирают, если есть опасность превращения их в раковые. Лишив их возможности умирать, не откроем ли мы дорогу злокачественным опухолям?
– Если научиться управлять процессом самоубийства клеток, то победим и рак.
– Что натолкнуло вас на мысль о программировании смерти?
– Я биохимик, биоэнергетик, занимался вопросами энергообеспечения организма. Лет семь назад я заинтересовался проблемой защиты организма от ядовитого действия кислорода. Кислород двулик, с одной стороны, он – окислитель, необходимый для освобождения энергии в процессе дыхания, а с другой – яд. Особенно страшны активные формы кислорода. У клеток есть мощная система защиты, иначе нас разъело бы изнутри. Но вместе с этой защитой есть ферменты-катализаторы, которые и образуют ядовитые формы кислорода. Они-то и участвуют в запрограммированной смерти клеток. И наш геном в порядке благодаря именно “самурайскому закону”. Специальные белки отслеживают повреждения в геноме. А как только их становится много, они дают клетке сигнал к самоубийству. Умирает клетка очень аккуратно, постепенно расщепляет себя на молекулы, которые используются другими клетками. Кстати, нашим ученым удалось заснять на видео весь процесс самоубийства клетки. Они разбирают себя по кирпичам, оставляя едва заметные комочки. Я это называю “пляской смерти”. По мнению великого немецкого ученого XIX века Августа Вейсмана, стареющие организмы умирают, чтобы не отнимать жизненные ресурсы у молодых. Смерть – просто механизм эволюции, приспособление к окружающей среде. Приведу такой пример: живут два зайца, один поумнее, другой поглупее. Пока они молоды, то оба убегут от лисы. (Как говорится – “Сила есть – ума не надо”). Однако со временем стареющего глупого съест лиса. А умный выживет и даст потомство. Таким образом происходит отбор по уму. Ведь известно, что ткани мозга стареют в последнюю очередь.
– Проводились ли уже какие-либо исследования на животных?
– Да, на мышах. В Италии группа ученых во главе с профессором П. Дж. Пеличчи применила метод нокаутирования гена, когда изымается один из участков генома. У мышей убран ген, отвечающий за выработку белка р66. Без белка клетки перестали бояться кислорода. В клетки поступал приказ умереть, но некому было его исполнить. А в результате мыши на 30% стали жить дольше.
– Только на 30%, почему же они не стали бессмертными?
– Эволюция всегда дублирует жизненно важные механизмы. Не получилось с белком р66, некоторое время спустя убийственный приказ отдаст какой-то другой белок. Какой, мы пока не знаем.
– Что вам необходимо для доказательства вашей гипотезы?
– Лист бумаги, ручка, компьютер и, конечно же, мои мечты о бессмертии и вечной молодости.
Есть масса рецептов о том, как продлить молодость, все они неполноценны, потому что с точки зрения этой концепции рано или поздно программа будет включена. Все эти мероприятия лишь немного отдалят одряхление, которое рано или поздно наступит. Старческая болезнь типа рака, инфаркта, инсульта догонит человека, как бы он от нее ни убегал. Пока не исследована альтернативная возможность найти программу смерти и отменить ее, не думаю, что можно частными мерами существенно продлить жизнь человека. Если программа смерти существует, то в корне меняется стратегия борьбы с ней. Не надо лечить отдельные болезни, все они – лишь следствие это программы.
– На каком этапе находится ваша работа?
– Я в самом начале пути. Сейчас мы лишь пытаемся поставить вопрос, но, к сожалению, это настолько нетрадиционный подход, что вызывает отторжение со стороны ученых, занимающихся геронтологией. Они привыкли исповедовать другую точку зрения – человек умирает от того, что в его организме со временем что-то обязательно должно сломаться. Сегодня биология развивается такими фантастическими темпами, что возможно проверка моей гипотезы займет меньше 10 лет. А лет через 15-20, если программа старения действительно существует, мы уже сможем продлевать жизнь.
– Наверняка это будет дорогостоящее удовольствие?
– Нет, скорее всего что-то вроде прививки, избавилось же человечество от оспы. И решаться эта проблема будет на государственном уровне.
– Такая прививка даст человеку вечную жизнь?
– Не надо утрировать. Сохранится смерть от несчастных случаев. Кроме того, не исключено, что тогда человек будет жить так долго, что окажется уже действительно не приспособленным к столь длительному существованию.
Но это наступит позже предельных 80-90 лет. Конечно, есть некий разброс, у одних программа включается позже, у других раньше. Оказалось, есть два ведущих социальных параметра, увеличивающих жизнь. Первое – это признание, что ты кому-то нужен, второе – что ты хозяин своей судьбы. И все же социальные закономерности нерадикально решают проблему, как бы человек ни был нужен остальным, как бы он ни был уверен в себе, он все равно состарится. Между прочим, видимо, некоторые люди умеют включать программу смерти. Страшный пример – смерть вуду. У австралийских аборигенов до сих пор есть страшный обычай – над приговоренными к смерти шаман начинает петь погребальные песни, и через 3-4 дня несчастные люди умирают от резкого обезвоживания организма. Не так давно было сообщение: соседи заявили властям, что шаман решил кого-то убить. Полицейские пришли к шаману и забрали приговоренных к смерти. Одного человека удалось спасти, а другой все же умер. Смертоносный сигнал прошел через кору головного мозга и началось мощное выведение воды из организма. Здесь, на мой взгляд, смыкаются самоубийство осознанное и биохимическое.
– Владимир Петрович, а нужно ли делать человека бессмертным? Ведь смерть появилась миллиарды лет назад как необходимое условие биологической эволюции, и по своему она мудра. Благодаря этому нет перенаселенности планеты. Это спасает нас от появления мутантов.
– Мое дело – помочь бороться со смертью. Не стоит ссылаться на эволюцию, мы перестали на нее полагаться с тех пор, как взяли в руки орудия труда. Человек должен быть свободен и сам определять, сколько ему жить. И не думайте что, все захотят стать бессмертными. Люди сами выберут разумный срок своей жизни. Просто с определенного возраста будет введен запрет на размножение, так как с возрастом риск ошибок в геноме увеличивается. По законам диалектики человечество должно перейти на новую ступень самосознания, и я думаю, сможет разумно распорядиться тем, что дает ему наука. Уверен, что, если появится альтернатива – либо старость, либо вечная молодость плюс ограничение рождаемости, люди предпочтут молодость.
Светлана РУДЕНКО
Выбор читателей
Комментарии