В ошеломляющей откровенности

Ольга ДЕВШ

В издательстве «Городец» у Александра Кабанова, украинского поэта, пишущего на русском языке, вышла новая книга избранных стихотворений «Обыск». Вдохновителем и иллюстратором сборника выступил Андрей Макаревич.

Оригинальную графику главного «машиниста» отличают широкие мазки, размашисто оформляющие то землю, то небо, то тесные застенки, то аккордеон буквально одним-двумя движениями кисти, явно плоской и специально прореженной для особых эффектов. Как будто через щербатую мужскую расческу иногда нарисовано. В противовес – фигуры людей изображены очень тонкой линией, причем неразрывной: рука художника не отрывается от холста до замыкания цельного контура. Их можно бы назвать силуэтами душ, чем-то напоминающих мунковских персонажей, только более инфернальных, обостренных, узких и полых. Больше или меньше, но драматичны все. Особенно человек, закрывший лицо руками, с эльфийскими ушами и пальцами, как у вурдалака или беса, что вынесен на обложку. Не знаю, кто выбирал заглавный образ (он так напоминает Голлума из «Властелина колец»), сам Кабанов или посоветовал Макаревич, но попадание точное.

«Обыск» – книга самого полного на сегодняшний день избранного: по сути, это удвоенный «Русский индеец» плюс стихи из «На языке врага: стихи о войне и мире», изданной в 2017 году в «Фолио». (Хоть подзаголовок второй части и намекает на более поздние стихотворения, стихи 2019-2021 гг. надо искать в «На слонах и черепах», вышедшей чуть позже «Обыска».) Сборник долго шел к читателю: планировался в 2018‑м, но по воле случая пропустил вперед субтильного и юркого «Индейца». Впрочем, Кабанов умеет преодолевать трудности:

Я так долго двери не открывал,
что забыл о них и гулял насквозь.

Полное название – «Обыск. Избранные улики». В недавнем интервью Елене Сафроновой, координатору Ревизора.ru, поэт отметил, что «обыскивает» себя «тщательно и со знанием дела». И, разумеется, фирменный кабановский круговорот стихов из книги в книгу работает как прием. Каждый новый сборник содержит некоторую часть старых стихотворений. Избранное, таким образом, постоянно освежается, встраивается в новый контекст. Точно так же и мотивы, образы мигрируют из текста в текст. Создается пестрое, на быстрый взгляд лоскутное, полотно, прочно сотканное, синтетичное, несмотря на поэтику (ее особенностями стали отказ от стереотипов, канонов и смешение культурных пластов). Она балансирует между сатирой и заплачкой, размышлением, которое способно пробудить, и обличительной фольклорной песней, присваивая черты жанров, созданных в древней Ионии, – ямба и элегии. «Обыск…» и выстроен по принципу волны: то нахлынет каленым отчаянием, едкой сукровицей, то опомнится в ошеломляющей откровенности любви, отступит, чтобы с трепетом созерцать.

И слетались ангелы к маяку –
как на ленту липкую, на строку,
как шарпеи, в складках сошлись холмы –
скорость света меняя на скорость тьмы.

Талант Кабанова эпичен. Так как способен охватывать и анализировать, вбирая в себя не только историю и настоящее время, мировую литературу и современные стили, но и перспективу. Еще в 2011-2012 годах Александр Михайлович начал писать цикл о русско-украинской вражде «На языке врага» без фактических предпосылок, и он оказался, к несчастью, пророческим. Предвидение – христовая миссия настоящих поэтов. И когда в том же интервью «Ревизору» Кабанов сравнивает свою поэзию с «гипермаркетом без охраны и кассовых аппаратов. Заходи и бери, чего угодно», чувствуется горьковатое лукавство. Кабанов по обыкновению иронизирует. Его стихи не похожи на склад товаров наподобие «Ашана». Вспоминая «Голлума» с обложки, понимаешь сложность их устройства. Согласование противоречий требует от автора как демиурга и как человека небывалой воли, чтобы в лирике одного отразились понятные многим события, трагедии, химеры…

По признанию поэта, то, чем он занимается, называется фьюжен-поэзией: «Скромно считаю себя отцом-основателем этого уникального направления в поэзии на русском языке. Моя авторская Сердцевина – это классическая поэзия на русском языке. Если образно – это всемогущий магнит, который притягивает все остальное, что существовало и существует в поэзии на русском (и не только) языке. Не только притягивает, но и тщательно дробит в пыль, а затем тщательно миксует только то, что я считаю жизненно полезным и новаторским для Кабанова Александра Михайловича».

Как видим, самохарактеристика Кабанова бескомпромиссна. Однако, например, критик, литературовед Сергей Чупринин первыми применившими этот субкультурный и изначально музыкальный термин к русскоязычной литературе считает Арсена Ревазова (роман-фьюжен «Одиночество-12», 2005) и Анатолия Кима, давно сделавшего соединение разных культур (европейской и преимущественно корейской) своим творческим методом. К ярким «фьюженистам»-мастодонтам также можно отнести Бориса Акунина и Виктора Пелевина.

Но в поэзии на русском языке – Александра Кабанова. Сплавившего в себе лучшее из славянских культур и эстетик:

Когтистая музыка, книжное перевранье,
попробуйте, твари, отклеить меня от нее,
попробуйте звукопись, летопись, львиные рвы,
салат Эрмитажа, селедочный отблеск Невы.

Александр Кабанов. Обыск. Избранные улики: [сборник стихов]. – М. : ИД «Городец», 2022. – 280 с.