В одном шаге от христианства

Концепцию Геннадия Шипова комментирует известный российский богослов Иоанн (Экономцев)

– Как вы относитесь к попытке Шипова нарисовать новую мировоззренческую картину мира?

– Я высоко ценю Шипова как ученого, как неординарного мыслителя; он мне очень симпатичен как личность. Но его “совершенно новая” картина мира мне представляется далеко не новой. Вообще недаром говорят: новое – хорошо забытое старое. Например, его Абсолютное Ничто и потенциальное бытие мы находим еще у позднеантичных неоплатоников. Кстати, уже поэтому у православного человека не может быть негативного отношения к этой концепции: известно, в какой большой степени повлиял неоплатонизм на христианское богословие. Да, конечно, то самое Абсолютное Ничто, из которого Бог сотворил мир, можно считать и потенциальным бытием.

– А что вы скажете о “планах вакуумов”, о которых говорит Шипов?

– Тут есть один существенный момент: Абсолютное Ничто у Шипова становится не просто потенциальным бытием, но Богом! Вакуум в его теории аккумулирует в себе все; это может быть не совсем четко выражено, но по сути – это Бог. А для православного богослова ставить тут знак равенства неприемлемо, поскольку это возврат к пантеизму, обожествлению природы. Хотя неоплатоническая идея, которую мы принимаем, может иметь и такой аспект. Я знаю, что многие ученые следуют этим путем, как бы повторяя путь развития всей человеческой мысли: к неоплатонизму, к пантеизму… Но ведь надо сделать и следующий шаг.

– К христианству?

– Иначе возникнет опасность обожествить вакуум. А это мы уже проходили… И проще всего обожествить потенциальное бытие, энергию. И тем не менее гениальная догадка Шипова – это большое достижение и в естественно-научном, и в мировоззренческом плане. Прав Шипов и в своих опасениях. Действительно, вакуум открывает для человечества новые невиданные возможности, мы можем извлекать из него энергию, информацию; но ведь любое открытие может быть использовано и во благо, и во зло. Будущий век, я думаю, станет веком информации, веком невиданных прорывов в тот мир, о котором говорит Шипов.

– При условии, что его теория будет осмыслена с христианских позиций?

– А как иначе? Всегда надо осознавать, что есть мир тварный – пусть даже такой неосязаемый, как атомы и тонкие энергии, и есть Бог, который этот мир создал. И если говорить о нравственном аспекте, который я очень ценю у Шипова, то именно различение идей неоплатонических и идей пантеистских позволяет понять: Бог – это Бог морали и добра; в обожествленном же Ничто не распознать добро и зло. Тут ученых и подстерегает опасность. Но я думаю, Шипов просто не до конца осмыслил все это как философ.

– Шипов говорит, что концепция вакуума явилась ему свыше, имея в виду существование новой структуры реальности, определенного банка данных.

– Я согласен, что вакуум может хранить информацию обо всем нашем мире. Но это не Бог, а в сущности своеобразный компьютер. Он может существовать, я этого не исключаю, но не обожествлять же его!

– И все же, размышляя над интервью Шипова, можно ли говорить о встречном движении теологии и науки?

– Это естественное сближение, естественный процесс. Многое мы не можем объяснить с “обычных” позиций. Многое зависит теперь от диалога церкви с учеными, которые внутренне находятся в одном шаге от христианского мировоззрения. Но тут важно выработать единый язык. Нас часто пугает терминология.

– И в науке говорят, что ее язык не может описать современный мир, неадекватен ему…

– Я абсолютно согласен. И одна из задач нашего богословского университета, который я создал и ректором которого я являюсь, – это наработка такого языка – мостика между религией и наукой.

Марина ВАСИЛЕВСКАЯ

(Журнал “Наука и религия”, специально для “УГ”)