В нашей памяти навек

​Из года в год на празднование Дня Победы учебные заведения приглашают ветеранов войны – тех, кто ценой жизни спасал мир от коричневой чумы. С каждым годом война отдаляется от нас. С каждым годом становится все меньше ветеранов, они переходят из нашей бренной жизни в списочный состав Бессмертного Полка, чтобы навсегда остаться в наших сердцах и в нашей памяти.

В одном из зданий колледжа сферы услуг №44 есть Музей боевой славы 38-й армии. По традиции студенты колледжа знакомятся с боевым путем армии, начатым под Киевом в августе 1941 года, а оконченным в мае 1945 года в операции по освобождению Праги. По традиции в начале мая ребята встречаются с ветеранами армии, которые рассказывают им о своей молодости, о жизни и смерти, о живых и мертвых друзьях, о лишениях и… о Победе – одной на всех… Военное поколение соотечественников сначала спасло мир, затем восстанавливало страну, защищало завоеванный мир, чтобы поколения сыновей и внуков никогда не узнали ужасов войны. Они и сейчас защищают нас от разного рода фальсификаторов истории, пытающихся заставить неискушенную молодежь посыпать голову пеплом, причитая: «Мне стыдно быть русским…» Хотите узнать, кто перед вами: друг или враг? Спросите о его отношении к Великой Победе… Представьте себе, что сказал бы о том или ином высказывании ваш дед-фронтовик, и вы никогда не позволите обмануть себя. В этом году в гости к студентам колледжа по традиции придет, пожалуй, последний из ветеранов 38-й армии, проживавших в Москве. Илья Григорьевич Лебедев – человек удивительной судьбы, представитель поколения 1920-1924 гг., которое практически полностью осталось на полях войны. Даже сразу после Победы найти его ровесника было крайне проблематично; достаточно сказать, что из 18 парней его класса в живых после войны осталось 4, даже из 22 девочек выжили только двенадцать. Через пару дней после нападения нацистской Германии семнадцатилетние выпускники школы, получив отказ в военкомате – «молоды еще… не положено…», добровольно вступили в истребительные батальоны, которые отлавливали шпионов, диверсантов, парашютистов и всех, кого немецкое командование засылало в тыл Красной Армии, чтобы нарушить управление и посеять панику. Илья Григорьевич родился и вырос в городе воинской славы Великие Луки. Передовые части гитлеровской армии подошли к городу 16 июля, истребительные отряды влились в народное ополчение. С 21 июля начались ожесточенные бои. Под городом Великие Луки наше наступление было остановлено на 35 дней, были очень большие потери, даже под Смоленском сражение продолжалось лишь 25 дней. После Сталинграда фашисты, воевавшие в июле под Великими Луками, назвали этот период войны «малый Сталинград». Жесточайшие бои с захватчиками шли до 25 августа, когда оставшиеся в живых защитники группами пробились из окруженного города в леса – партизанить. Среди них был и Илья Лебедев со своими одноклассниками. Нет ничего проще, чем создать партизанский отряд – это известно любому зрителю, смотревшему фильмы о партизанах. На самом деле любой желающий может пойти осенью в лес без запасов еды, медикаментов и попробовать пожить там, на свежем воздухе месяц, два, после этого выражение «уйти в партизаны» принимает другое, значительно более весомое значение. А если еще добавить нападения на немецких фуражиров, да еще врукопашную, так как патроны надо поберечь… Скоро немецкое командование решило навести в тылу порядок и бросило против партизан «ягд-команду» – карателей. И снег выпал, как всегда, не вовремя… Партизаны ежедневно совершали суворовские переходы, а немецкие каратели шли по следам на снегу и не отставали. Так продолжалось много дней, пока однажды ребята не услышали наконец матерную, но такую родную, ругань. Вышли к своим – в этом месте сплошной линии фронта не было. Красноармейцы удивились, когда из лесочка показались молодые партизаны, но все-таки пропустили их во второй эшелон, а сами остались, чтобы в свою очередь как следует «удивить» и немецких преследователей. Потом была пулеметная школа. Ускоренный выпуск лета 1942 года: Курсанты призыва до 1924 года рождения, шаг вперед, марш! Сомкнуть ряды! Направо! Шагом марш! На юг, на юг, с другими маршевыми ротами, в степь, под Сталинград, любой ценой остановить наступление врага. Любой ценой, любой ценой… Больше Илья Лебедев никого из ушедших никогда не встречал – весь выпуск остался там, под Сталинградом, навсегда… Сам он в этот выпуск не попал – «по молодости» – и еще полгода служил в училище комвзвода, обучая «молодых»… «Старик» в восемнадцать лет от роду… Затем пришел и его черед, младший лейтенант Лебедев отправился в 38-ю армию командовать пулеметным взводом. Недавно на экраны вышел фильм о том, что свежеиспеченным лейтенантам на передовой было отмерено в среднем по 3 дня жизни. Через три дня на место убитого во взвод присылали нового командира… Непростая армия досталась юному комвзвода. Тридцать восьмая была сформирована в 1941 году в боях за Киев со всеми вытекающими подробностями. Практически за год почти вся армия была уничтожена в ходе тяжелейших оборонительных боев на Юго-Западном, Южном и Сталинградском фронтах, а оставшиеся части вошли в другие объединения. Возрождение армии началось на Брянском фронте, а затем армия была переброшена под Воронеж. Илья Григорьевич попал в так называемое второе формирование. Нужда во втором формировании появляется, когда первое погибло. Испытала 38-я армия всю горечь поражения под Харьковом и радость победы под Курском. И пошла, пошла вперед, на запад: Сумы, Ромны, плацдарм севернее Киева, 1-й Украинский фронт… В восемнадцать лет – лейтенант, комвзвода, затем – командир пулеметной роты. На вооружении – «максимы», высокий силуэт которых был хорошо заметен для артиллеристов и минометчиков врага, а немцы воевать умели, потери соответственные. Перед уходом на войну мать дала Илье на счастье серебряный полтинник 1924 года выпуска. Даже когда он лежал раненый, без сознания, он сохранил этот талисман, накрепко зажав его в кулаке, да так, что разжать руку смогли только в медсанбате. Этот талисман и сейчас при нем. Он был ранен четыре раза… Как и многие другие, бывшие на фронте и оставшиеся в живых. Для нас – подвиг, для ветеранов – просто жизнь. После одного из ранений возвращался Илья с другом Василием в свою часть через летние украинские степи. Вдруг Василий и говорит: «А в трех километрах от вон того полустанка находится моя деревенька». – «Васыль! Так идем туда, родных навестишь…». – «Поймают, да дезертирство приклеют…» – «Брось. Когда еще своих увидишь? А дальше фронта нас все равно не пошлют…» Сказано – сделано. Друзья поднимаются на холмик – наверху, на пожарище, стоят одни печи. Сел Василий на свою железную кровать среди головешек родной хаты и лицо руками закрыл – навестил родных… Вдруг Илья заметил внизу огоньки. – «Что там?» – «Да ничего там нет. Овраг». – «Пойдем посмотрим…» Спустились. В склонах оврага вырыты землянки, а навстречу идет… тетя Василия: «Васыль вернулся-а-а! Живо-ой!» Бежит вся деревня, и мать, и сестра. Для дорогих гостей собрали нехитрое угощение, нашли ведро самогонки. Наутро собрались лейтенанты уходить – война не ждет. Сельчане просят: «Вы люди военные. Спросите там, на холме, у военных связистов, придут ли фрицы снова? Вам ответят, а нам знать надо – под немцем жить не хотим. Если вернутся, то надо будет уходить». Поднялись ребята на холм, а там пост ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи) – сплошные девчонки служат. Познакомились со старшей поста, выпили самогонки за встречу и за победу, разговорились, а старшая – по званию сержант – и говорит: «У нас в роте, Илья, есть аж три девушки из Великих Лук – Аня, Таня и Соня». – «А как отчество Сони?» – «Не знаю, сейчас позвоню и спрошу… Ах, Григорьевна? Так у меня твой брат Илья сидит… Велела никуда вас не пускать. Скоро приедет». И действительно, скоро Соня обнимала брата. Затем они вместе написали письмо маме. Сегодня этот солдатский треугольничек можно увидеть в музее города Великие Луки как доказательство самых невероятных историй, случающихся в жизни, в том числе и на войне. Особенно на войне. Илья Григорьевич вспоминает: «Поворачиваю за угол в зигзагообразной траншее, и нос к носу сталкиваюсь со здоровенным фрицем, бугристым от мышц. В руке у меня пистолет. Первым поднимаю оружие и стреляю. Немец оседает на дно окопа. Смотрю в широко открытые глаза «белокурой бестии» – мирная бездонная синева… До сих пор этот незамутненный взгляд будто перед глазами стоит. Война – это преступление: кровь, грязь, голод, вши, боль, потери, холод и смерть, смерть, смерть! Подходишь к селу – тишина, ни человека, ни огонька. Мирные сумерки. Враг, вроде бы, отступил. И вдруг с двадцати шагов начинают бить пулеметы, чуть не разрывая твоих однополчан пополам. Кажется, что весь мир сошел с ума и грохочет огнем и свинцом. Рывок вперед: «За Родину! За Сталина!» Село взято. Перед строем наших бойцов, на коленях, все в слезах и соплях, ползают пленные власовцы. Как припекло, так они сдаются – жить хотят. Предателей, как и положено, расстреливают перед строем. Война – это еще и предатели. Ненавижу! На Украине в районе Тернополя нас привлекли к уничтожению бандеровцев. Но это не вражеское войско, а просто бандиты. Выявить их очень тяжело было. Мы это не умели. Входишь в хату, там женщина рыдает. Говорит, что мужа и сына бандеровцы убили. Где они? Да живут в соседней хате – сосед и двое взрослых сыновей. Просит – застрелите их! Беру двух автоматчиков, захожу в соседнюю хату. Там сидят мужик и два молодых парубка. Показывают письменное свидетельство о своем партизанском прошлом. Все наоборот: это у той бабы муж и сын бандеровцами были, потому их и застрелили… Как тут разобраться? А выходит рота из села, так в спину из пулемета очередь… Мы бегом обратно, а в селе все божатся, что это соседи – бандеры, а сами они белые и пушистые. Наша армия не умела с такими воевать, вот войска НКВД – те ими и занимались. Видно, не добили… Уже под Львовом вывели нас во второй эшелон на отдых и пополнение. Приехали артисты, а среди них – Клавдия Шульженко. Идет концерт, она поет, а я слышу: «Строчит пулеметчик за синий платочек!» Это же про меня! Я пулеметчик! Это было сильнейшим и приятнейшим впечатлением за всю войну. С тех пор песня «Синий платочек» в исполнении Шульженко – моя любимая». На груди среди множества наших боевых наград у Ильи Григорьевича есть и чехословацкие, и польские ордена и медали. За помощь словакам в дни национального восстания. Последнее ранение, четвертое по счету, Лебедев получил под городом Баньска-Бистрица. Туда же попал в госпиталь. Там же услышал о подписании полной и безоговорочной капитуляции. Все, кто мог ходить, высыпали на улицу и давай стрелять из личного оружия. Салют Победы! Потом начальник госпиталя всем, кому здоровье позволяло, разрешил налить по сто грамм. Затем разговоры до утра – в такой день больше никто не спал. Хотя справедливости ради надо отметить, что войска Первого Украинского и после Победы воевали еще несколько дней, спасая от гитлеровцев Прагу. Теперь иные зарубежные историки и наши предатели-резуны предъявляют претензии: «Не так спасали… неправильно освобождали». Эти претензии уже не к солдатам Бессмертного Полка, а к нам – их внукам и правнукам. Но это совсем другая история. У полковника в отставке Ильи Лебедева за плечами 90 лет обычной календарной жизни и еще фронтовых жизней больше, чем у кошки. Каждый партизанский или фронтовой день – целая жизнь. Даже больше, чем жизнь. Войну он прошел от звонка до звонка, а военных дней было почти полторы тысячи. Затем еще одна жизнь – служба в рядах Советской Армии. Затем еще одна – учеба и работа ревизором. Затем еще – на пенсии, где он активно участвует в воспитании подрастающего поколения. Он не устает повторять студентам колледжа сферы услуг №44, где теперь находится частица 38-й армии: «Слушайте, задавайте вопросы и фотографируйтесь со мною, ребятки. Вы последнее поколение, которое застало нас – ветеранов Великой Отечественной войны – в живых. Мы не похожи на библейских пророков, поэтому жить столетиями не будем. И когда последний ветеран уйдет вслед за своими однополчанами Бессмертного Полка, через несколько десятилетий вы скажете своим внукам и правнукам: «Мы их видели, мы разговаривали с ними, мы могли прикоснуться к живым воинам Великой Отечественной!»