В минуту душевной невзгоды

О девушке, которая предпочла бы стать помидоркой

В стремительном мире, который слегка притормозила пандемия, полезно остановиться и подумать. Тут может помочь не только самоизоляция, но и просмотр неторопливых фильмов вроде новой ленты шведского мастера Роя Андерссона с говорящим названием «О бесконечности». Это своеобразное лирическое размышление о смысле жизни, любви, вере, а еще о равнодушии, которым пропитаны люди, обитающие в мегаполисе.

В лучших традициях европейского кинематографа второй половины ХХ века режиссер демонстрирует нам сменяющие друг друга картины, каждая из которых представляет собой отдельный сюжет, содержащий свою драму. Центральным в фильме становится образ влюбленной пары, парящей над «некогда прекрасным городом, ныне превратившимся в руины». Такой образ, с одной стороны, напрямую отсылает к знаменитому полотну Марка Шагала «Над городом», а с другой – задает общий тон происходящему на экране, когда разные на первый взгляд ситуации объединены проблемой человеческой разобщенности, итог которой катастрофичен. Единственным чувством, способным противостоять повсеместному равнодушию, может быть любовь. Вот почему последними выжившими на пепелище оказываются влюбленные, но они уже в ином мире и лишь свысока наблюдают за происходящим хаосом.

Что же привело к такому хаосу? Прежде всего утрата веры. Ее теряет даже священник. Совершая очередной обряд, он пьет вино, которое потом использует в таинстве. Таким образом, происходит десакрализация обряда.
Святой отец, шатающийся от спиртного и механически провозглашающий слова о вкушении тела и крови Христовой, являет высшую степень человеческого одиночества. Герой чувствует себя оставленным не только Богом, но и окружающими его людьми. Помочь ему не может даже психотерапевт. Показательна сцена, когда священник приходит к врачу с криками: «Я потерял веру!», но вместо поддержки слышит слова, что клиника закрывается, а уважаемый доктор опаздывает на автобус. Подобное отношение к нему (только в метафорической форме) во всей полноте предстает во сне персонажа. То он видит себя, несущего огромный крест и бичуемого разгневанной толпой, вопящей «Распни его!», то воображает себя привязанным к какому-то столбу, словно заключенный, осужденный на казнь. Сновидения отражают зримую реальность, в которой нет места Господу, а люди озлобленно холодны. Им не понять причин горьких слез героя в переполненном автобусе. Более того, к его рыданиям в лучшем случае равнодушны.

Пространство, в котором происходит действие, можно охарактеризовать двумя словами – пустота и тишина. Улицы города утрированно безлюдны. На них часто возникают один-два человека, кроме которых, кажется, и нет никого. Например, из перехода по ступенькам поднимается уже немолодой господин. Он рассказывает, что встретил своего одноклассника, с которым не виделся много лет, но тот прошел мимо него, никак не отреагировав на приветствие. Равнодушного приятеля зовут Сверкер Ольсен. Когда-то он очень обиделся на рассказчика и с тех пор не общается с ним. Понять причину подобной обиды так и не удается, зато выясняется, что сам рассказчик просто завидует Сверкеру, который получил докторскую степень, хотя в школе был не семи пядей во лбу. Теперь Сверкер, казавшийся в классе неудачником, доктор наук, а его однокашник, хоть и видел Ниагарский водопад, Пизанскую и Эйфелеву башни, крайне раздражен успехами своего знакомого, а принять или изменить свою жизнь не готов.

В картине немалую роль играют детали. Неизменным показателем равнодушия выступает газета. Где бы герои ни находились – в ресторане или на вокзале, они читают газету, демонстрируя внешнее безразличие к окружающим. Особенно ярко это проявляется в сцене на вокзале, когда у женщины сломался каблук, и пожилой мужчина, сидевший рядом и читавший газету, безучастно наблюдал за происходящим, не предложив никакой помощи. Слова «женщина» и «мужчина», уже набившие оскомину в российском контексте, когда обращение по половому признаку, увы, становится атрибутом не только очереди, но и других повседневных ситуаций, в фильме тем не менее употребляются постоянно. Их произносит голос за кадром, звучащий будто из другого мира. Причем этот голос знает каждого героя, говоря о нем в прошедшем времени. Знает он и Адольфа Гитлера, «человека, который хотел покорить мир, но потерял надежду». Кровавый нацистский диктатор оказывается, в сущности, таким же одиноким и оставленным человеком, которому не осталось более ничего, как осознать свою трагическую участь.

Духовное самоубийство совершают большинство персонажей – от священника до стоматолога. Герои чувствуют себя тотально одинокими даже в окружении близких людей. Они практически не замечают маленькие радости. Лишь некоторые в состоянии проявить подлинную любовь к жизни: восхититься снегом за окном или потанцевать под зажигательный мотив близ местного кафе. Они словно напоминают остальным о ценности каждого мгновения. Порой кажется, что перед нами своеобразная трактовка идеи Платона о половинках: человек отчаянно ищет родную душу, а не находя ее, мучительно страдает. Он готов прибегнуть к насилию, чтобы удержать возлюбленную и даже добиться от нее признания в любви, но такое признание никогда не будет искренним.

Подобно рыбе с обрубленным хвостом, которая не в состоянии больше плавать, отношения, построенные на принуждении, обречены на разрыв. Такой образ невольно возникает, когда наблюдаешь сцену в магазине, где средь бела дня мужчина отвешивает несколько пощечин женщине, а она стойко сносит эти удары, говоря, что любит его.

Однако, глядя на иные сцены, понимаешь, что равнодушие страшнее агрессии. Порой хочется по-лермонтовски вздохнуть: «И скучно и грустно, и некому руку подать // В минуту душевной невзгоды…» Ощущение скуки возникает, например, в эпизоде, когда он увлеченно рассказывает о законах термодинамики, а она подчеркнуто апатично слушает его речи.

«Первый закон термодинамики гласит, что все является энергией, – говорит юноша. – Она бесконечна и только превращается из одной формы в другую. То есть мы все – это энергия, и ты энергия, и я тоже энергия. А это значит, в теории мы можем снова встретиться через миллионы лет. К тому времени ты, возможно, станешь картошкой или помидоркой». Девушка отвечает, что предпочла бы стать помидоркой, после чего парень вновь углубляется в книгу. Диалога не вышло.

Мы не видим какого-то заметного внутреннего развития героев, не знаем, как развернется их судьба. Перед нами лишь отдельные ситуации, в которых они оказываются и в которых явственно проявляются те или иные свойства человеческой природы – любовь, ненависть, зависть, равнодушие, сомнение.

Александр ТРЕГУБОВ