В Карелии сгорела Успенская церковь. Вандализм или халатность?

Карелия лишилась памятника федерального значения: уникальная Успенская церковь XVIII века сгорела утром 10 августа в Кондопоге. Храм, шедевр деревянного зодчества, был самым высоким в республике, превосходя даже знаменитую Преображенскую церковь в Кижах. По одной из основных версий следствия к поджогу причастен 15‑летний карельский школьник. Почему, на ваш взгляд, подобное стало возможным? Слово нашим экспертам и читателям.

Любовь ДУХАНИНА, заместитель председателя Комитета по образованию и науке Государственной Думы РФ, член Центрального штаба ОНФ:
– К сожалению, происшествие в Кондопоге не первый случай утраты памятников деревянного зодчества в результате пожара. Когда мы говорим о таких памятниках, нужно вспомнить не только Кижи и Карелию, но и посадские дворы Рязани, купеческие дома Тюмени, мещанские дома Самары и другую историческую деревянную застройку. В данном случае, пока следствие не закончено, выводы делать рано, но это лишний раз доказывает, что существующих мер по охране таких культурных объектов недостаточно. Сегодня во многих городах памятники деревянного зодчества по-настоящему интересны только небольшому кругу историков, краеведов, архитекторов и просто не равнодушных к историческому наследию граждан. Для того чтобы бороться с поджогами, необходимо разработать комплекс мер по сохранению памятников деревянного зодчества. Важно проводить и культурно-просветительскую работу. В частности, прививать детям образцы культурного поведения, уважение к прошлому той территории, на которой они растут. Чтобы добиться положительных результатов, работа должна вестись по всем направлениям.

Эмилия СЛАБУНОВА, депутат Законодательного собрания Республики Карелия:
– Подросток, подозреваемый и сознавшийся в поджоге, возможно, имеет отношение к сатанистам, возможно, не совсем адекватен. Следствие ответит на первый вопрос. Уже назначенная психолого-психиатрическая экспертиза разберется со второй гипотезой. Можно предположить и отсутствие должного воспитания, и неблагополучную семью. Все факторы вскроются, и достаточно быстро. Власть уже явно вздохнула с облегчением: виновник найден, а происки сатаны – это же объективно форс-мажор. Но ведь глава республики, министры культуры, финансов, руководители надзорных ведомств, они-то ведь не сатанисты и в расстройстве психики не замечены! Более того, именно их теперь называют эффективными менеджерами, молодыми технократами. Они много говорят о важности развития туризма, человеческом капитале, духовных скрепах и патриотизме, активно эксплуатируя при этом историческое прошлое, посещают церковные службы. Церковь устояла во всех исторических катаклизмах, в том числе войнах и революциях, но в борьбе с эффективными менеджерами, к сожалению, проиграла.

Александр КРИВОНОЖЕНКО, кандидат исторических наук, младший научный сотрудник Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН, Петрозаводск:
– Культурное наследие не только Карелии, но и всей России понесло невосполнимую утрату. Человеку невозможно залезть в голову и заранее зафиксировать, что он готовит преступление. Разумеется, ситуации бывают разные. Была ли налажена достаточно эффективная система охраны памятника? Проводились ли учения, моделирующие возможные чрезвычайные происшествия? Очевидно, что имевшихся технических средств оказалось недостаточно для спасения высокого строения от огня. Я не говорю о камерах видеонаблюдения и системах пожаротушения. Почему они не были установлены? Если все упиралось в финансирование, то почему республиканское Министерство культуры не пыталось изыскивать деньги на эти нужды? В мае этого года в городе Сортавала сгорел другой памятник архитектуры 1907 года постройки. Глава региона написал тогда в соцсети, что ему «горько и больно». Но поменялось ли что-то?

Анна УРАДОВСКАЯ, психиатр, Жуковский, Московская область:
– Незрелость психики 15‑летнего подростка наряду с недостаточной способностью анализировать свои действия, прогнозировать их последствия вполне могла сыграть злую роль в столь деструктивном по своему характеру действии. В период подросткового развития «пожар» возгорается в самом мозге взрослеющего человека, и трактовать любые поступки только с точки зрения морально-этической, на мой взгляд, недостаточно. Важно учесть и биологическую почву, на которой развились мотивы поступка подростка. Наверняка этим займется компетентная в данном вопросе судебная психолого-психиатрическая экспертиза.

Ирина ПАНТЕЛЕЕВА, мама пятиклассника, менеджер, Великий Новгород:
– Уверена, все поступки ребенка – следствие его воспитания в семье. На мой взгляд, понятие «обеспеченная семья» вовсе не равнозначно понятию «благополучная семья». Это доказывает и пример со стрельбой в школе по одноклассникам московского школьника в 2014 году, тот подросток тоже, как считалось, был из благополучной семьи. Я бы дала право надзорным органам более пристально следить за семьями, в которых, возможно, высокая финансовая обеспеченность, но дети плохо воспитаны, что подтверждается жалобами и наблюдениями педагогов, одноклассников, других окружающих.

Геннадий САРАЕВ, уполномоченный по правам ребенка в Республике Карелия:
– Недостаточное обеспечение мер безопасности – вот основная причина случившегося. Мне повезло побывать в Успенской церкви за несколько дней до пожара. Вспоминая, как была организована охрана этого уникального объекта, могу сказать: церковь была практически беззащитна перед любым злым умыслом. Полагаю, пришло время приложить максимальные усилия по обеспечению мер комплексной безопасности нашей жизни. Это серьезный сигнал к переосмыслению того, насколько мы, памятники культуры, наше наследие защищены. Задача государства и общества – создать такую систему, чтобы не допустить возможности угрозы жизни, здоровью человека или утраты ценных памятников культурного наследия. Не так важно, кто поджег церковь, – молодой или старый, здоровый или психически больной. Я бы не стал делать акцент на личности подростка. Мы не узнаем до конца следствия истинных мотивов, побудивших человека совершить это деяние. Призываю не фантазировать на эту тему в поисках наиболее популярных среди населения версий. Исходя из принципа независимости следствия считаю невозможным комментировать ход расследования, учитывая общественный резонанс и медийное внимание к делу, личности подозреваемого, а также его семьи. Общественное обсуждение, вторгающееся в частную жизнь, может нанести непоправимый вред эмоциональному и психическому здоровью членов семьи, а также самого подростка.

Ирина МАЙСКАЯ, мама четвероклассника, Санкт-Петербург:
– Как ни печально, но удивляться уже давно нечему. Ось ценностей в современном мире так покосилась, что неизвестно, куда нас занесет. Если действительно виновен подросток, то, думаю, имеет место желание эпатировать публику, завоевать уважение, страх, поклонение хотя бы таким способом. Если взрослые совершают неадекватные поступки, но обретают при этом определенную известность, то почему детям не следовать их примеру? Кроме того, каждая семья ответственна за досуг своих детей. Когда подросток не знает, чем заняться во время каникул, а взрослые не помогли ему озаботиться на этот период чем-либо полезным и интересным, то случаи, подобные этому, не будут редкостью.

Александр ГЕЗАЛОВ, эксперт по социальному сиротству, руководитель социального центра Святителя Тихона при Донском монастыре Москвы:
– В Карелии и раньше случались поджоги храмов. Успенская церковь находилась в удалении, периодически появлялся священник, приезжали экскурсии, но в целом святыня выглядела незащищенной, несмотря на ее федеральный статус. Я был в Кондопоге два месяца назад. Что могло случиться? Посмотрел в соцсетях страницу мамы подростка – и духовность, и йога, и непонятно что еще… В этом и жил ребенок, который идентифицировал себя как сатанист. Информационный шум и возможность получить известность криминальным путем – вот что может стать трендом для молодежи.

Светлана ДУБРОВИНА, мама и бабушка, экономист, Воронеж:
– Случай ужасный, но не первый в истории. Имя Герострат известно многим, я даже помню песню из молодости, когда наша дружная компания увлекалась «Наутилусом Помпилиусом», мы ее пели. Называется песня «Наша семья», в ней примерно такие строки: «Смотрите на меня: я почти Герострат со свечкой и босиком… Смотрите на меня, я иду поджигать наш дом». Только там речь шла о большем, как мне кажется, о желании покончить со страной, с тем СССР, который был. А в Карелии подросток все сделал буквально: покончил не в переносном смысле, а в реальности, и не со страной или домом, а с церковью – памятником истории, архитектуры, культуры. Он сохранялся веками! Но нашелся Герострат наших дней.

Елена ИВАНЧИКОВА, психолог, Екатеринбург:
– Скажу сразу: я о подробностях поджога ничего не знаю, а то, что пишут в информационных лентах, может не соответствовать истине. Постараюсь оценить причины, по которым подросток мог пойти на подобный разрушительный поступок, не вынося при этом никаких жестких суждений. В 15 лет сильны протестные настроения. Подростки нередко выступают против того, что общепринято и навязывается социумом, общественной моралью, правилами. Не ценят традиции, испытывают стремление крушить, ломать. Это мог быть и конкретный протест. Например, против того, что сегодня насаждают веру, как когда-то неверие, а могло быть и заявление общего характера: «Я думаю иначе, чем большинство, и обладаю волей выполнить то, что задумал». При этом сам человек мог и не осознавать в полной степени, что портит или уничтожает объекты, дорогие другим людям. Не обязательно подобные действия связаны со злобой, желанием напакостить. Ну почему дети балуются петардами? Возможно, подросток действовал на спор, его взяли на «слабо». В любом случае надо во всем тщательно разобраться, прежде чем выносить вердикт.