В гостях у бедуинов. В границах какого бы государства они ни находились, власть в пустыне принадлежит кочевникам

Издалека поселения бедуинов представляли собой одно большое плоское жилище, слепленное из разного размера сарайчиков, навесов, землянок, шалашей, оград. У цыганских таборов более респектабельный вид. В Иордании мне объяснили, что в отличие от бедуинских темных (коричневых или даже черных) палаток цыганские палаточные жилища и тенты более яркие, красочно расцвеченные. Мне, кстати, не советовали к ним приближаться. Цыгане (иорданцы их называют наварами) хоть и ведут сходный с бедуинами образ жизни, но нередко не считают для себя зазорным обмануть легковерного чужестранца.

В Израиле возле Бер-Шевы я встречал несколько приземистых домиков, построенных специально для бедуинов. Внутри никакой обстановки. Лишь голые серые стены и циновки, матрацы, одеяла на полу. Это не помешало мне, воспользовавшись гостеприимством хозяев, с удовольствием переждать дневную жару. Лица бедуинских женщин, которые встречались мне на улице, были закрыты черными платками. Нередко, когда я катил на велосипеде по пустыне, навстречу мне от бедуинских поселений вдруг выныривали черные фигуры. Женщины не спеша шли по своим делам, которых, как известно, везде хватает. А мне становилось жутковато. Казалось, это вестуньи с черными провалами вместо лиц (собственно отсутствием таковых!) движутся мне навстречу. Женщины, которые меня обхаживали (мужчины отсутствовали, добывая хлеб насущный), отнеслись спокойно к тому, что я навел на них фотоаппарат. Лица их были открыты и равнодушны. Коль я переступил порог бедуинского жилища, пусть даже случайно, то мне это позволено. Законы гостеприимства в пустыне часто сильнее предрассудков…В одном месте я обратил внимание на огромную стаю ворон, что рассеялась по пустынной плоскости. Остановился, присмотрелся, хотел даже сфотографировать и тут понял, что это не птицы, а черные полиэтиленовые пакеты, прицепившиеся к редким колючим кустикам. Такой вид сегодня у пустыни, которая еще совсем недавно поражала своей первозданностью и чистотой. А вдалеке через каменистые и песчаные пустоши уверенно шагали ажурные вышки, соединенные проводами. Ну и, естественно, асфальтовые протяжения со своей дорожной инфраструктурой – они проникают в самые дикие места. Цивилизация обихаживает планету. Следы ее, правда, не везде на пользу природе и ее «ничьему благу». Что остается народам, которые привыкли жить исключительно этим благом? Где сопротивляться сколько хватает сил, себя и свою изначальную сущность не терять, а где и приспосабливаться к тому, что сильнее, напористее. Бедуины быстро научились считать не только верблюдов, но и деньги. Повсюду дети пустыни зарабатывают на туристах и паломниках, которые приезжают лицезреть святыни Земли обетованной. Кочевники, как исконные хозяева этой земли, предоставляют им это право. Естественно, в обмен на доллары, евро, шекели, динары. Любая валюта здесь в ходу. Кочевнический опыт бедуинов (их знание пустыни, ее природных ритмов) пригодился и в сельском хозяйстве. По берегам Мертвого моря бедуины наряду со скотоводством активно занимаются и огородничеством. Меня часто и охотно темнокожие, с загримированными под загар грязными разводами на приветливых беспечных лицах охранники помидорных плантаций, зазывая на чай под крыши своих шалашей, угощали красивыми плодами с томатных райских кущей.С бедуинами общаться легко и приятно. Может, к такому «игровому» общению меня приучила моя кочевая жизнь, в которой каждая встреча – это маленькое приключение, а может, к неторопливой, без языкового напряга и церемоний беседе располагает природный образ жизни бедуинов, их привычка привечать каждого встречного на пустынной тропе. В пустыне Вади-Рам, которую еще называют Лунной долиной, завораживало все: песок, скалы, небо. Все это было пронизано и освещено дивным красноватым светом солнца, которое медленно скатывалось за скалистую гряду. В поисках места для ночлега я углубился в пустыню и тут встретил стадо коз. Они разбрелись по распадку, выщипывая среди камней и песчаных проплешин сухую травку. Едва я приблизился к животным, как из-за валуна вынырнул пастух. Он о чем-то спросил меня, кивая на велосипед. Я что-то ему ответил, показывая на коз. Мы некоторое время пообщались в таком ключе вопросов и ответов, а потом как по команде опустились прямо на рыжий песок. Бедуин хлопнул меня по колену и вдруг протяжно запел. Слов я, конечно, не разобрал, однако понял самое важное: песня предназначалась для меня. В стойбище возле Мертвого моря, где я провел ночь в шатре (это была одна из лучших моих ночей во время путешествия по Ближнему Востоку), бедуины сначала ознакомили меня со своим хозяйством – загонами для овец, курами, верблюдами, собаками. Прошлись и по соседям, угостившим верблюжьим молоком, которое из-за обилия тут солончаковых растений немного горчило. Кстати, бедуины считают верблюжье молоко самой здоровой и питательной пищей. Один чернявый худой паренек подвел меня к яме, прикрытой тряпьем, запустил внутрь руку и торжественно извлек голубя. Подержал над головой, любуясь, как птица трепещет крыльями, и отпустил. Снова полез в ямку и вытащил еще одного сизаря. Я понял, что маленький бедуин демонстрировал гостю свою голубятню. Тем самым утверждал в глазах чужака свой мир. Одновременно это был пустынный мир его взрослых соплеменников. Потом мы лежали в холодке под навесом, развлекались чаем, потягивали кальян. Опустилась ночь. На небе зажглись звезды, а на земле костры. В память об этой ночевке у меня осталась запись в блокноте – мое имя, – выведенная бедуином Мохамедом арабскими литерами. Утром я покинул стойбище вместе с юным любителем голубей. Мы выбрались на дорогу, и я покатил вниз к Мертвому морю. Паренек остался на остановке ждать автобуса, который должен был отвезти его в школу.Для бедуинов в пустыне нет секретов, они знают тут каждую потаенную тропку. Приемы разведения огня, угадывания погоды, добычи пропитания, спасения от жажды, пыльных бурь и ядовитых змей, необходимые для выживания в суровых условиях пустыни, передаются в бедуинских племенах от отца к сыну. Эти навыки имеют важное значение для повседневной кочевой жизни, неразрывно связанной с охраной своих стад, кражами скота у соседей и погонями за похитителями собственных верблюдов и овец. Бедуины – прирожденные воины. Издревле они считают многих арабов враждебными чужаками, с которыми трудно находить общий язык. Да и в самой бедуинской среде стычки с соплеменниками не такое уж и редкое явление. Лучше всего о сложных взаимоотношениях бедуинов с окружающим миром говорит их собственная поговорка: «Я против моего брата, мои братья и я против моих двоюродных братьев, мои двоюродные братья и я против чужих».Контрабандисты всех времен и народов, доставляя оружие мятежным племенам (а их тут всегда хватало), не могли обойтись без бедуинов-проводников. В современных армейских подразделениях их опыт тоже востребован. В Израиле, например, несмотря на то что бедуины призываются в армию на добровольной основе, почти половина юношей весьма охотно берут в руки оружие. Гашаш – так на иврите называют солдат-следопытов из среды бедуинов, чьи кочевые племена обитают в ближневосточных пустынях на протяжении многих веков. Знание местности, умение читать следы на песке и камнях, закалка, бытовая неприхотливость, которые особо важны в условиях сурового пустынного климата, делают бедуинов особенно полезными в разведке и частях пограничной охраны. Кстати, владелец одной пустынной бензозаправки (он оказался родом из Днепропетровска) объяснил мне, что бедуины в чем-то похожи на запорожских казаков. Та же привычка переносить тяготы походной жизни, то же умение обмануть врага, одолеть его хитрыми маневрами, смекалкой. В современных войнах это по-прежнему не менее важно, чем мощное оружие, компьютерные системы.Батальон бедуинских следопытов (он известен как Гадсар Бедуи) – пехотное подразделение сухопутных войск, которое предназначено для прохождения добровольной военной службы членами бедуинской общины Израиля. Основная задача батальона – охрана границы Израиля на участке сектора Газа и Синайского полуострова. Отдельные подразделения бедуинов-рейнджеров действуют в составе всех военных округов, их придают воинским частям на время боевых операций. Как правило, бедуин-следопыт идет впереди воинской колонны, по только ему понятным признакам, изменениям в окружающей среде определяя заминированные участки. По сломанной веточке, по едва заметному следу бедуин может узнать, где и когда прошел враг, где можно ждать засады, где скрыты хорошо замаскированные туннели и укрытия.Весьма любопытный факт армейской службы бедуинов. На батальонной кухне воины строго блюдут законы еврейского кошрута, шабат – день отдыха, когда весь батальон стоит в кипах в ожидании киддуша (молитвы освящения субботы). Строгое соблюдение еврейских традиций вовсе не означает, что бедуины-мусульмане предали свою веру, перейдя в иудаизм, это всего лишь неразрывная часть армейской службы. Вера в небесных и земных богов-командиров уживается под одной крышей. На Аллаха надейся, а сам не плошай, если имеешь дело с другими богами……Нередко сквозь дрожащее знойное марево я видел на склоне холма одинокую фигурку бедуина. Он сидел на коврике, скрестив ноги, и смотрел вдаль. Может быть, обдумывал пройденный путь. Или намечал тот, который предстояло преодолеть. Может быть, творил молитву. Каким богам? Наверное, это не важно. Ведь пустыня «внемлет» не только Богу, но и тому, кто знает ее язык, умеет с ней разговаривать. А главное – считает своим домом.