В эпицентре катастрофы

На стриминговом сервисе «Нетфликс» вышли две мощные военные драмы – немецкая и французская. Первая – «На Западном фронте без перемен» («All quiet on the Western front») – снята по мотивам одноименного романа Ремарка и представляет собой прямую и громкую антимилитаристскую декларацию.

Здесь красноречива уже сама последовательность эпизодов. На холодной земле лежат убитые солдаты. Раздаются выстрелы, пули прошивают уже мертвые тела, тела дергаются и замирают. Офицер поднимает солдат в атаку. Первый поднявшийся получает пулю в голову. Старый усатый пропагандист выступает перед толпой совсем юных мальчишек и рассказывает им о великой Германии, воевать за которую – огромная честь, выпавшая их счастливому поколению. Мальчишки ликуют. Те же мальчишки, стоя под ливнем по пояс в жидкой грязи, вычерпывают эту грязь из траншеи касками. Те же мальчишки отчаянно мечутся, трясутся и кричат, прячась от массированного обстрела в каком-то разрушающемся на глазах деревянном укреплении. Один, не помня себя, выскакивает из укрытия и тут же падает. Спустя секунду рушится само укрепление… Фильм-плакат, фильм-призыв.

Вслед за этой картиной на экраны вышел еще один прицельно антивоенный фильм – французский сериал «Женщины на войне» («Women at War»/«Les Combattantes»). Действие происходит в начале Первой мировой войны на территории Франции. Главных героинь, соответствующих известным женским архетипам, четыре. Противоположные полюса представляют монахиня Агнес (Жюли де Бона) и проститутка Маргерит (Одри Флеро). Между ними медсестра Сюзанна (Камилла Лу) и жена мобилизованного инженера, которая заменяет мужа в качестве управляющей семейным предприятием, по имени Каролин. Со всеми женскими образами связана идея феминизма, трактуемая в широком гуманистическом ключе. Героини находятся не только в буквальном смысле на Первой мировой войне, где Франция противостоит натиску Германии. Они сражаются также за всех, кто занимает в современном им обществе слабую позицию, – бесправных женщин, только входящих в жизнь молодых людей, мобилизованных и раненых солдат. Сражаются против грубой силы, считающей себя априори непогрешимой и имеющей данное самой природой право распоряжаться чужими судьбами. Эту силу могут воплощать немцы и армия оккупантов, собственное правительство, иерархи католической церкви или члены семьи. Идея милосердия и защиты слабых тесно соединяет феминистскую линию с христианской. В истории монахини образ христианской любви создан через противопоставление мнимого и настоящего морального падения. Сюжет, главным действующим лицом которого является медсестра, осложнен авантюрно-шпионской интригой, тоже обретающей по мере развития гуманистический пафос. Тема искупления вины и раскаяния звучит в фильме постоянно, но особенно громко в истории падшей женщины Маргерит, новой инкарнации Марии Магдалины. В наиболее акцентированном варианте чисто феминистский посыл присутствует в рассказе о Каролин. Ей приходится в самом прямом смысле бороться за свои права женщины, а заодно и права других женщин, чьи мужья оказались на фронте, вступая при этом в жесткую конфронтацию с братом ушедшего на войну мужа. Агнес и Маргерит служат друг для друга зеркалами, Агнес и Сюзанна – дополнениями. Каролин и Маргерит тоже слинкованы между собой, правда, не самым удачным образом: у предпринимательницы, которая выглядит как девушка с тремя высшими образованиями, обнаруживается темное прошлое… Авторы хоть и следуют некоторым стереотипам, включая и чисто внешние – монахиня и медсестра блондинки, проститутка рыжая, а предпринимательница брюнетка, но все-таки стараются их разбавлять. Так, в целом женщины олицетворяют мир и милосердие, а мужчины – агрессию и войну, но при этом главный положительный персонаж – военный врач, а один из самых отвратительных – совладелица борделя. Немецкие оккупанты – жестокие, механистичные убийцы, разносчики горя и несчастий. Но один из них становится носителем идеи просветления и покаяния. И так далее. Благодаря этому фильм не смотрится одномерным и плоским.

Созданию сильного общего впечатления содействуют три главных акцента. Во-первых, война в буквальном смысле показана как неостановимая мясорубка, где людей прокручивают сначала через крупную решетку, а потом через мелкую. Чтобы уж наверняка. Один из главных центров, куда постоянно возвращается действие, – расположенный в монастыре военный госпиталь. Искалеченные, израненные тела, окровавленные бинты и простыни, красная вода, в которой эти простыни тщетно пытаются отстирать, – основной фон картины. Кроме физических увечий все без исключения раненые получают тяжелейшие психические травмы. В результате у них дрожат руки, они не владеют голосом, не фокусируют взгляд, они то и дело бьются в истерических припадках… Психические травмы либо неизлечимы вовсе, либо требуют более длительной терапии, чем раны физические. Однако, едва телесные повреждения начинают заживать, этих еле держащихся на ногах и кричащих по ночам калек вновь отправляют в строй. Военный хирург сходит с ума от мысли, что, работая буквально на износ, он оперирует и лечит несчастных, кому это лечение стоит невыносимых физических страданий, лишь для того, чтобы на втором круге они гарантированно погибли.

Во-вторых, пугающе точно изображены внезапная смерть при неожиданном нападении и внутренняя паника, в которой постоянно находятся все персонажи, подспудно ожидающие этой внезапной смерти от случайной пули. Герои пытаются действовать в рамках логики, выполнять какие-то задачи, ставить перед собой цели, но страх быть убитыми то и дело блокирует их способность к осознанным действиям и разум вообще.

В-третьих, война наглядно представлена как преступление старшего поколения против младшего. У военного хирурга есть юный брат, можно сказать вчерашний подросток. Их отец – генерал, командующий фронтом. Генерал отправляет младшего сына на передовую. Старший сын отчаянно пытается убедить отца в том, что его брат морально совершенно не готов к такого рода испытаниям. Но отец настаивает на своем, в результате младший оказывается на операционном столе у старшего с раздробленной грудной клеткой.

Оба фильма адресованы прежде всего тем, кто склонен романтизировать войну и считает возможной ее нормализацию.