На чтение: ≈ 15 мин.Подлетая к Дании, мы увидели красиво расчерченную мозаичную землю. Это потрудилась цивилизация. Тут не ошибешься – это планета людей. Особо впечатлила эта «человеческая» мозаика по сравнению с дикой Исландией, да и с нашим славянским Дикопольем не сравнишь. Спустились чуть ниже, и пришла мысль, что настоящая первозданная земная основа покрыта заплатами. Красивая страна Дания. Мирная, ухоженная, чистенькая, культурная. Но в заплатах.
Осторожно и мягко приземлились в Билунде (втором после Копенгагена международном аэропорту), быстро собрали велосипеды, приятно пообщались с вежливыми, в меру своих служебных полномочий любопытными полицейскими и по солнечной ровнехонькой магистрали рванули к немецкой границе. Это чуть больше трехсот километров. Решили не торопиться – прощаться со скандинавской сторонкой, ставшей почти родной, никак не хотелось. Узнали, что параллельно магистральному шоссе на юг ведет так называемая старая дорога, на нее через десяток километров и свернули. И тут же после первого поворота (а их тут в отличие от категоричной прямоты магистрали немало – дорога плавно огибает каждое маленькое поселение) уткнулись в кукурузное поле. Я ринулся в его зеленые с заметной желтизной заросли и вернулся с охапкой молодых початков. Местные жители не утруждают себя их сбором, предпочитая приобретать фруктово-овощную и прочую продуктовую благодать в супермаркетах. Так датчанам, даже тем, кто живет в сельской местности, удобнее, привычнее и уж точно безопаснее.Высота птичьего полета и высота велосипедного седла – разные расстояния от земли, ну и разные скорости. И разные уровни восприятия жизни. Земной, разумеется. Внизу Дания выглядит довольно мило и уютно. И природных естественных уголков тут оказывается достаточно. Даже внутри поселков. В одном из них на берегу тихой речушки мы и остановились на ночлег. Только расположились, прикинули, где поставить палатки, как подкатила машина и из нее явилось на свет датское семейство. Опрятное, чинное, несуетливое. Папа – долговязый парень с косичкой, мама – розовощекая толстушка в очках, две кукольные смирненькие девчушки. Они стали неспешно раскладывать свои продуктовые пожитки (все в контейнерах, пакетиках, коробках), готовясь к пикнику. Я достал свой закопченный солдатский котелок и принялся за разведение костерка. С дровами в округе проблем не было. Я быстро соорудил из щепок и веточек шалашик и уже хотел поднести к нему спичку, как ко мне приблизился датчанин. «Огонь здесь нельзя… Тут сухо, два месяца не было дождей… Может быть пожар», – сказал он, слегка запинаясь. Робко и просительно это у него прозвучало. «Мы осторожно… И тут рядом вода… Нет проблем», – ответил я и чиркнул спичкой. Мой бродяжий опыт подсказал, что я должен действовать именно так. Ну, и наша экипировка, наш вид после двухмесячных скитаний не оставляли сомнений в том, что нам этого путешественного опыта не занимать, что не все местные законы писаны для нас. Варяги когда-то пришли с сурового севера, теперь вот они с суровых южных краев повалили. Не поймешь – то ли климат изменился, то ли колесико истории закрутилось в другую сторону. Датчанин что-то пробормотал, вроде как извинился, вздохнул и отошел к своему счастливому семейству. Что-то там они перекусили, чем-то запили и уехали. Мы остались на берегу речки. Под звездами, возле костерка.В супермаркете Вайена встретился нам молодой словоохотливый толстячок Христиан. Мы только собрались попить чайку в кафешке, подзарядить свои мобильники, как он пристал к нам с расспросами, а потом стал настойчиво приглашать в гости. Мы решили воспользоваться приглашением в надежде узнать какие-нибудь подробности датского быта. Увидели и узнали. Христиан привел в общежитие для инвалидов. Мы шли по длинному коридору одноэтажного здания, Христиан с гордостью представлял нас его обитателям, те кивали головами и улыбались. Вроде как бы кивали и вроде как бы улыбались. В комнате (а рядом с ней и что-то похожее на маленькую кухоньку, где обитал парень) царил… в общем-то вполне вообразимый для подобного заведения беспорядок. Его даже без особой натяжки можно было назвать творческим. Христиан напоил нас кофе, сахара у него не нашлось, презентовал по банке пива и по диску с записью какой-то местной знаменитости (на улице мы их тут же передарили первым встречным девчушкам). Потом глубоко, с чувством складно и толково выполненной работы вздохнул, уселся за низенький столик, вырвал из блокнота чистый листок и стал аккуратно рисовать круглые (такие они у него выходили) циферки. Тут же с воодушевлением объяснил: «Вы не думайте, у меня все в порядке, голова вот только сильно побаливает, а так все хорошо. Вот смотрите: 1300 евро – такая у меня пенсия от государства, 300 евро я плачу за комнату, 300 евро уходит на питание, а 700 остается на жизнь». Мы не стали уточнять подробности этой жизни. Перед глазами были ее красноречивые детали. Дания – страна с «могучим», в чем-то даже знаковым для Европы прошлым. Что-то вроде Греции, но там древность, заря цивилизованного мира, Дания же его средневековый расцвет, становление сегодняшних государственных норм и правил.Датчане живут этим прошлым, ностальгически держатся за него. Иногда, правда, такое впечатление, что хватаются, как утопающий за соломинку. Вот почему в стране так много лавок старьевщиков. По крайней мере, они частенько попадаются нам по пути. В одном из таких магазинчиков, расположенном в подвале, моему спутнику приглянулся столовый набор ножей и вилок с какими-то геральдическими вензельками на ручках. Престарелая, но очень живая, искрящаяся счастьем, что именно ее почтили вниманием два туристических мачо, владелица бытового хлама расчувствовалась и бесплатно вручила Васе столовый набор (он, кажется, и двух евро не стоил). Пропахший костровым дымком мачо и напудренная дама обнялись, обменялись поцелуями, и каждый по-своему возблагодарил судьбу за подарок.Вокруг умиротворенный неброский пейзаж с приметами дел людских, деталями их бытовых забот. На полях аккуратные рулоны соломы, в предместьях городков рабочие в разноцветных комбинезонах загружают фургончики коробками, ящиками, мешками, над заводиками и фабричками вьются едва заметные белесые дымки, которые тут же превращаются в облачные кудряшки. Как таковой созидательной работы, которая сотворила этот человеческий мир, не видно. Жизнь датской провинции (а речь именно о ней), как плавное течение небольшой равнинной речушки – без всплесков, водоворотов и водопадов. Крутится планета, и вместе с ней по руслу льется вода. А еще светит солнце, веет ветерок, капает дождик. Все с пользой или без нее, но в свое время, без натуги и, вполне возможно, даже цели. Если что-то где-то и превысит норму или не наберет ее показателей, то лишь на короткое время, очень быстро возвратившись на круги своя. Так и работа – в меру сил и желаний. Такое возможно лишь благодаря различным механизмам и хитромудрым приборам. А человек вроде как их придаток. Пока еще важная деталь. Еще необходимая, но уже легко заменимая. Такое впечатление, что для датчан работа – это некая забава, развлекательное действо. Вот хозяин в цветастой рубахе и широкополой шляпе уселся за руль похожей на миниатюрный открытый автомобильчик газонокосилки. Она заурчала и поползла к краю газона. Наконец остановилась возле куста, под которым стоял ящик с пивными бутылочками. Хозяин, не слезая на землю, нагнулся, взял одну бутылку, лихо откупорил ее и выпил. Вернул пустую тару на прежнее место и тронулся в обратный путь… к ящику с пивом, который стоял под кустиком на другом конце газона. Жизнь прожить – полянку пересечь.Поселки и города, особенно под вечер, выглядят пустынно и безрадостно. Даже в местных барах безлюдно. Ни звука, ни проблеска вокруг. Какая-то зашторенно-зашоренная жизнь. А может, тут и нет ее. Такое впечатление, что у жителей – у всех одновременно – вдруг взыграла кровь бродяг-викингов и они, оставив на произвол судьбы нажитое веками, переместились в южные широты, где много солнца, ветров, страстей и приключений. Иногда слышны удары колокола в местных костелах, похожих на маленькие старинные замки, населенные привидениями. Это время напоминает о себе. Может быть, даже указывает или предупреждает, а, скорее всего, просто отсчитывает свое.В сумерках, проезжая по одному такому вымершему городку в поисках пристанища где-нибудь в приусадебных кущах, увидели на воротах объявление о продаже дома. Он представлял собой довольно внушительное средневекового химерного облика мрачноватое здание с замкнутым двориком. Туда мы и закатили велосипеды. Перевели дыхание, посветили фонариками (уже совсем стемнело) по закоулкам и углам и расположились на обширной веранде, решив, что ни покупатели, ни продавцы до утра сюда не заявятся. Разве что тень принца датского. Но с ней мы как-нибудь найдем общий язык.Едем с оглядкой. В том числе и на прошлое этой маленькой сказочной страны. Оно напоминает о себе (и часто довольно красноречиво!) в архитектуре (по пути нам встречалось немало домов под соломенными кровлями), в валунах перед воротами усадеб с руническими надписями, в старомодных одеяниях сельских жителей, деталях их размеренного традиционного быта. Иногда кажется, что природные и житейские бури обходят этот край стороной, что ты находишься в каком-то волшебном, сказочном королевстве, населенном тенями прошлого. Среди самых знаменитых датских писателей Ганс Христиан Андерсен, чьи сказки были переведены почти на все языки планеты. Даже Библия не может сравниться с популярностью его книг. Такое впечатление, что именно в Датском королевстве были собраны все чудеса мира. Впрочем, нет, чудеса – это про далекие заморские земли, восточные дива тысячи и одной ночи, а тут приятные домашние сюрпризы, приключения, которые случаются прямо у порога твоего дома, милые подарки судьбы, ожидаемые, но всегда волнующие праздничные перевоплощения. Здесь сказка превратилась в быль, в способ духовного освоения мира, достижения всеми равновесия и покоя. Тут другое измерение пространства и времени. Лучшие ученые умы планеты бьются над разгадкой его тайн, а здесь дверь в него всегда и всем открыта.
Окончание путешествия – это и грусть, и радость одновременно. Грусть от того, что все, что пережил, уже позади, радость от того, что… все, что пережил, уже позади и ты когда-нибудь еще повторишь это пережитое в последующих путешествиях. Это квинтэссенция жизни, в которой все, что переживаешь, сплетено в такой тугой узел, который никому и никогда не распутать. И не важно, какую дорогу ты выбрал и в каком направлении ты движешься по ней…
фото автора
Выбор читателей
Комментарии