В числе потерь не значится… Родственники бойца все еще ждут известий с фронта

«Как сложилась бы судьба, каким бы стал характер этого человека?» – размышляла я, перечитывая в который раз письма моего дяди Бориса Филипповича Корнеева, не вернувшегося с войны.

Комментарий «УГ»По нашей просьбе к розыску подключились сотрудники Международной ассоциации общественных поисковых объединений «Народная память о защитниках Отечества». Будем ждать известий.

Дядя Боря, как я его всегда называла, незримо присутствовал в нашей семье всегда. И я знаю из рассказов старших, каким он был. Лидер в школе, затем в университете. Соседские мальчишки обожали его за то, что с ним весело и надежно идти за грибами или на рыбалку: жили-то в Барнауле почти на берегу Оби. И Борис легко переплывал ее, держа в одной руке снасти и одежду, – туда, где рыбы побольше водилось. А дома занимался огородом. Раздобыл как-то семена особых сортов помидоров. Если вдруг в дом неожиданно приходили гости, ему ничего не стоило быстро растопить печь и испечь блинов…

После школы уехал в Томск и поступил на географический факультет университета. Там был отличником учебы, комсомольским вожаком, чемпионом по шахматам. Успевал посещать концерты классической музыки, особенно любил Бетховена. В феврале 1941 года он писал домой: «В университете создан батальон лыжников на основе уставов РККА. Я боец этого батальона, даже более – «начальник».

Перед самой войной окончил 3-й курс. Как же он старался поскорее закончить семестр, чтобы подольше побыть дома! «Жаль только, что выходные есть, – писал Борис 21 июня 1941 года, – а то бы я без них великолепно в данном случае обошелся. Некстати и завтрашний выходной день. …Сильно соскучился по дому».

Последнее письмо с фронта датировано 14 декабря 1942 года. На все многочисленные запросы официальные инстанции нам отвечали: «В числе потерь Корнеев Б.Ф. не числится. Приняты меры к выяснению его судьбы, и о результатах Вам будет сообщено дополнительно». Но этого так и не случилось. В родном Барнауле его имя значится на стеле мемориала среди погибших во время войны…

Первое письмо пришло с фронта 24 июля 1941 года. Боец Корнеев писал:

«Сегодня отмечаю свою 21-ю годовщину. Да, уже 21 год, что значительно по количеству и не так уж много по содержанию. Жизнь еще впереди, что-нибудь да и увидим еще! Начался призыв в военные училища студентов высших учебных заведений 2-4-х курсов. Вот и я направлен в энское пехотное училище. Этому благоприятствовали и неплохое здоровье, и биография. Письма теперь до вас будут доходить редко, ибо писать их из воинской части скользкое дело, как это нам сегодня разъясняли…»

А в декабре пришла весточка из Подмосковья:

«Пока подучиваемся добивать фашистов. Декорация несколько изменилась – иногда слышны разрывы авиабомб, виновники сего часто нарушают и без того не особенно тихую атмосферу Подмосковья».

Судя по всему, воину из Сибири пришлось участвовать не в одной переделке. В феврале в Барнауле читали со слезами письмо из госпиталя во Владимире. «Прибыл сегодня утром сюда, – писал дядя. – Имею неисправными левую ногу и немного – правую руку, которая почти поджила и, как видите, написала письмо. Раны небольшие, заживут скоро». Как мог утешал родных. И не мог удержаться от описания своих первых впечатлений от встреч с противником.

«Видел и стрелял по немцам. Уничтожаем их ладно. Чем больше уничтожим, тем скорей кончится война. А они и так гибнут в изрядном количестве. Может быть, скоро поймут, что ошиблись их господа фашисты, не с теми дело поимели».

После госпиталя, судя по известиям, боец Корнеев попал на комиссию, которая признала его годным к строевой службе. Получив назначение в Ленинградское Краснознаменное военно-инженерное училище, находящееся в Костроме, был зачислен на техническое отделение.

«К моему нынешнему состоянию применима формула «Плыви, мой челн, по воле волн», – сообщал он из Костромы в августе 1942-го. – Не знаю, к чему приплывет мой челн и когда. Некоторых наших курсантов откомандировывают на фронт, а я не сожалел бы, если бы попал в их число: характер просит риска, героики… А кроме того, на это влияют некоторые неуспехи на фронте.

А 14 декабря 1942 года наша бабушка получила последнее письмо от сына.

«Мой привет вам со станции Буй, что невдалеке (к северу) от Ярославля. Едем в Москву, а затем – на фронт. Погода стоит хорошая – оттепель. Дай-то Бог эту зиму потеплее, впрочем, одеты тепло. Неопределенно лишь питание. Скучно живут люди в этих краях северных… Вот и я изрядно поколесил по пространству северной Руси. А как поживаете вы там, на родном Алтае, свыше месяца не знаю. Привет всем-всем. Ну, милые мои, всего хорошего».

До последних дней своей жизни бабушка надеялась на чудо, не верила, как это ее любимец «пропал без вести».

И лишь совсем недавно, в феврале 2010 года, у нас появились сведения, что Борис Филиппович Корнеев погиб на Волховском фронте. Обращаемся к поисковикам Ленинградской области: помогите установить точное место захоронения бойца Корнеева.