Ужас, она ненавидит Сталина!

Может ли такой учитель преподавать историю?

Я пришла работать в школу 12 лет назад. С самым радужным настроением. Чего уж там говорить – мне хотелось горы свернуть! С раннего детства моя бабушка, заслуженная учительница, дослужившаяся до председателя республиканского профсоюза работников просвещения, внушала мне, что учительство – дело святое, а учителя – лучшие люди на Земле. Поэтому “взрослых” – будущих коллег, администрацию, методистов – я не боялась. Наоборот, на педагогической практике они очень помогали нам, новичкам. И здесь, на первом своем рабочем месте, я очень рассчитывала на их поддержку.

Единственное, чего я опасалась, – плохой дисциплины на уроках, особенно у старшеклассников, если доведется с ними работать. На практике-то у меня были 4-е и 5-е классы. Да и характер у меня слишком мягкий. Мне дали пять пятых, девятый и десятый классы. Я пришла в отчаяние: мне 21 год, а моим старшим ученикам – 17…Как быть?

Впрочем, все обошлось. С пятиклашками особых проблем не возникло. Десятый класс оказался очень тихим и в основном слабоуспевающим, а девятый – огромным (39 человек!), шумным и чрезвычайно интересным. Мы много спорили, готовили школьные вечера, участвовали в олимпиадах… Вместе взрослели. Коллеги мои в первые два года мало меня тревожили. Но фактически и не помогали. Все было пущено “на самотек”: попала в школу – крутись, спасайся, как можешь. Учись, делай, как другие. Больше всего сил отнимало классное руководство, но и оно очень скоро стало моим любимым занятием, можно сказать, делом жизни.

На третий год я окрепла, подружилась с большинством ребят. Учеба спорилась. Программы освоены, премудрости классного руководства – тоже. Настало время для творчества. И тут…

В стране разворачивалась перестройка, но школа наша все еще жила “по старинке”. А мы с ребятами задумывали грандиозные дела. Провели, несмотря на сильнейшее сопротивление, вечера, посвященные Цветаевой, Окуджаве, Высоцкому и Визбору. Репетировали после уроков в школе и дома. Наши домашние встречи вызывали особенное раздражение директора: “Чем это вы там занимаетесь? – вопрошала она. – Поете, стихи читаете? Чай пьете? Не настраиваете ли вы ребят против школы? Да и какие сейчас, в эпоху перестройки, могут быть чаи? Работать надо, а не чаи гонять!”

К тому же на беду свою я преподавала историю. Без разрешения администрации читала лекции, проводила семинары, чем вызвала ее нешуточный гнев. Обнаружились и политические разногласия. “Вы представляете, – возмущался военрук и парторг школы, – Наталья Владимировна говорит на уроках, что СССР был плохо подготовлен к войне! А как она ненавидит Сталина! Может ли такой учитель преподавать историю?”

Мы с ребятами ходили на выставки, в театры, в кино – на “Андрея Рублева”, “В огне брода нет”, “Короткие встречи”… Часами пели под гитару в школьной раздевалке – другого свободного помещения не было. Мы очень любили друг друга. Со мною боролись – вызывали на партбюро, обвиняли в антисоветском поведении и непрофессионализме. А однажды директриса собрала родителей моего класса и сообщила им, что я не даю детям учиться – слишком часто вожу их по театрам и музеям, отвлекаю… Но родители меня защитили. Ничего не вышло у школьной администрации. Мы с ребятами победили. Но из школы мне пришлось уйти. Класс у меня отняли, передали другому учителю. Впрочем, дело было не только в этом. Как показать слепому синеву неба? Как объяснить людям с рыбьей кровью чудо любви?..

С ребятами мы дружим до сих пор. Встречаемся. Ездим вместе отдыхать. Школьное время мы вспоминаем как самое счастливое в нашей жизни.

Наталья САВЕЛЬЕВА