«Уж не враг ли ты народа?»

Продолжение. Начало в №47-51

Как известно, государственная идеология у нас запрещена статьей 13 Конституции РФ. А как же быть с государственным воспитанием? Да очень просто – право государства на воспитание молодежи не просто принято за норму, но и считается чуть ли не аксиомой. Его провозглашают сменяющие друг друга властные режимы, каждый полагая себя вершиной цивилизации, по духовно-нравственным лекалам которой должна проходить социализация новых поколений. Исключений в России пока не было, что и вводит в заблуждение, которое пора развеять.

В основе воспитания, гласит Закон «Об образовании в РФ» (ст. 2, п. 2), лежат духовно-нравственные ценности. Они же составляют суть любой идеологии как системы концептуально оформленных идей, отражающих мировоззрение отдельных групп людей. Следовательно, воспитание есть путь к идеологии, его конечная цель, которую пытаются тщательно маскировать. Отсюда соблазн располагающей мощным административным и просветительским ресурсом государственной власти подчинить себе воспитание на основе отобранных духовно-нравственных ценностей, сужая, а часто и запрещая их публичную оценку со всей строгостью Уголовного кодекса.

Как понимать формулу публичности, относится ли к ней разговор на кухне, в очереди, в классе, осталось без разъяснения. Оскорбление каких ценностей подлежит осуждению, тоже не вполне ясно, особенно в сравнении со статьей 29 Конституции РФ: «Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них». На всякий случай заметим, данное положение применимо и к учителю, но поправка к образовательному закону вывела педагогическую профессию из конституционной нормы, запрещая «сообщение недостоверных сведений об исторических, национальных, религиозных и культурных традициях народов» (ст. 12.2). Думать учитель пока может о чем хочет, ибо выявлять крамольные мысли еще не научились, а выражать их вслух уже нельзя – объявят профнепригодность. В лучшем случае.

Опасность еще и в том, что достоверность сведений может субъективно меняться. Вот пример. В начале 2022 года обществу было предложено обсудить проект Минкультуры РФ «Основы госполитики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». В нем содержалось странное предложение корректировки перечня ценностей каждые шесть лет. Обсуждение проекта ожидаемо провалилось.

Конституция России гарантирует свободу мысли и слова (ст. 29), запрещает государственную идеологию и признает идеологическое многообразие (ст. 13). На этом фоне формула закона «единый целенаправленный процесс воспитания» (ст. 2, п. 1) выглядит неправомерной. А дополнившая в 2021 году закон воспитательная поправка есть, по сути, попытка оправдать введение в образование государственной идеологии в форме государственного воспитания. Исполнителями и ответчиками идеологического заказа снова станут педагоги, ибо «во всякой школе самое важное – идейно-политическое направление лекторов» (Ленин).

В порядке научного прогноза неплохо бы прикинуть ожидаемые последствия крепнущей идеологизации образования. Поищем ответ на кладбище старых граблей – истории, отлистаем время к послереволюционной России, к заветам Надежды Крупской. Примем во внимание, что она не только жена вождя, говорящая с его слов, но и обладатель высших научных титулов доктора педагогических наук, почетного члена АН СССР. «Государство во все времена ставило школе определенную цель, ставит школе цель и советская власть», – утверждала Крупская. Тот, кто в теме, знает, чем все кончилось. Напомним тем, кто не в теме.

Октябрьская революция 1917 года смела так называемую буржуазную идеологию, попутно растоптав и религиозную. Ученых разделили на марксистов и немарксистов (Пинкевич), педагогов – на «красных учителей» и «учителей старого закала» (Крупская). Даже великий Антон Макаренко в «Книге для родителей» искренне восклицал: «Книги и дела революции – педагогика нового человека. Разве можно не услышать этого звучания, разве можно не знать, как мы должны воспитывать наших детей?!» Что это было – политический самогипноз Макаренко или идеологическое зомбирование педагогического гения? Нет, это было принуждение к воспитанию на основе единой государственной идеологии по методике управляемого самовнушения.

Слишком хорошо известны итоги Октябрьской революции и порожденной ею Гражданской войны в России, чтобы их повторять всуе. Только беспризорных подростков тогда насчитали почти 7 миллионов. Социализм с головой утонул в прошлом, такого слова давно нет ни в Конституции, ни в одном российском законе.

Вспомним еще о трагически пережитом наследии Сталина, тоже некогда относимом к высшей духовной ценности, идеалу патриотического воспитания. Академик РАН Александр Яковлев, которого называли идеологом горбачевской перестройки, был участником знакового ХХ съезда КПСС (1956 г.), вживую слушал доклад Никиты Хрущева «О культе личности Сталина». Вот его впечатление: «Уходили с заседания, низко наклонив головы. Шок был невообразимо глубоким. Особенно от того, что на этот раз официально сообщили о преступлениях «самого» Сталина – «гениального вождя всех времен и народов».

Политики расплачивались за свои ошибки, каялись, меняли курс. Это был их крест. Но и школе пришлось наизнанку переворачивать мировоззрение уже пропитанного идеями Сталина молодого поколения. Отбросить принципы так называемой марксистской педагогики и создавать, по сути, новую науку об образовании, писать учебники с нуля. Учебники не по физике, не по математике, не по биологии, а по педагогике. Возможно, она и впрямь «не наука, а искусство» (Ушинский).

В педагогике (еще и в истории) много знатоков, но мало ученых, готовых бороться и отстаивать истину. Новую власть сразу окружают толпы конформистов, готовых научно обосновать и восславить идеологию любого режима, тут же ввести ее в школу, в гуманитарные учебники и программы воспитания. К понятию «воспитание» в научно-педагогической среде до сих пор какое-то облегченное отношение. Будто школа готовит не к жизни, а к пионерской игре «Зарница» – посидели у костра, попели песни и разошлись под речовки. Нет понимания исторической значимости воспитания, цены, которую платит молодое поколение за навязанные ему ценности, иногда судьбой, иногда и жизнью.

Опыт, в том числе и описанный выше, толкает к принципиальному выводу, давно подсказанному классиками. Для кого-то он прозвучит как подрыв государственных устоев, кто-то воспримет его просто с недоумением. Но тот, кого заботит судьба образования и воспитания, обязан его осмыслить, прежде чем осудить или отбросить.

Педагогика не может оценивать государство – идеальное оно или преступное. Проблема в другом – может ли педагогика как наука благословлять воспитание молодежи на основе государственной идеологии вождей и партий очередного режима.

Государство не способно внести в педагогику ничего, кроме собственной идеологии. Оно и получает власть (напомним, временную, на установленный законом срок) только благодаря победе своей идеологии. Ее забота о молодежи – это забота чиновника о продлении своей власти. «Воспитатель не чиновник, а если он чиновник, то он не воспитатель» (Ушинский).

Игорь СМИРНОВ, доктор философских наук, член-корреспондент РАО