Ушинский и современность. Педагогическое наследие без купюр и цензуры

В ближайшее время в издательстве «Дрофа» выходит уникальное издание – «К.Д.Ушинский. Избранное. В четырех книгах». Мы попросили рассказать об этом издании его составителя, автора статей и комментариев академика Российской академии образования Эдуарда ДНЕПРОВА.

– Эдуард Дмитриевич, чем отличается это издание избранных работ Ушинского от предыдущих? Что в нем нового?

– Начну с того, что последнее издание вышло более тридцати лет назад. Это был двухтомник избранных работ, и я готовил его к 150-летию со дня рождения великого русского педагога – в 1974 году. Иными словами, два поколения российских учителей были фактически обделены общением с родоначальником отечественной педагогики, что не могло не сказаться негативно на современной педагогической культуре. Теперь они имеют возможность встретиться с Ушинским не только как с классиком, но и как с современником, решающим вместе с ними острейшие вопросы образования.

Надо сказать, что это самое полное издание избранных трудов Константина Дмитриевича. В него вошли работы, которые долгое время не публиковались (например, «Письма о воспитании наследника русского престола») или старательно замалчивались (например, «О нравственном элементе в русском воспитании»). То и другое происходило по двум причинам: в силу острокритических высказываний Ушинского в адрес коммунистических теорий и вульгарного материализма, а также из-за глубинного религиозного, христианского пафоса многих его работ.

В предлагаемом издании работы Ушинского представлены в их первозданном, авторском виде. Без каких-либо цензурных купюр – идеологических, политических, религиозных, охранительно-педагогических и так далее. Цензорский карандаш преследовал труды Ушинского и до, и после 1917 года. Но цензоры ушли в небытие. Ушинский остался. И читатель наконец получил возможность познакомиться с его трудами без посредников.

Издание также оснащено обширным научным аппаратом – статьями, комментариями, примечаниями, библиографией, предметным и именным указателями. Этот аппарат составляет пятую часть общего объема издания (25 из 126 печатных листов). Его главная задача – помочь читателю понять основные направления и ведущие идеи творчества Ушинского, их созвучие современности. Более того, помочь увидеть, как четко и блистательно Константин Дмитриевич ставит и решает проблемы, над которыми бьется сегодня педагогическая мысль.

– Ушинский и современность – это весьма неординарный подход. В обыденном педагогическом сознании Ушинский воспринимается преимущественно в прошедшем времени – как классик дореволюционной педагогики, так сказать, как «педагогический памятник». Какие мысли великого педагога, на ваш взгляд, наиболее актуальны сегодня, наиболее созвучны нашему времени?

– Это очень важный, но чрезвычайно емкий, многослойный вопрос. И было бы легкомысленно перечислять или отсчитывать на пальцах либо на счетах актуальные идеи Ушинского.

Я бы выделил три основных пласта деятельности и творчества великого русского педагога и в каждом из них на некоторых примерах показал, как это ни парадоксально звучит, ведущую, определяющую роль Ушинского в решении острейших проблем современного образования.

Первое. Социально-педагогическое кредо Ушинского. Он жил и творил в эпоху «великих реформ» 1860-х годов, которая во многом близка нашему времени. И тогда, и сегодня мы видим глубочайшие, поистине тектонические сдвиги в политическом и социально-экономическом устройстве российской жизни, видим раскрепощение личности и общества, их деятельности и самосознания.

«Основной целью воспитания человека, – утверждал он, – может быть только сам человек, так как все остальное в этом мире (и государство, и народ, и человечество) существует только для человека». Это была великая гуманистическая идея, которая составляла базовое основание социально-этического и педагогического кредо Ушинского. Она противостояла и сегодня противостоит традициям авторитарной педагогики, видящей в человеке лишь объект педагогического воздействия.

Эта идея разворачивалась Ушинским в своеобразном «четырехлистнике»: цель воспитания – личность человека; личность формируется и раскрывается лишь в труде, в деятельности, ибо без труда «человек – пустоцвет»; деятельность может быть только свободной, «без удовлетворения этого условия сама деятельность невозможна»; высший смысл деятельности – «идеи общественного блага», которая, по Ушинскому, составляет «основание и общественной нравственности, и общественного воспитания». Так он разрешал дилемму – коллизию «личность – общество», которую до сих пор не может одолеть основная часть философов и педагогов.

Не менее значима сегодня и вторая ключевая социально-педагогическая идея Ушинского – об общественном характере воспитания, его неразрывной связи с обществом. Эта идея отвергала традиционные представления о государстве как демиурге воспитания. «Воспитание, – писал Ушинский, – только тогда оказывается действительным, когда его вопросы становятся общественными вопросами для всех и семейными вопросами для каждого. Система общественного воспитания, вышедшая не из общественного убеждения, как бы хитро она ни была обдумана, окажется бессильной и не будет действовать ни на личный характер человека, ни на характер общества».

Второе. Философско-педагогическое кредо Ушинского. Здесь также выделю две ведущие, остросовременные идеи великого педагога: деятельностная, развивающая направленность образования и народный характер воспитания, образования.

Ушинский не только на сто лет опередил современные идеи деятельностного подхода в образовании и развивающего образования. Он дал их глубочайшее теоретическое обоснование и образцы практического их воплощения в своих знаменитых учебных книгах «Детский мир» и «Родное слово». Развитие у Ушинского выступало как цель и результат деятельности. Деятельность – как фундамент и основной фактор развития. Ушинский заложил основы развивающей, деятельностной педагогики в России, чего не заметили наши теоретики, работавшие над этими проблемами. Той педагогики, которая сегодня олицетворяет педагогический прогресс и которую все еще не может освоить значительная часть учительства, воспитанная на вербальных традициях «знаниевой педагогики».

Столь же актуальна ныне и идея Ушинского о народности воспитания, которая представала у него в двух основных гранях: как выстраивание системы образования, во-первых, доступной для всего народа, и, во-вторых, основанной на национальных традициях и национальных потребностях страны.

То и другое имеет остро злободневное звучание сегодня. Нынешняя образовательная политика все далее и далее отдаляет народ от подлинного образования. Вместе с тем она пытается выстроить отечественную образовательную систему по «заморским» образцам. Между тем еще полтора века назад Ушинский предупреждал, что «в деле общественного воспитания подражание одного народа другому выведет непременно на ложную дорогу». Заимствуя безоглядно чужие идеи, писал он, «мы переносим только их мертвую форму, их безжизненный труп, а не живое, оживляющее содержание».

Третье. Ушинский как реформатор отечественной школы. Эта тема поистине безгранична. Посему я остановлюсь только на тех вопросах, которые сегодня обсуждаются особенно бурно – на проблемах содержания образования и экономики образования.

Периоды крупных политических социально-экономических, научных сдвигов – и эпоха Ушинского, и сегодняшнее время – всегда выдвигают на первоначальную повестку дня задачи кардинального обновления содержания образования в соответствии с новыми потребностями жизни. Эти задачи имеют первостепенную значимость. Ибо в конечном счете реформа образования – это в первую очередь реформа содержания образования.

Резко полемизируя не только с современными ему педагогами, но – через голову столетий – и с нынешними теоретиками педагогики, Ушинский писал: «До сих пор педагогика больше думает о том, как учить… чем о том, для чего учиться… При выборе предметов ученья везде еще следуют рутине, ничем не оправдываемым преданиям и обычаям и даже глупейшей моде.. Мы валим в детскую голову всякий, ни к чему не годный хлам, с которым потом человек не знает, что делать… Давно пора серьезно подумать о том, чтобы оставить в наших учебниках только то, что действительно необходимо и полезно для человека и выбросить все, что держится только по рутине и учится для того, чтобы быть впоследствии позабытым». Давно пора, заявлял он, «подвергнуть генеральному смотру все науки», чтобы решить вопрос, что «заслуживает великой чести сделаться предметом ученья для детей».

Эти слова – о современной нашей школе, которая вновь ждет «генерального смотра наук». Как ждет она и гармоничного сочетания этих наук в содержании образования. Пока же в нем, как и писал Ушинский, «одна наука идет за другой, нигде не сталкиваясь», что рождает «хаос в голове ученика, или еще хуже: то мертвое состояние идей, когда они лежат в голове, как на кладбище, не зная о существовании друг друга».

Наконец, два слова об экономике образования. Ушинский был первым, кто поставил эту проблему в России. Первым, кто за столетие до появления известной теории «человеческого капитала» заявил, что вложения в образование – «самым производительным образом затраченный капитал, оживляющий все прочие капиталы».

Создавая русскую народную школу, он убеждал власть, что «устройство хороших народных школ есть самая выгодная, самая прочная и основная финансовая операция, потому что хорошая народная школа открывает самые источники народного богатства… Она увеличивает умственный и нравственный капитал народа, именно тот капитал, без которого все прочие капиталы остаются мертвыми».

– Эдуард Дмитриевич, вы говорили, что тридцать лет назад вам уже довелось издавать работы Ушинского. Что побудило вас снова, по прошествии столь долгого времени, взяться еще раз за решение этой непростой задачи?

– Прежде всего – именно это долгое время. Между предпоследним изданием избранных работ Ушинского (1968 г.) и последним (1974 г.) прошло всего шесть лет. А здесь – тридцать. Если и тогда Ушинского знали поверхностно, то сегодня практически не знают вовсе. Чем глубже мне приходится погружаться в современные педагогические дискуссии, тем больше я убеждаюсь, что их участники пытаются изобрести велосипед. Педагогическая культура этих дискуссий резко истончилась. Вот и возникло у меня рискованное желание – сделать новое издание как своеобразный «ликбез по Ушинскому» для современных педагогов, особенно для управленческого звена, где нет даже запаха педагогической культуры.

Помимо этого, именно сейчас появилась возможность представить работы Ушинского в их «чистом виде», без всяких цензурных купюр, о чем я говорил ранее.