На чтение: ≈ 29 мин.В ЧЕЧЕНСКОЙ ШКОЛЕ
Чему они нас научили?
В Слепцовской
В Слепцовской мы сделали небольшую техническую остановку. Везет нас Лечо на белой “Ниве” своего отца. Лечо – чеченец, воевал в первую войну против Дудаева, потом жил с семьей в Орловской области, сейчас вернулся домой, в Урус-Мартан. Он – замглавы города, “силовик”. Чем-чем, а силой его природа не обидела.
Рыночная площадь в Слепцовской поражает своим запустением: такое впечатление, что ее не подметали неделю. Между машинами, среди которых видны серебристые бока “мерседесов”, гладкие “ауди” и крутобамперные джипы, бродит вполне московский бомж: немытый, нечесаный, с экзотическими узлами. Площадь пересекают женщины в обычных для этих мест нарядах: бархатные платья, пляжные шлепанцы или галоши, длинные шерстяные носки в узорах.
КПП “Кавказ” встречает большой очередью машин и автобусов, направляющихся в Чечню. Дежурит ингушский ОМОН. Лечо жалуется:
– Специально создают толчею, вымогают деньги. По 150-200 рублей с машины.
“Кавказ” – за спиною. Наши спутники, как ни странно, не скрывают облегчения. Мы – “дома”. Едем по Чечне.
Памятный перекресток
…Помню середину ноября 99-го, грязь, дождь, передовая – перекресток дорог на Грозный, Самашки, Ачхой-Мартан. Сожженный минометами боевиков блокпост. Автобусы с белыми флагами, набитые беженцами. Наши бэтээры и бээмпэшки. Пожилой чеченец, завернувшись в целлофан, гонит нескольких худых мокрых телят… Здесь, на этом перекрестке, в военном “газике” мы поздравляли офицера Толина с очередным воинским званием.
И вот тот же самый перекресток. Конец марта, солнце, сушь, и в ветвях тополей поют птицы. На восстановленном блокпосту скучают солдаты. Старший время от времени осматривает окрестности в бинокль.
Но самое удивительное не это. Такое бывает только в кино или на войне: на перекрестке мы встретили офицера Толина! Обрадовались друг другу, как родные. Все-таки странная эта штука – время. И как всем надоела война!
Сердце Чечни
Сердце Чечни – нет, не Грозный. Грозный, скорее, “голова”. А сердце – Урус-Мартан. В годы правления Дудаева город стал центром оппозиции. Сюда из столицы бежали русские и те, кто был заподозрен в нелояльности режиму. В 1996 году после Хасавьюртовских соглашений “победители” решили Урус-Мартан примерно наказать. И город превратился в центр ваххабизма.
Урус-Мартан встречает полуразрушенными домами из красного кирпича. Дома-дворцы недавней постройки. Это “микрорайон” братьев Ахмадовых – известных бандитов, похитителей людей. Дворцы с подвалами для пленников и пыточными строили рабы. Теперь дома полуразрушены – их хозяева никогда уже сюда не вернутся.
В Урус-Мартане торговали не только русскими. По разным данным, около пяти тысяч чеченцев были превращены в заложников, томились в плену. В самом центре города, у стены, на которой когда-то висели портреты передовиков производства, расстреливали непокорных, вершили шариатский суд. Здесь же били палками, собирали зрителей для публичных расправ.
Теперь той страшной стены нет. Ее разбили из гранатометов, мусор вывезли. Осталось только место. Вечной памяти и вечного проклятия.
Почетный гражданин города
Это наш вожатый-провожатый, офицер Сергей Бабкин. Разумеется, у него нет ни красной ленты через плечо, ни соответствующего удостоверения. Есть, правда, цена, которую за его голову назначили боевики. И немалая. А почетным гражданином Урус-Мартана называют Бабкина чеченцы из местной администрации. От Урус-Мартана, центра ваххабизма, могли остаться одни развалины. Город, конечно, бомбили и обстреливали, но все же в основном он уцелел. В этом немалая заслуга Бабкина, а также его друзей-чеченцев. (Не правда ли, странное по сегодняшним временам выражение – “друг-чеченец”?!) Большим влиянием и уважением пользуется в районе Бислан Гантамиров, который руководит отрядом местной милиции. Бислан – отважный, горячий, умеет драться… И вот ваххабитов из города выдавили. Порядок навели. И “почетный гражданин города” ведет нас к главе администрации Урус-Мартана Ширвани Ясаеву.
Рассказ Ширвани
– Районом я руковожу с 17 января. А в город вошел с войсками 8 декабря. Как тут было страшно: ни одного целого стекла, везде кучи мусора, все побито, поломано. А сейчас – Ширвани приглашает посмотреть в окно – будто и войны не было. (На площади – рынок, довольно обширный, женщины торгуют привычным набором товаров: газировка в бутылях, шоколадки, жвачки и прочая продуктовая мелочь. В здании напротив окна заложены мешками с землей и кирпичом). Так вот, в районе 33 школы, в 28 из них мы начали занятия. На первых порах, конечно, все пришлось восстанавливать – стеклить окна, двери навешивали. Потом уже начали занятия, хотя тепла не было. Но желание учиться у ребят очень большое. Ведь сколько мы натерпелись! Я, житель Урус-Мартана, в последние три года, если мне надо было куда поехать, обходил центр города десятой дорогой, по окраинам. Ваххабитов здесь было, наверное, тысячи четыре, они занимали здание интерната, сельхозтехники, ПМК, военкомата, ветлечебницы. Сейчас, говорят, в Ахметовском районе Грузии для них создают поселок на 5000 тысяч человек. Ну и зря, натерпятся там с ними, как мы натерпелись. У нас ведь как вышло: активное меньшинство придавило пассивное большинство, унизило. Каждый думал: ну ко мне эта беда не придет! Меня пронесет. Не миновало и не пронесло. В Урус-Мартане более 43 тысяч человек, и все они вынуждены были оставить свои дома, хозяйство, имущество, бежать в Ингушетию, Россию. И с чем мы теперь остались?!
Наш человек
Замглавы по социальным вопросам – “наш человек” – бывший заведующий роно. Вот кому хотелось с нами душу отвести, поговорить про школьные дела, методическую работу, учебные планы. Но в силу сложившихся обстоятельств мы беседуем с Лечей Бачаевым совсем о другом.
– Из города я бежал 11 ноября в Назрань. Вовремя, потому что артобстрелы усилились, а я с месяц до этого уже жил в подвале. Семья моя давно в Тамбове.
Роно я заведовал 15 лет. С перерывами – меня и снимали, и восстанавливали. Видели фильм “Свадьба в Малиновке”? Власть там менялась – то красные, то белые. Так и у нас… А полноценных занятий с 1991 года фактически не было – то одна война, то другая, то одни предметы придумают, то другие, зарплату платить забывали, с родителей деньги пытались собирать по 50 рублей, по 40, но это никого не спасало.
– Глубоко ли проникли в сознание молодежи идеи ваххабизма?
– Да что вы, какие идеи! Идеи надо изучать. А у нас, наверное, тысячи четыре детей вообще в эти годы не учились. По разным причинам. Так что первые классы в этом году у нас ожидаются обильные: будем брать ребят от 7 до 12 лет… Не идеи ваххабизма проникли, а “новые” ценности – легкие деньги, оружие и безнаказанность. Есть у тебя автомат на плече – делай что хочешь. Многие сыновья от матерей отвернулись, от семьи отреклись. А это ведь святые понятия на Кавказе. Как бороться с такими ценностями, как перевоспитывать этих молодых людей, я не представляю…
Наша беседа оборвалась, потому что Лечо Бачаев привел нас к лучшей в республике школе – средней школе # 1 Урус-Мартана.
Оазис в центре ваххабизма
От зловещей площади с печально знаменитой расстрельной стеной школу отделяет административное здание. Одна-две минуты ходьбы и – школьный двор. Идеально выметенный, чистый. Здание сияет новыми стеклами. Светлые коридоры. Светлые кабинеты. Мир. Уют. Тишина – занятия уже закончились.
А директор Аламат Гучигов – на работе. Он-то и показал нам школу. Сергей Бабкин только головой качал, он видел здание в начале декабря. Из-за соседства с ваххабистскими учреждениями помещение изрядно пострадало. В школу попало несколько снарядов. Крыша была пробита в 37 местах. Ни одного сохранившегося стекла, ни одной уцелевшей двери. Все, что висело по стенам, – на полу.
– Мы вывезли отсюда 120 тонн мусора, – говорит директор. – Трудились все: учителя, техперсонал, дети. С 15 декабря по 10 января мы занимались только уборкой.
“Где-нибудь в России последствия таких разрушений устраняли бы год, не меньше”, – думает вслух Бабкин. Да, чеченцы умеют работать. И какая воля к мирной, нормальной жизни!
Правда, за декабрь учителям зарплату не заплатили, хотя Кошман, побывав в этой школе, обещал… Обидно! Здесь очень дорожат именем лучшей школы республики.
– Пройдите по коридорам, классам и даже туалетам, вы нигде не увидите ни одной надписи, ни одной черточки, – гордится директор. – Три года работали только над дисциплиной, порядком. Всегда занимали призовые места на республиканских олимпиадах, на равных выступая с гимназиями и лицеями. Только Гудермесская гимназия нас опережала… А в этом году, видите, сколько времени не учились! Но мое мнение – итоговую аттестацию проводить надо и обязательно выпустить одиннадцатые классы. Пусть ребята не теряют год.
– И все-таки почему ваша школа – лучшая? – спрашиваю я.
– Потому что ни у кого нет таких преподавателей! Это я заявляю ответственно как бывший член коллегии Минобразования. Здесь работают педагоги, которые меня учили, и мои одноклассники, и мои ученики. Героические люди – ведь общая задолженность по зарплате у нас пять с лишним лет…
Монолог о России
– Я вернулся в Урус-Мартан в декабре, квартиру мою разнесло прямым попаданием. Двери – настежь. Дверка шифоньера на одной петле качается, а в нем самом пусто. Только на одной вешалке все мои галстуки собраны, как бы в назидание. Шевелятся от ветра. И больше ничего в квартире нет. Хотя если сравнивать с другими людьми, то со мной ничего не произошло.
Уехать? Я не хочу уезжать. Здесь похоронен мой дед, отец, бабушка, брат. В какой бы стране ни умер чеченец, хоронить его везут домой. Здесь моя Отчизна. Отчий край.
Мы с вами были в кабинете истории, вы видели, что у нас не только портреты Шамиля висят, но и Ленина. И стенд: “чеченцы – Герои Советского Союза”. В 1944 году, когда людей отсюда выселяли, это, конечно, была трагедия. Но параллелей с сегодняшним днем не нужно. Причины – другие. Не будь Горбачева, не было бы и Дудаева. Вот сейчас прошли выборы президентские. Думаете, мы не знаем, что всем руководят и действуют, и ворочают олигархи? Нефть, газ, атом, электричество, алмазы – все в их руках. Если у нас Березовский может решать проблемы государственного значения, в то время как существуют государство и президент, о чем говорить?!
Я сам историк, веду десятые классы. Детям не все ведь скажешь. А они спрашивают. Когда бомбили Комсомольское, я вывел всю школу во двор – стекла стали сыпаться. Нет теперь этого села. А ведь красивое место, курортное, предгорье. И жили там в основном трудяги из совхоза Мичурина. Нет, антироссийские настроения у нас пока не очень сильны. Но все хотят мира. Все устали. И мы с такой надеждой на Россию смотрим – а вдруг? Вдруг все устроится? Но, с другой стороны, если мы в такой кутерьме продолжали работать, а Россия мне не может зарплату заплатить, чтобы я мог купить себе ботинки, то зачем мне такая Россия?!
Конечно, республику нашу трудно представить независимой, мы ведь и коробка спичек не производим. Мы всегда будем зависеть от России, от других своих соседей. Нам нужен мир. Будет в России мир – информационный, экономический, политический, – будет мир и на Кавказе. А раны мы залечим. Обиды друг другу простим. Если будет Россия сильной и справедливой, лет через 15 все устроится. Ведь какая у нас Родина была – единая, могучая! Я не верю, что добро не имеет корней.
У разведчиков
Но пора на войну посмотреть с другой стороны. Покидаем гостеприимную школу, прощаемся с Азаматом, и Лечо везет нас в “армию” – близ Урус-Мартана расположен штаб группировки.
Разведчики – самый героический армейский народ. Их удел – быть впереди всех. Что говорить, если только в эту кампанию им приходилось 22 раза ставить и снимать свой лагерь. Доходило до того, что парни из разведгруппы говорили в ночных встречах боевикам “салям алейкум” и неопознанные уходили. Рейды бывают разные – два, три дня, неделя, а однажды сидели на дороге почти месяц… Салех, замкомбата, рассказывает, какие у него замечательные ребята – и срочники, и контрактники.
– Сейчас вы увидите настоящего героя, – предупредили нас перед знакомством с разведчиком.
Увидеть-то и увидели, и даже поговорили, да что толку?! Ни город, из которого родом герой-разведчик, ни тем более школу, которую он закончил, мы назвать не можем. За голову Сан Саныча боевики назначили цену в 28 тысяч “зеленых”. Ну а что же подвиги?
– Был бой… Превосходящие силы… Высоту брали…
Да, герои, как оказалось, не речистые. Потому так мало и пишет наша пресса о разведчиках, что добиться от них хвалебного рассказа невозможно. Самое большее – это справка из наградного листа.
А потери были. 16 человек убитых, 80 раненых. Страшное несчастье произошло 31 декабря, когда при входе в Аргунское ущелье разведчики потеряли сразу десятерых. Мертвых не вернуть. А живым чего больше хочется?
– Мира, – в один голос говорят разведчики. – Скорее бы банды додушить, и – домой! – И тут же добавляют:
– Мир не в наших руках, а в руках политиков. Мы-то видим, как народу все надоело. Люди на нашей стороне. И каждый раз просят: только не предайте, как в 96-м!
Грозный молчит
…А на следующий день мы увидели Грозный. Страшное впечатление производит этот город. Есть такое выражение – “дух смерти”. Сожженные остовы многоэтажных домов. Вывернутые рамы. Всюду битый шифер, стекло. Перевернутые ларьки, деформированные так, будто их разбивал гигантский кулак. Остатки былого лозунга “Наша цель – коммунизм” и магазинных вывесок – “Овощи-фрукты”, “Хлеб”. Разум просто отказывается понимать, что перед тобою город. Что здесь жили люди.
Мы стояли на площади Минутка и молчали. Только Лечо вздохнул:
– Привезти бы сюда Бориса Николаевича и Наину Иосифовну…
И добавил:
– Дать бы им по лопате в руки и – вперед!
Здесь жил
Магомедов С.М.
Немногим лучше сохранился частный сектор. Кое-где стоят стены. Кое-где есть даже крыши. А еще встречаются усадьбы, на воротах которых мелом написано: “Здесь живут люди”. Окна заложены кирпичом или забиты фанерой.
Но таких домов мало. Рядом с райотделом милиции Заводского района – развалины. А была, судя по постройке, благополучная жизнь. Крепкий кирпичный дом. Гараж. А теперь на пепелище – черный от копоти чайник, рваное одеяло, брошенный ковер. Штанга – видимо, хозяин занимался спортом. Парашют осветительной ракеты. Сантиметр. Куски шифера, штукатурки, кирпича. Разбитое на мельчайшие осколки зеркало. Длинные женские волосы в куче мусора (я постаралась убедить себя, что это парик). В саду – мини-завод по производству бензина. По виду, форме и действию – увеличенный во много раз самогонный аппарат. В выложенной кирпичом яме темнеет мазут. Чуть поодаль назло войне расцветают голубые садовые цветы, похожие на подснежники…
Покидая развалины, я споткнулась о толстую, страниц в шестьсот, книгу. Это был телефонный справочник “застойного” Грозного. На внутренней стороне синими чернилами выведена фамилия владельца “Магомедов С.М.”. Развернула книгу наудачу – целый разворот с одной фамилией “Антонов”. Нет в Грозном теперь Антоновых. Но неужели Магомедовым от этого лучше?!
Мечта мэра
Мэр Грозного живет в Урус-Мартане. Все его зовут Вахид, “наш Вахид”. А настоящее имя – Супьян Мохчаев.
Дом Вайда сожгли боевики. Он живет рядом с пепелищем, у отца. Каждое утро в сопровождении охраны в колонне автомобилей отправляется на работу. Каждый вечер возвращается в Урус-Мартан. Как и многие из чеченской администрации, он носит полевую военную форму. Всегда подтянут, аккуратен, энергичен.
Я его спрашиваю:
– У вас нет такого ощущения, что народ Чечни сейчас расколот?
– Понимаете, – горячится Вахид, – сейчас никто не скажет, что дудаевцы и масхадовцы для республики что-то хорошее сделали. Ну дети три года не учились! Больниц нет, людей расстреливали среди бела дня. Закон джунглей – сильнейший выживает. Кому это понравится?! Потом, какая же это расколотость, если на выборах 86 % грозненцев проголосовали за Путина. Никто же не принуждал! Люди, которые пережили такой кошмар, все потеряли, родных потеряли, кто их может принудить?! Жители Комсомольского, села, которого нет, тоже за Путина проголосовали… Мы сейчас едины, как никогда. Но с преступниками – никаких переговоров!
– Прозвучало такое заявление, что Грозный восстанавливать не надо, а столицу следует перенести в Гудермес…
– Гудермес есть Гудермес, а Грозный есть Грозный. Народ хочет город восстанавливать, и мы его восстановим. Даже масхадовцам такое в голову не приходило – перенести столицу. Это родной наш город. Какой он красивый был, если бы вы знали! И мы его восстановим. Частный сектор люди сами отстроят, а это 65 % города. Центр, даже если по два дома в год возводить, через десять лет – двадцать домов. А если Россия поможет – не двадцать, а сорок. Приезжайте через год, и вы не узнаете Грозный. Да что через год, приезжайте к нам праздновать 9 Мая – уже будут изменения. Обязательно будет парад, концерт, попросим, чтобы артисты из Москвы приехали. Поздравим ветеранов – у нас сейчас 371 человек в списке, ну народ постоянно прибывает, так что будет больше. Город мы откроем с 1 мая.
– Есть ли у мэра мечта?
– Конечно! Единственная мечта, чтобы мне народ сказал: да, ему можно доверять! Я своей жизнью хочу доказать: можно наводить порядок, можно друг к другу в гости ездить, дружить, жить в одном государстве. Ведь все мы из одного теста сделаны, у всех у нас кровь одинакового цвета…
Мой школьный двор
Восстанавливать или не восстанавливать Грозный? Для самих грозненцев это не вопрос. Город сильно разрушен, это правда. Но правда и то, что кое-где в нем налажена почти нормальная жизнь.
Наименее пострадал в войну Старопромысловский район. Тут и народу побольше, и базарчики стихийные по обочинам дорог образовались, и даже птицы поют. Весна! А главное, в Старых Промыслах работают четыре (!) школы, готовы к пуску еще столько же.
11 марта в Грозном распахнула двери 24-я школа. В нее-то мы и приехали.
Рассказывает директор Вадут Садаев:
– Директором меня назначили 1 марта, а через 10 дней мы открывали школу. Знаете, это было так торжественно! Дети пришли – больше ста ребят, многие родители. Все нарядные, радостные – новая жизнь начинается! А я вечером ушел с работы и всю ночь не спал. Никто из администрации не поздравил нас. Телевидение ездит, снимает развалины, а то, что в Грозном школа открылась, – молчок! Мы же не виноваты, что на окраине расположены, что место не видное, не бойкое. В администрацию я пришел, они и удивились: кто же знал, что вы открываетесь?! А кто платить вам будет? Вот такие вопросы.
Директор приглашает нас обойти все классы. Идут занятия, и мы боимся помешать учителям.
– Да что вы! – убеждает нас директор. – Ребята, педагоги, все будут рады, что их заметили, что им внимание оказали!
Пусть 24-я школа не такая сияющая, как 1-я урус-мартановская, но и здесь чувствуется тепло многих людей, делающих важное, нужное дело. И странно, присутствия “духа смерти”, который витает над Грозным, здесь совсем не ощущается. Дети улыбаются! В кабинетах пока сидят целыми параллелями, набиваются человек по сорок. Урок литературы в 5-м классе. Тема “Кто сотворил человека”. Лишь у нескольких ребят есть учебники. Я пыталась выяснить год издания, но не смогла – это очень древние книги издательства “Просвещение” и давно уже потеряли первые и последние страницы…
А в другом классе изучали тему “Мой школьный двор”. Я всматривалась в детские лица – нет потухших, равнодушных глаз, учиться хотят все! А на столах нет ничего – ни ручек, ни тетрадок, ни книг… Только на стене сиротливо висит репродукция картины “Грачи прилетели”. И в школьное окно видно, что на дереве тоже сидит “грач” – темноголовый мальчишка. Я подумала было, что это шутник-баловник.
– Да нет, – объяснил директор. – В седьмых классах сейчас труд, ребята ветки подрезают, девочки сажают цветы, разбивают клумбы.
И, правда, школьный двор, когда мы в него вышли, за время нашего пребывания в школе преобразился значительно: стволы деревьев побелены известкой, на одной из клумб зеленеют цветы… Но кому же нужна война, если все так хотят мира?
Послесловие
Покидая Чеченскую республику (все тот же аэропорт “Магас”, Ингушетия), прощаясь с Сергеем Бабкиным (а наш лихой Лечо пожал нам руки раньше и умчался по своим “силовым” делам), я все думала, что в эту мою поездку вопросов обнаружилось гораздо больше, чем ответов. Жизнь здесь налаживается и, будем верить, наладится. Но в чем состоят главные уроки чеченских войн? Усвоены ли они нашими народами и нашими правителями? Способны ли мы, простые люди, повлиять на ход истории? Почему наверх “всплывают” личности, которых нельзя не стыдиться? В чем причины изощренных садистских зверств ичкерийских бандитов и насильников? Почему годы интернационализма и дружбы народов были так быстро забыты? И как все-таки нам должно и нужно строить государство, без которого ни России, ни Кавказу не быть?..
Лидия АНДРЕЕВА,
Вячеслав НЕКРАСОВ (фото)
P.S.
Благодарим за помощь в подготовке материала сотрудников военной контрразведки, командование ОГСФ “Запад”, администрацию Урус-Мартановского района и мэрию Грозного.
Выбор читателей
Комментарии