Урок в стране победившего шариата

Жизнь продолжается, несмотря на войну, несмотря на разруху, несмотря на “суверенитет”

Два года назад, 26 ноября 1994 года, колонна танков с российскими экипажами двинулась на Грозный… Лет через пять этот день попадет в школьные учебники, и на экзамене по истории какой-нибудь Вовочка или Ванечка будет чесать в затылке, вспоминая дату начала войны. Не так уж и важно, как ее потом назовут – “вооруженный конфликт”, “восстановление конституционного строя”, “русско-чеченская война”. Важно то, чтобы эта бессмысленная бойня поскорее стала достоянием исторической науки. Вот уже три месяца в Чечне мир или по крайней мере подобие мира. Начинается жизнь. Это новая жизнь, жизнь после смерти, жизнь после шока, жизнь после кошмара. Какой будет она?

ы мчимся из Ингушетии в Чечню по знаменитой трассе Москва-Баку. Названия поселков, лежащих возле этой дороги, напоминают военные сводки: Серноводск, Бамут, Самашки, Ачхой-Мартан, Гехи.

Еще недавно эта трасса была закрыта для проезда. Сейчас она мало отличается от обычной российской дороги. В глаза бросаются тетушки в оранжевых жилетах, ремонтирующие асфальт – пресловутый символ советской эмансипации, которому не смог помешать воцарившийся здесь шариат.

Возле самой дороги стоит небольшая аккуратная мечеть, выглядящая диссонансом на фоне полуразрушенных домов. Она построена специально для водителей, проезжающих по этой трассе. Им есть о чем помолиться – на дорогах полно бандитов, и расстаться с жизнью шофер имеет больше шансов, чем боевик.

Вот и сами боевики – стоят себе у вьезда в село, лениво операясь на автоматы. Все, теперь можно расслабиться.

А между селами еще виднеются врытые в землю расположения российских войск – им не до отдыха, нужно бороться за обеспечение собственного быта, за тепло в землянках и палатках, за еду, за горячую воду. До сих пор полуголодные и полусонные ребята с завистью смотрят на холеных и сытых чеченских боевиков…

а вьезде в город нас встречает покореженный взрывами и прошитый пулями транспарант “Люди, берегите мир”. Теперь, кажется, есть что беречь. Это действительно мир. Тихие ночи, продуктовые палатки на каждом углу, сотни женщин, метущих улицы, и сотни мужчин, ремонтирующих дома…

По улицам, не знающим правил, едут десятки грузовиков, нагруженных доверху углем или стройматериалами. На лобовом стекле, как правило, большая фотокарточка Джохара Дудаева. В кабине можно разглядеть человека, который, судя по внешности, совсем недавно сменил гранатомет на баранку.

Впрочем, заставить боевиков-победителей вернуться к мирному труду не так-то просто. Слабо помогают призывы в духе “наш газават – это созидание”, как заявил недавно Шамиль Басаев. Вряд ли поможет и грядущий запрет на открытое ношение оружия. Наиболее неприкаянные “защитники Ичкерии” выходят на большую дорогу, похищая людей и грабя машины. Более дисциплинированные фланируют с автоматами по улицам, обеспечивая порядок.

…Неподалеку от грозненского рынка встречаю паренька лет семнадцати. Суровый камуфляж боевика сочетается с двумя пакетами продуктов в руках. Он начинает разговор сам.

– Как дела?

– Все нормально…

– Слушай, а сколько тебе лет? – неожиданно спрашивает он.

– Двадцать три.

– Какой же ты старый! А вот у нас воюют пацаны, которым двенадцать, недавно один такой российский БТР в одиночку подбил… Мы отомстим за все, что сделала российская армия, мы еще в Москву придем воевать, – бахвалится он. И тут же добавляет: “Если у тебя какие-нибудь проблемы будут, то сразу к нам обращайся, мы и жилье найдем, и безопасность обеспечим…

а улицах стало спокойнее. Если зимой нас ухитрились в течение двух дней трижды ограбить, то сейчас эти мальчики в камуфляже создают ощущение некой защищенности. Но на самом деле это умиротворение – во многом лишь внешнее прикрытие страха и пессимистических ожиданий.

Чечня победила в этой войне. Но ликования в воздухе уже не чувствуется. Только один раз на окраине города из проезжающей машины высунулся бородатый субьект и от избытка чувств выбил из автомата “патетическую” мелодию.

Людей стала больше волновать не свобода Ичкерии, а их собственный карман. Еще недавно чуть ли не на каждой стенке красовалась надпись типа “Аллах акбар! Дудаев жив!”. Сейчас призывы к всевышнему покрылись слоем пыли, зато аудитории Грозненского университета украшены призывом: “Даешь стипендию!”.

За внешним спокойствием чувствуется страх. Боятся не только возобновления войны. Боятся разгула преступного беспредела.

Яндарбиев подарил Чечне собственное “холодное лето 53-го”, обьявив амнистию, по которой в заключении остаются разве что матерые убийцы-рецидивисты. Впрочем, чеченские идеологи утверждают, что понятие тюрьмы не соответствует национальному духу. Преступников надо наказывать общественным порицанием, а если оно не действует – бить палками, рубить руки и расстреливать.

колы в Чечне будут работать несмотря ни на что. Затихает канонада – и уже через пару дней звенит самодельный колокольчик-звонок, распахиваются двери классов, дети бегут на уроки.

Сейчас в Чечне работает свыше четырехсот школ – больше, чем во времена Дудаева. Некоторым приходится ютиться в полуразбитых зданиях, где-то уроки проходят в частных домах. По-прежнему не хватает учебников. И дело не только в том, что многие библиотеки сгорели во время военных действий. Финансовый круговорот с криминальным душком нанес потери и здесь. На новые учебники (преимущественно на чеченском языке) было выделено 1,5 миллиарда рублей. Эти немалые деньги исчезли в недрах Госкомиздата республики, а в обмен было получено лишь небольшое количество книг, ничего общего не имеющих с учебной литературой.

В чеченской школе отсутствует почти все – свет, тепло, мебель, книги, деньги, но она продолжает работать. Два года этой войны показали, что образование – это система, способная существовать в любых условиях.

о время последних боев сильнее всего пострадала Грозненская гимназия, расположенная рядом с центром города. Сначала в ней расположился отряд боевиков, потом на их место пришла российская пехота. Мебель и паркет шли на растопку, оборудование билось просто так, “ради интереса”. Уходя, кто-то из федералов оставил на стене надпись “Посдравляем с 1 сентября” и поджег здание… В итоге один корпус оказался совершенно непригодным для учебы. Сильно пострадала библиотека, погибла значительная часть тех книг, которые собирались в Москве по инициативе “Учительской газеты”.

Несмотря на это, здесь уже в середине сентября удалось начать занятия. Гимназия – одно из лучших учебных заведений Чечни, сохраняющее академические традиции, заложенные прежним директором – Ефимом Гельманом, который позднее, в 1995 году, стал министром образования республики. Сейчас он за пределами Чечни. Как мы уже писали, в прошлом году он был похищен бандитами и провел в плену почти полгода. Освободившись, успел проработать на своем посту лишь несколько месяцев – после захвата Грозного боевиками ему удалось тайно бежать из города. По имеющимся данным, он заочно приговорен к смертной казни.

Похожая судьба выпала на долю другого героя наших репортажей – Ольги Калашниковой, работавшей в гимназии психологом. По словам ее коллег, после возвращения боевиков в город ее семья была обвинена в пособничестве федеральным войскам. Отец Ольги был расстрелян, ей самой вместе с матерью с трудом удалось бежать из республики.

В будущее с автоматом и Кораном

ано или поздно школьные здания будут отремонтированы, деньги на зарплату и учебники найдутся. Что ждет тогда чеченское образование?

Нынешняя чеченская власть – власть идеологизированная. А когда замолкает оружие, одним из основных средств распространения идеологии становится школа.

Придя к власти, сепаратисты передали руководство образованием своим людям. Новые начальники – спокойные, по-своему интеллигентные, но не отличающиеся ни высокой образованностью, ни знанием школьных проблем. В основном они из Веденского района, который в течение всей войны находился под контролем боевиков. “Свободная Ичкерия” – их идея фикс, что не мешает им сетовать на отсутствие федеральных учебников, федеральных программ и федеральных же денег.

– Скажите, а в Фонд Сороса вы обращались за помощью? – спрашиваю у одного из новых руководителей чеченского образования.

– А что такое Фонд Сороса? – удивляется он.

Сидящий в сторонке технический сотрудник министерства, который работал здесь давно, вмешивается в разговор и популярно обьясняет своему начальнику, кто такой Сорос, какие у него есть программы и институты…

К счастью, пока кадровые перестановки произошли только на самом высшем уровне. Практически все рядовые сотрудники образовательных ведомств и директора школ остались на своих местах. Но стоит вспомнить, что отстранение политически нелояльных директоров школ активно практиковалось во времена Дудаева, так что последователи “великого Джохара” вполне могут вернуться к подобным методам.

Степень жесткости реформы чеченского образования во многом зависит от того, кто победит на грядущих выборах – радикальные националисты или более умеренное крыло. Но о том, в какую сторону будет изменяться чеченское образование, можно говорить уже сейчас.

Сегодня Чечня может, наверное, претендовать на рекорд по количеству оружия на душу населения. Военный дух пропитал здесь все.

И вот недавно из школьных расписаний исчезла непонятная аббревиатура “ОБЖ” и ей на смену пришло старое знакомое НВП. Помимо общего настроения, здесь действовал и прагматический расчет – преподавателей начальной военной подготовки можно найти на каждом перекрестке, а вот специалистов области новомодного “обеспечения безопасности жизнедеятельности” и в России не слишком много.

Дик Альтимиров, вице-премьер Чеченской республики Ичкерия, отвечающий за вопросы образования, заявил, что количество часов, уделяемых русской литературе, будет сокращаться. Кое-где она уже обьявлена “зарубежной литературой”. Кроме того, ожидается постепенный переход к обучению на чеченском языке.

Еще одна национальная специфика – в ближайшее время в школах появится курс “Вайнахская этика”. Он уже внедрен в соседней Ингушетии, правда, там при подготовке уроков нередко приходится пользоваться литературой типа “Морального облика строителя коммунизма”.

“Новая школа не станет религиозной, она останется светской, но будет обязательно введено изучение арабской письменности и ислама. Другие религии? – Наверное, нет. А то, что в России не изучается православие как обязательный предмет, – это же проблемы России. Там просто религию не уважают” – заявил вице-премьер Альтимиров.

Но позиция руководства не всегда совпадает с мнением тех, кто должен выполнять его указания. “Да, я слышал об указе Яндарбиева об обязательном изучении в школе основ ислама. Но я поговорил с учителями, и мы решили пока вместо этого преподавать историю всех мировых религий”, – заявил директор одной из крупных грозненских школ (из соображений безопасности не называю его фамилию).

Ислам недаром называют “мирской религией” – нормы шариата регламентируют практически все: быт, интимную жизнь, одежду и многое другое.

По мнению нынешнего чеченского руководства, в перспективе необходимо ввести раздельное обучение мальчиков и девочек.

Предполагается также, что одежда учеников будет более строгой, в соответствии с нормами ислама. Правда, ни одной женщины в парандже нам встретить в Чечне не удалось, а длина юбок у грозненских школьниц вполне соответствовала московским стандартам, которые вряд ли можно назвать пуританскими.

Дик Альтимиров – вице-премьер Чеченской республики Ичкерия, отвечающий за вопросы образования, культуры и здравоохранения:

“Коран велит познавать все, что нас окружает”.

Первый заместитель министра образования Чеченской республики Ичкерия Ильман Юсупов:

“Тот, кто не примет наших реформ, должен уйти…”