Упавшая звезда

– А, опять это ты! – ледяной водой пролились на него сверху слова, и «липучка» задрожал, словно промок до нитки. Он посмотрел беспомощно на залитую веселым солнцем зелень двух сестриц-берез, на белый балкон, где стояло его божество, затем повернулся и молча побрел прочь.«Как же ты меня, Жень, достал, – подумала Алина, провожая взглядом нескладную двухметровую фигуру удаляющегося ухажора. – Опять цветы внизу на скамейке валяются. Фу, белые пионы, я их просто ненавижу!»

Бог увидел Алинины страдания и не далее как вчера свел ее с красивым мальчиком, у которого было польское имя Янеж Вонави. И в имени, и в фамилии было столько глубокого смысла! Душа девушки пела: «Янеж, Янеж», глаза любовались высоким парнем с льняными волосами до плеч, удивляясь его темным и густым бровям, почти черным пышным усам.Ей почему-то верилось, что у белокурого Янежа имеются скандинавские предки, где-нибудь в Швеции или в Норвегии. Вонави, видимо, переводилось «первый из нас» и звучало, как клич северного племени индейцев.Янеж был оригинально умен, явно отличался от «липучки», который все время старался удивить ее и выдумывал всякую чепуху или молчал.Янеж не просто говорил с ней, он ворковал, как голубь мира. Ворковал, между прочим, по делу. У него в Америке отец – профессор биологии, занимается… одомашниванием китов.- Мой фазер, как это говорить точно, много тревел… пютеществовать море. Он хочет приручать и водить большой энимел – кит, – как собачка, на веревочка, ха-ха-ха!- А вы тоже любите путешествовать? – глаза Алины сделались такими большими, что туда могло заплыть научное судно, ведущее наблюдение за китами.О, как ей хотелось приключений!Янеж упал в эти глаза, а так как спасательного жилета на нем не было, то он утонул. Он вздохнул, тряхнул копной волос цвета спелой ржи и улыбнулся.- О-кей, я лублу отец, его работа, я тоже занимаюсь байолиджи, но только литл зверущка – мой лав анкл ант – дядющка муравей.Алина сразу увидела десятки разбегающихся из-под их ног шустрых насекомых, которые поселились у бордюра тротуара.- Как это здорово, что вы исследуете муравьишек! Наши отличаются от ваших?- Ваши и наши отличаются немножко, как у вас говорят «чут-чут», вел? Это очень полезный насекомое. Хандрит… то ест сто яиц муравьев заменять куриное. Американцы кушать яйца муравей, курица нет.Алина повернула на улицу в сторону родного дома. Ей хотелось продемонстрировать «своего мальчика» на зависть сплетницам и подружкам, а заодно показать дом, в котором она живет. Пусть сравнит свой шикарный коттедж с ее убогой квартирой.Улица не хотела выглядеть серой и унылой, наоборот, празднично плыла чередой стоявших на вытяжку пирамидальных тополей-великанов, закутанных с головы до пят в ярко-зеленые плащи. Улица пела банкоматами, стоявшими возле магазинов, пестрела гуляющей молодежью, мчалась разноцветными машинами сверху вниз.- О, бьютифул! – воскликнул Янеж.- Неужели красиво? – недоверчиво прищурила глаза Алина, но тут же улыбнулась мило и, как ни в чем не бывало, продолжила ученый разговор.- Так вот почему американские окорочка продаются на каждом шагу? Вы от кур отказались, и мы теперь питаемся ножками Буша.Янеж остановился, последние слова его изумили. Он повторил дважды, как наваждение, «ножки Буша» и расхохотался.- Смещно – бушка, бушка, бушка, бушка!Глаза Алины сияли вдохновением.«Американцы молодцы, во всем у них прок, – думала она, любуясь «милым мальчиком», – русские так не умеют. Разве додумался бы русский Ваня вместо курятника сделать муравьятник?» Оказывается, два гнезда, две кучи в метр высотой особых съедобных муравьев, над селекцией которых работает Янеж, достаточно для семьи. Не надо есть мяса, яиц, в которых много холестерина.- Муравей, сад вел, карашо! Кушает вредителей, зерно ноу – экономно!- Обязательно заменю куриные яйца на муравьиные, – легкомысленно пообещала Алина и не поморщилась.Они остановились напротив розового дома, там, где две сестрицы-березы тянулись к небольшому белому балкончику.- Здесь я живу, – показала Алина.- О, на белом облаке, как богиня Свобода.- Как богиня? – удивилась девчонка. – Вот у вас в доме сколько комнат?- Не знаю, двенадцать, ноу, пятнадцать.- Ого! А сколько машин?- Сри: белий, черний и желтый.Алине за державу стало обидно.- А у меня, вернее у родителей, двухкомнатная хрущоба, а машины нету.- Хрущоба – это что?- Комнаты маленькие и смежные. Деться некуда, мой брат, как дурак, представляешь, подглядывает за мной.Вот и все, святая простота исповедовалась, но легче от этого ей не стало, захотелось еще чего-нибудь острого.«Хорошо бы поцеловаться с милым мальчиком-американчиком», – подумала вдруг Алина. Она вспомнила про широкий, как стол семи братьев-богатырей, пенек от спиленного еще весной самого огромного пирамидального тополя и загадала желание: если они ступят на спил вместе, то обязательно поцелуются. Она сделает это назло «липучке» – осуществит его заветную мечту.Девушка непроизвольно ускорила шаги, так что каблучки белых туфель звонко зачмокали по асфальту, а сама она грациозно затанцевала под музыку вспыхнувшего в ней неодолимого желания.Она не оглядывалась, сердцем чуяла – «милый мальчик» идет следом. Мысленно она представляла его легкую, пружинистую походку, совсем не такую, как у сутулого «липучки». Янеж тоже высок, очень высок, но это только очередной плюс к его стройной и спортивной фигуре. Сразу видно парня, который занимается бегом.- Какой вандефул ноктюрн поет птица-флейта! – воскликнул у нее за спиной «милый мальчик». – Послющай.Алина оглянулась, поймала на себе его восхищенный взгляд и порозовела в щеках.- Эта наша янтарная флейта любви, – повторила она без всякого стеснения слова «липучки», – есть синяя птица счастья, а есть желтая птица, умеющая играть на флейте. Но она не поет, а плачет. Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло…Янеж решительно догнал ее, ласково взял за плечи, повернул к себе, склонился так, что его длинные волосы коснулись ее щеки. Он, казалось, вслушивался, как, упав, барахтается ее убегающее в пятки сердце. Смотрел долго и пристально.- Плачет, – спросил, как пятилетнее дитя, – почему плачет?.. А сердце вот, слышишь, поет: «Тук-тук, тук-тук» в такт флейте. Флейта выпевает грустно: «Фиу-фью», а сердце-барабан подхватывает: «Тук-тук, тук-тук» – это и есть синг лав, песенка любви, о-кей!Они подошли к невысокому бетонному забору частного одноэтажного дома, в котором жила сварливая особа. Второй год особа боролась с тополем, который затенял ее сад и окна дома. И вот она победила. Вместо красавца-великана, возвышавшегося до самого неба, теперь из травы выступал невысокий, зато очень широкий пень.- Раньше на этом тополе у иволги было гнездо, вот почему она плачет, иди сюда, – потянула Алина за рукав парня, ступая по светящемуся спилу.Но Янеж остановил ее, заставил сойти.«Не поцелует», – сжалось сердце Алины, она сердито отдернула руку.- Сюда лезь, на пенек! Я приказываю!Как же надрывно плакала иволга, как густо и противно пахли цветущие в саду кусты пионов!- Ноу! Это космос, ста-а падает, падающая звезда. Это уважайт. Ночь, небо, ста-а! Ста падает сюда, смотри!- Не видела, что ли? Желание загадываешь, а оно никогда не сбывается. – Алина досадливо поморщилась. – В школе, еще в четвертом классе, нас учили про метеоритный дождь.- Это же звездя упаля, звездя?- Да, и я загадала желание, чур угадай, какое?Янеж покраснел, тряхнул волосами и прищурил глаза.- Клоуз е райз энд айл кис ю, вел?- Ха-ха! Что в переводе с французского означает – попал в яблочко, но это ведь тебе иволга подсказала поцеловать меня, говори?- Упавшая звезда помогает нам осуществить наше заветное желание.Алина, сгорая от смущения и любопытства, послушно зажмурилась и, раскинув широко руки, поймала «милого мальчика» в объятия. Затем она звонко расхохоталась, зачем-то подогнула одну ногу белым каблучком вверх и закружилась, танцуя, на месте. Она потянулась губами к желанным губам и на миг задохнулась от слишком крепких объятий заморского гостя. Губы Янежа бестолково чмокнули ее в висок, затем куда-то в переносицу, в кончик носа, щеку, потом на миг – в сладкие вишни нежных губ.Они стояли друг перед другом красные и смущенные. Девушка глядела задумчиво на спил и удивлялась, а ведь и впрямь он похож на желтую лучистую звезду.- Я поняла, – проговорила слегка охрипшим голосом, – я все поняла: наши пирамидальные тополя выросли на месте упавших с неба звезд. Вот почему они такие высокие – они тянутся к небу.- Это правда, и еще правда – я никогда не целовался.- Я это заметила, – Алина лукаво взглянула на своего «американчика», и, как говорится, крыша у нее поехала.Тот стоял перед ней лысым, ушастым, комкал в руках парик из льняных длинных волос, удивительно напоминая «липучку».Вот руки одну за другой убрали налепленные брови, усы…- Если пробить сквозь землю дыру, – ядовитым голосом сказал «гад заморский», – то, пролетев через нее, окажешься по другую сторону. А там все наоборот. Я так и сделал – побывал в Америке и стал Янеж Вонави. Но, понимаешь, твой поцелуй оказался волшебным, он все перевернул, так что я опять Женя Иванов, прости.​Иван БЫКОВ, победитель в номинации «Юмор», Воронежская область