“УГ” против наркотиков Без веры беду не одолеть Мать продала квартиру, чтобы были деньги на лечение сына-наркомана

Роковая ошибка
Живет на свете симпатичная неглупая женщина с гордым и таким русским именем Вера. Статная, светловолосая, сероглазая – настоящая россиянка.
Верина жизнь складывалась по общепринятому сценарию. Закончила институт, выучилась на экономиста. Вышла замуж – не то чтобы по любви, но по крайней мере с искренними намерениями создать надежную ячейку общества. Смешно в этом ее упрекать. Многие так устраивают судьбу: время идет, хочется семьи, пристанища, ребенка. И только годы спустя Вера поймет, что создание ТАКОЙ семьи было ее ошибкой, положившей начало цепочке других неверных шагов, которые потом привели ее семью к краху и катастрофе. Поначалу Вера об этом не подозревала. Родился ребенок – девочка. Муж наотрез отказался помогать в уходе за дочкой: мол, вот если бы сын… Вера заставила себя поверить, хотя смутно догадывалась: любящий муж с дочкой возился бы как с бесценным сокровищем. И все же твердо решила завести еще одного ребенка с тайной мыслью: чтобы родился мальчик. Через пару лет родился сын. Но… ничего не изменилось. Муж и после рождения сына приносил более чем скромную зарплату инженера, подработать не старался, помочь по дому – тоже. Приходил вечером и ложился на диван – смотреть телевизор. А к Вере одни претензии: подай, принеси. Денег не хватает? А ты заработай.
И Вера крутилась. Работала, растила двоих детей, почти ничем не отличаясь от матери-одиночки. Нет, отличалась: у нее был третий ребенок – муж, еще более требовательный и капризный, нежели малолетние дочь и сын.
Но Вера терпела. И мать тоже говорила: терпи, на то ты и жена. Вера и не возражала. Ей было не привыкать: она выросла в семье, где кроме нее было еще шестеро детей. Родители между собой жили плохо: скандалили, расходились, разъезжались, снова сходились под одной крышей. И так до самой смерти. Вера выросла, считая, что подобная семейная жизнь – это нормально. Впрочем, семьи ближайшего окружения не слишком отличались от этого “образца”. Поэтому она молча сносила свою неудачную супружескую жизнь, безответственного, инфантильного мужа, не слишком тогда отдавая себе отчет, что под воздействием подобного “мужского” влияния рос и развивался ее сын.

Ставьте на сыне крест…
…Шли годы, Андрей вырос. Пришла пора идти в армию. Вера молила Бога: “Только бы не в Чечню”. И Бог услышал ее молитвы: сына послали на Дальний Восток. Отслужил, как положено, два года, вернулся домой как раз под Рождество, двойной был праздник. Вера радовалась: жив-здоров, руки-ноги целы. Правда, поведение сына после армии сильно изменилось. Временами он ходил злой, срывал плохое настроение на матери и сестре, а в иные дни, наоборот, был приподнято-веселым, шутил, смеялся. Изменения в характере сына Вера связывала с прохождением службы, все знают, что солдатская лямка – не сахар.
Однажды она вернулась из командировки без предупреждения, и сам воздух квартиры показался ей зловещим, таящим опасность. В комнате сын и трое друзей смотрели “видик”. Почему они не на работе?
Андрей засуетился, побежал на кухню. Вера увидела, как он прятал закопченную миску, плоскогубцы. Чувствовался сильный запах уксуса. Друзья поспешно ушли, а Андрей осыпал мать упреками, мол, почему приехала, не предупредив. Вера видела, что не желание встретить ее, помочь донести вещи двигало сыном. Им двигал страх. Страх, что мать поймет, догадается. Но о чем?
Вскоре к Вере зашел в гости ее друг американец. Андрей, поздоровавшись, тут же проскользнул в свою комнату. Но Стив спросил: “Вера, твой сын принимает наркотики?”. – “Нет. А почему ты спросил?” – “У него речь и глаза, как у наркомана. В придачу он шмыгает носом”. – “Что ты, у него просто насморк!”
Материнское неведение длилось до тех пор, пока Вера случайно не нашла в вещах сына шприц. Тогда все разрозненные сведения, догадки, подозрения сложились как в законченную картину, словно стеклышки в калейдоскопе. Андрей – наркоман.
Когда сын понял, что отпираться бесполезно, он сознался во всем: да, он принимает наркотики, пристрастился в армии, где начал курить анашу. Друзья предложили – отказаться не смог. Вот где роковым образом проявился унаследованный от отца безвольный, инфантильный характер. После “дембеля” стал колоться – нужны были наркотики посильнее. Первые контакты с врачами-наркологами ни к чему не привели: “Ставьте на сыне крест”, – “присоветовали” в местном наркологическом диспансере. И действительно, сын стал совсем другим человеком, нежели до ухода в армию: его уволили с работы за прогулы, он тащил из дома вещи, продукты – только чтобы получить очередную дозу кайфа и забыться. Его жизнь превратилась в короткие перебежки от дозы до дозы. Один раз, уколовшись “грязным” наркотиком, Андрей едва не умер, и даже “скорая” не смогла ему помочь. Чудом сына откачала сама Вера. Отлежав три дня в наркодиспансере и пережив четыре дня “ломки” дома, он принял решение лечиться серьезно. Вера узнала о существовании в Москве центра реабилитации, который помогает наркоманам вылечиться без применения лекарств. Главное, что ее убедило: почти все сотрудники центра – сами вылечившиеся наркоманы. Но… программа лечения стоила пять тысяч долларов, а у Веры за душой не было ничего, кроме выстраданной квартиры, которую семья ждала 11 лет и в строительстве которой Вера принимала участие, отрабатывая субботники и воскресники. Но выхода не было. Спасти сына можно было только ценой продажи квартиры и отъезда – подальше от друзей-наркоманов, от рынка напротив дома, где в любое время суток можно купить дозу дешевого наркотика, а то и просто выменять на свитер, банку варенья.
Вера с дочерью невероятно рисковали: Андрей – наркоман, его поступки непредсказуемы. Сегодня сказав “да” лечению, завтра может сказать “нет”. Но отказаться от задуманного уже не могли: все же свет забрезжил в конце тоннеля.

Спичка на сыром ветру?
Итак, осенью Андрей был уже в реабилитационном центре: Вера заняла 2 тысячи долларов и сделала первый взнос за лечение сына. Сама же занялась продажей квартиры. С трудом не вляпавшись в разного рода подвохи и подлоги, продала большую просторную квартиру и купила крошечную “хрущевку”. Сын пробыл “на программе” 5 месяцев и вернулся домой на реабилитацию. Не работал, был грубым, злым. Потом снова по плану отправился в реабилитационный центр. Но через месяц его оттуда выгнали.
Вера бросила все и рванула в Москву, сняла комнату, сын стал жить вместе с ней. Опять стал раздражительным, хамоватым, целыми днями лежал, уставившись в потолок. Вера крутилась, работала – надо было платить за комнату и отдавать долги. Прошло немного времени, и… Андрей снова начал колоться.
Казалось, все пошло прахом. Но только у Веры теплилась непонятная надежда, как спичка на сыром ветру, затухавшая и вдруг снова вспыхивавшая с чадом и треском. Надежда, что все будет хорошо.

Последний шанс
Вера посадила сына перед собой и сказала, что съезжает с московской квартиры, а сына оставляет одного с его проблемами: хочет – пусть колется, ворует, садится в тюрьму. Она сделала для него все, что могла.
Андрей остался наедине со своей бедой, и это было жестокое, но единственно верное решение, которое могло переломить его жизнь еще раз – в лучшую сторону окончательно и бесповоротно. Он “бомжевал”, ночевал в подъездах. Мать оставила его без поддержки в июле, а в сентябре резко похолодало, и Андрей устраивал себе на лестничных площадках конуру из картонных коробок. Наконец, он сам нашел мать и сестру и попросил у них денег на жилье и питание, пообещав отказаться от наркотиков. Мать гарантировала одно: она снимет ему комнату, чтобы он работал и зарабатывал на жизнь. Комнаты приходилось менять часто, не везло с хозяевами. Заработок был мизерный, непостоянный. Вера все время помогала финансами. Нехватка денег просто измучила, да еще у Веры начались проблемы со здоровьем. Дела у Андрея шли с переменным успехом – небольшой, медленный подъем и резкий спад. Так длилось несколько месяцев. К своему выздоровлению Андрей продвигался такими крошечными шагами, которые принято называть “шаг вперед, два шага назад”. Пожалуй, только одна Вера и верила, что ее сын станет полноценным человеком. И такой момент наступил. По ее мнению, это был тот день, когда сын впервые подарил ей розы. В этом букете было все: и раскаяние за причиненное горе, и признательность за поддержку, и вера в то, что вместе они устоят на любых крутых поворотах судьбы.

Боец наркофронта
Сейчас у сына все нормально. Он работает, занимается спортом. Женился, в молодой семье растет ребенок. А Вера, за годы болезни сына перечитавшая горы книг, посетившая сотни лекций, беседовавшая с десятками врачей, поняла: она должна нести правду об этом зле людям. Детям, подросткам и их родителям. Ведь почти всем кажется, что беда никогда не постучит в их дом. Так и самой Вере казалось. Причем даже тогда, когда беда не просто стучала в дверь, а прочно поселилась в их доме. Вера написала книгу “Исповедь матери бывшего наркомана. Как защитить детей от наркотиков”. Она объездила с лекциями десятки городов России. Разработала проект “Всеобщее антинаркотическое просвещение”. Вера убеждена, что ей удалось спасти десятки, а то и сотни юных жизней. Если за время 10-летней афганской войны погибли 15 тысяч солдат, то от наркотиков, токсинов и сопутствующих им болезней в России ежегодно гибнут более 34 тысяч человек.
Число смертей только среди юных наркоманов за последние 10 лет увеличилось в 42 раза. Токсикомания поражает не только подростков, но и совсем маленьких детей. Не редкость 9-летние наркоманы, прочно “обосновавшиеся на игле”.
Идет тихая, бесшумная и страшная война, где враг незрим. Человек добровольно идет на смерть, как камикадзе, вовлекая в этот ад своих близких. Наркотики давно стали угрозой национальной безопасности страны. Вера встала в ряды бойцов против этой страшной угрозы и хочет видеть рядом с собой единомышленников.

Ольга КОНДРАТЬЕВА

От редакции

Фамилию героини этого повествования автор не приводит по ее просьбе. Но если у вас возникли вопросы к ней, или вы хотите рассказать о своей беде, или поделиться опытом, как справились с неожиданным горем, напишите в редакцию – и мы все письма передадим Вере.