“УГ” – 75

Мавзолей, в котором лежит… Пушкин

У московских Макдоналдсов появился конкурент на Красной площади

Наша редакция вот уже 40 лет находится в самом центре столицы: рядом с ГУМом, в двух шагах от Кремлевской стены. Недавно я вышла из метро и ахнула – в мавзолей стояла очередь, самая настоящая, с “хвостом” аж до Александровского сада. Подобное зрелище последний раз я наблюдала лет десять назад в дни открытия первых Макдоналдсов, когда, казалось, вся Москва сбегалась отведать запретный плод американской fast-кухни. В чем причины такого ажиотажа? Может, они знают то, чего пока еще не знаю я: не сегодня-завтра мавзолея на старом месте уже не будет?

Я решила узнать последние новости старым, проверенным способом – пристроиться в конец очереди и немного послушать. Впереди меня были немцы, позади – французы: таким образом, подслушивание становилось неэффективным. Пришлось мне, как обычно, вооружиться диктофоном и пойти в бой с “открытым забралом”: “Извините, я из “Учительской газеты”, не могли бы вы объяснить мне, что здесь происходит?”

– А ничего особенного. Все хотят посмотреть на Ленина, – ответила мне молодая, улыбчивая женщина. Она держалась за руку с мужчиной, который явно не совсем понимал, о чем мы говорим, потому что сразу как-то занервничал. По его выражению глаз я поняла, что он приезжий.

– Вам не кажется, что это странно? Ведь наши люди так устали от очередей. И теперь, когда мы практически избавлены от них, почему-то находятся желающие тряхнуть стариной. Как вы думаете, чем это вызвано? – продолжаю свой опрос. Женщина останавливает меня и переводит своему другу. Он – норвежец.

– Ленин был одним из самых великих правителей в мировой истории, и, наверное, всем стало очень интересно посмотреть на него, пока его еще не закопали, – говорит гость столицы. Он наконец понял, о чем идет речь, и решил тоже поучаствовать в разговоре. Его спутница заняла роль переводчика. – Я никогда в жизни не видел забальзамированного человека. У нас по телевизору показывают много исторических передач, в частности о революции в России. Теперь, когда я в Москве, мне безумно любопытно посмотреть на эту большевистскую святыню.

– А вы помните, раньше очереди в Макдоналдс выстраивались гораздо длиннее, чем в мавзолей? Теперь все наоборот, – обращаюсь я к соотечественнице.

– У каждого свои интересы. У кого-то есть потребность посмотреть на большого правителя, у кого-то – съесть бигмак. Скорее всего, сейчас возрастает число людей, которые уже наелись в Макдоналдсе и хотят вспомнить свою историю. И очередь переехала на прежнее место.

Следующей моей жертвой стала большая шумная семья: много детей, веселый упитанный папа и разговорчивая мама. Вопросы мои оставались прежними: почему стоите, почему в мавзолей, почему не в Макдоналдс?

– Вот эта девочка учится во 2-м классе, и она ни разу не была в столице. В ее понятии существует Москва-помойка с проститутками, с казино, с дорогими ресторанами, где сидят бандиты. А Москву красивую, историческую она не знает. Вчера она приехала к нам в гости, и мы решили показать ей настоящую Москву. Тем более грядет время захоронения Ленина, дети по истории его проходят, пусть теперь воочию увидят. А остальные почему стоят? Не знаю, наверное, любовь к очередям. Да и стоять, знаете ли, не в тягость. Наоборот, даже интересно. Наши дети потом будут внукам рассказывать, как мы все вместе стояли в очередь в гости к дедушке Ленину. Тогда, наверное, мавзолей только в воспоминаниях и останется, – мама на миг замолкает, и я пытаюсь завязать разговор с детьми. Их пять человек, самому старшему на вид лет тринадцать.

Спрашиваю у него:

– Ты знаешь, что там увидишь?

– Да, мертвого Ленина, – невозмутимо отвечает он. Ничего себе, в гостях у дедушки!

– А что вы, ребята, о нем вообще знаете?

– …То, что он лысый.

– Вы не из КГБ случайно? – удачно шутит папа. Все смеются.

– Я все забыл, что нам в школе говорили. Помню только, что он лысый. А еще в детстве я никак не мог выучить его фамилию и говорил вместо Ленин Нелин, – в тринадцать лет мальчик уверен, что уже вырос из детского возраста.

Да, сразу чувствуется, что ребята эти не успели побывать ни октябрятами, ни пионерами. Иду дальше вдоль “хвоста”. Мнение малышей мне известно, а что скажет молодежь? Вот, кажется, достойный представитель – бейсболка, рюкзачок, плейер. “Молодой человек, почему вы тратите время в этой длинной очереди?”

– Я стою здесь, потому что нахожусь под впечатлением воспоминаний детства. Сам я из Екатеринбурга. Раньше мы часто приезжали в Москву, отец здесь работал. Ходили в театр, в цирк, просто гуляли. Мне нравилось бродить по улицам, по паркам. Здесь для меня находился центр Вселенной: можно было купить что-нибудь вкусненькое, иностранное. Впечатления от того времени остались такие светлые. Может быть, все дело в том, что я просто был маленький… И мавзолей мы неоднократно посещали. Это же была святыня! Когда я стал пионером, мне хотелось думать, что СССР – самая лучшая страна в мире. Иногда даже испытываю ностальгию по советским временам. Помню, надевал каждое утро галстук перед зеркалом, и мне было приятно…

“Мне тоже”, – думаю.

– Хочется теперь показать младшему брату, куда я раньше смотрел, к чему стремился, – замечаю, что молодой человек не один, с ним парнишка лет пятнадцати. – Я считаю, не надо его захоронять. Семьдесят лет жили с ним, почему бы и сейчас не оставить все как есть? Пусть лежит себе как экспонат. У меня самого теперь к нему отношение изменилось. Тогда необходимо было увидеть человека, которого я носил на значке. Теперь смотрю на него как на историческую реликвию… А в Макдоналдс люди не стоят больше потому, что западные прибамбасы уже надоели. Куда интереснее прикоснуться к 70-летней истории своей страны, чем давиться этими бутербродами, которые являются проявлением чуждой нам культуры.

Мы бы, наверное, еще долго говорили с ним, если бы в наш разговор не вмешался пожилой мужчина, стоявший по соседству.

– Позвольте с вами не согласиться, молодой человек. Я долго молчал, слушая вашу беседу, но все-таки не сдержался. Ленина надо захоронить, это же ясно. Ему тут нечего делать. Во-первых, каждый человек после смерти имеет право быть преданным земле. Во-вторых, зачем на Красной площади делать погост? Во всех цивилизованных странах центральная площадь – это основное место гуляний и праздников, там стоят столики, можно попить кофе, посидеть с друзьями. Для старшего поколения это символ былой советской жизни, а для молодежи – ничего. Им все равно, где он лежит. Потом, если бы захоронение состоялось, прекратились бы политические страсти вокруг него. Но пока Дума остается красной, этого не произойдет никогда.

– А вы-то сами почему здесь стоите? – поинтересовалась я у “добровольца” (молодой человек не захотел вступать в дискуссию и с безразличным видом покуривал, не обращая на нас больше никакого внимания).

– Сейчас я вам кое-что покажу, и вы все поймете, – он достает из потайного кармана какую-то “корочку” и показывает “Удостоверение жителя блокадного Ленинграда”. – Когда началась война, мне было пять лет. Мы не успели эвакуироваться и прожили там год. Я был маленький, но помню все до мелочей. Очень страшно. Теперь я приехал в Москву показать внуку столицу и Ленина. Пусть знает, как выглядел вождь пролетариата, именем которого был раньше назван наш город.

– Знаете, Эдвард Радзинский в одной из своих передач сказал, что, пока мы не захороним Романовых и Ульянова, в России смута не прекратится. Царскую семью мы уже захоронили, теперь дело за Лениным. И хотя это из области мистики, но вам не кажется, что…

– Нет, не кажется. От того, захороним мы Ленина или нет, ничто не изменится, потому что менять надо не декорации, а сознание людей. У нашего народа сознание иждивенческое. Они привыкли, чтобы о них государство заботилось. Они не привыкли работать. А кто не работает, тот, извините, не ест. И большевики тут ни при чем.

Очередь двигалась. Люди стояли, ели поп-корн, пили кока-колу, смеялись, фотографировались, курили – в общем, ничем не выдавали своего мученического ожидания.

– Мы сами привыкли стоять и детей приучаем, – смеются две женщины. Они приехали из Иркутской области показать дочкам Москву: Красную площадь, могилу Неизвестного солдата, Кремль и, конечно же, мавзолей. Потому что их девочки даже не представляют себе, кто такой Ленин, как он вообще может там лежать. – Они увидят памятник Ленину в другом городе и спрашивают: “Это его сюда с нашего города привезли, да?” Дети теперь другие. Они даже путают, представляете, путают фамилии, говорят, пойдем в мавзолей, где Пушкин лежит.

– А вы-то сами в детстве были в мавзолее?

– Да, конечно. Отношение к этой мумии было просто трепещущее. Для нас это был дедушка Ленин, самый человечный из людей. Мы преклонялись перед ним, даже плакали от счастья, когда выходили оттуда. Так что не стоит убирать мавзолей. Это тяжело для людей. В нас еще очень сильна ностальгия по советским временам. Иностранщина все захлестнула, а хочется чего-то нашего, русского. Поэтому и стоят сюда люди, а не в какую-то там импортную чебуречную. Мы хотим вспомнить, почувствовать старину: вот мы росли, вначале были октябрятами, потом пионерами, комсомольцами, во что-то верили, были какие-то идеалы. А сейчас дети растут сами по себе, они не знают даже детских песен… Тогда было легче. Мы не переживали так за будущее. Теперь ничего не знаем: прожили день, и слава Богу.

– Ну а в Макдоналдс-то вы пойдете?

– Уже были.

– И как? Девчонки, что вам там понравилось?

– Мама купила такими вот огромными кружками колу и фанту. Мы опивались и объедались.

– Вы знаете, что вы увидите в мавзолее?

– Ленина! Но какой он, не знаем. На нем, наверное, должна быть кепка, потому что тут дяденька ходит в него переодетый – мама так сказала – и на нем кепка…

А в это время в Макдоналдсе

А в это время любители чуждой нам культуры спокойненько дожевывали свои чизбургеры и гамбургеры, ели картошку фри и ничуть не скучали по старине. Они не стояли перед этим в очереди, они просто подошли к кассе, где улыбка бесплатно, и потратили кто сколько может, чтобы перекусить быстренько и дальше побежать по своим делам. Мне неудобно было отвлекать их от еды, но все-таки я подсела за столик к одной, как мне показалось, приветливой семье: мама, взрослый сын и его молодая жена (у них на пальцах поблескивали новенькие колечки). Они очень удивились моему вопросу – почему они здесь, а не в очереди в мавзолей и чем вызвано, что теперь люди опять стоят “в гости к дедушке Ленину”, – но тем не менее поделились своими мыслями.

– Когда-то Макдоналдс был в новинку, хотелось непременно попасть в этот ресторан, потому что у нас никогда таких не было. А мавзолей – это как должное, никого им не удивишь. Но прошло время, и у людей появляется ностальгия, им хочется вспомнить былое, вот они и стоят, – говорит мама семейства.

– В ближайшее время, возможно, и я бы встал в эту очередь. Прикольно даже. Там, наверное, действительно есть на что посмотреть, – добавил ее сын.

– А я помню, как стояла в очередь в Макдоналдс, – подключилась молодая жена. – Это было ужасно утомительно, но оно того стоило. Мне все там показалось жутко вкусно. Что до мавзолея, то я бы никогда не повела туда своего ребенка: лежит какой-то труп. В детстве я ужасно испугалась, когда его увидела.

Для полноты эксперимента я подсела еще за один столик. Две молодые мамы кормили своих детей мороженым:

– Мы не стояли в очередь ни в мавзолей, ни в Макдоналдс. Жалко на это время. И напрасно родители таскают своих детей в этот некрополь, детям там совершенно неинтересно. Скорее всего, взрослые сами хотят на него посмотреть.

Возвращаясь в редакцию, я вспомнила, как пять лет назад сама ходила с друзьями в мавзолей погреться – стояла очень холодная зима, а денег сходить в кафе не было. Потом я вспомнила, как десять лет назад пыталась с подружкой пролезть без очереди в единственный тогда в Москве Макдоналдс. А потом – как семнадцать лет назад прогнала мальчика с качелей за то, что он сломал “звездочку” с портретом маленького Ильича.

Людей, “не отдающих” мавзолей, понять можно. Ведь это все равно что полковое знамя – когда оно пропадает, полк расформировывают. Поколение советской закалки не теряет надежды вернуть старую жизнь. Снести мавзолей, захоронить Ленина – значит сжечь последние мосты в прошлое. Для кого-то эти мосты – самый короткий путь к власти.

Мария КОЗЛОВА

Фото Бориса МУСКЕВИЧА

Статфакт

Государство платит за мавзолей полмиллиона долларов в год. В 1996-1998 гг. Федеральная служба охраны России осуществила финансирование работ по обслуживанию мавзолея В.И.Ленина на сумму 9,6 млн. деноминированных рублей. Вопрос о прекращении государственного финансирования мавзолея В.И.Ленина и передаче его на содержание КПРФ неоднократно поднимался на заседаниях Госдумы РФ фракцией “Яблоко”. Выступавший от имени фракции на пленарном заседании палаты депутат Алексей Захаров заявил, что, “когда в стране голодают дети, не следует тратить государственные средства на содержание останков лидера большевиков”. Однако Госдума не поддержала “яблочников”: за предложение фракции проголосовал лишь 51 депутат.

Досье “УГ”

Из официального сообщения, опубликованного в газетах 25 марта 1924 г.:

После смерти В.И. Ульянова (Ленина) тело его подвергнуто было бальзамированию обычным способом, имевшим целью временное его сохранение.

В настоящее время, идя навстречу пожеланиям широких масс Союза ССР и других стран – видеть облик покойного вождя, комиссия по похоронам В.И. Ульянова (Ленина) решила принять меры, имеющиеся в распоряжении современной науки, для возможно длительного сохранения тела.

Ввиду сказанного комиссия поручила известному анатому, проф. Харьковского медицинского института В.П. Воробьеву немедленно приступить к бальзамированию, удовлетворяющему намеченной цели.

Председатель комиссии ЦИК Союза ССР по похоронам В.И. Ульянова (Ленина) Ф. Дзержинский.