На чтение: ≈ 13 мин.В тридцатые годы Шолохов, как известно, находился в Вёшенской под плотным контролем партаппаратчиков разных мастей и чекистов. Руководство Азово-Черноморского края ему не доверяло. Что Шеболдаев, что сменивший его Евдокимов только и ждали удобного случая как минимум насолить писателю, а то и посадить в тюрьму. В 1933‑м укротить Шолохова краевому начальству не удалось. Тогда ушлые ростовские функционеры попытались обложить художника со всех сторон своими людьми.
Летом 1935 года первый секретарь Азово-Черноморского края Шеболдаев направил в Вёшенскую своего эмиссара Чекалина. С одной стороны, его очень беспокоил Луговой. Тот, возглавляя Вёшенский район, вел себя, по сути, бесконтрольно. А с другой стороны, Луговой давно сдружился с Шолоховым и закрывал глаза на любую шалость писателя. Шеболдаев хотел покончить с круговой порукой и установить плотный контроль как за Луговым, так и за Шолоховым, для чего очень подходил Чекалин. Не зря своего эмиссара главный ростовский начальник утвердил вторым секретарем Вёшенского райкома.
Однако Чекалин так и не смог наладить отношения с Луговым, а без этого нормальной работы не получалось. Позже он сообщил инструктору ЦК ВКП(б) Жебелову: «Спустя 6 месяцев после приезда в район у меня с первым секретарем РК Луговым начались расхождения по практическим вопросам партийной работы» (РГАНИ, ф. 3, оп. 61, д. 545, л. 7).
В чем конкретно проявились эти расхождения? Луговой и Чекалин по-разному оценили итоги проверки партийных документов в районе. Луговой на одном из пленумов райкома сообщил, что в районной парторганизации произошли положительные сдвиги. А у Чекалина оказалось иное мнение. «Я, – рассказал он осенью 1937 года инструктору ЦК Жебелову, – проводил проверку кандидатов партии, так как Луговой был в отпуске» (РГАНИ, ф. 3, оп. 61, д. 545, л. 7). После этого по настоянию Чекалина очередной пленум райкома отменил свое прежнее решение, в котором положительно оценивалось состояние партийной работы в Вёшенской, и признал наличие серьезных проблем. Луговой, приехав из отпуска, как сообщил потом Чекалин, этим был недоволен.
Очень не понравилась Чекалину и тесная смычка Лугового с Шолоховым (которые, к слову, оба входили в бюро Вёшенского райкома партии). Давая осенью 1937 года пояснения о своей работе в Вёшенской, Чекалин посчитал нужным на отношениях руководителя района и писателя остановиться особо. Он сообщал: «Луговой являлся другом Шолохова, с которым он работал в Вёшенской еще в 1928-1929 гг., а в 1934 г. по настоянию Шолохова был обратно возвращен в этот район. Ни одного дня не проходило без того, чтобы Луговой не бывал у Шолохова или Шолохов у Лугового. На квартире у Шолохова очень часто собирались некоторые руководящие работники, беседы о литературе и политике сопровождались выпивками. Я раза два бывал на этих «беседах», а потом поставил перед товарищами вопрос о том, что надо бросить заниматься выпивками (некоторые работники на этих «беседах» напивались допьяна)» (РГАНИ, ф. 3, оп. 61, д. 545, л. 7).
Здесь надо признать, что встречались и вместе выпивали Луговой и Шолохов действительно часто. О пристрастии писателя к горячительным напиткам позже стало известно даже Сталину. На одной из встреч в 1938 году вождь прямо сказал художнику, что тот слишком много пьет.
К слову, частые пьянки Шолохова уже тогда вовсю использовались недругами писателя для его дискредитации как среди земляков, так и в близких к властям кругах.
Как потом рассказывал Чекалин, быстро изменить расклад сил в Вёшенской или хотя бы ослабить влияние Лугового и Шолохова ему так и не удалось (а значит, он не смог выполнить главное задание Шеболдаева). А почему? По его мнению, в руководстве района сложилась круговая порука. Осенью 1937 года он доложил: «Луговой очень дружно жил с Красюковым (Уполкомзак), Логачевым (пред<седатель> РИК), Равиковым (секр. РК ВЛКСМ). Органами НКВД Красюков был арестован. После этого я поставил вопрос на бюро РК о выводе Красюкова из бюро. Луговой был против этого, и в этом деле его поддерживал Шолохов (являвшийся долгое время членом бюро Вёшенского РК)» (РГАНИ, ф. 3, оп. 61, д. 545, л. 8).
Чекалин понимал, что добиться своего смог бы только в том случае, если бы удалось убрать из Вёшенской хотя бы Лугового и председателя райисполкома Логачева, а заодно и Красюкова. Что он для этого только не предпринимал! Читаем его объяснения: «О семейственности среди руководителей района и необходимости обновления руководства я в начале 1936 г. говорил с инструктором ОРПО ЦК (отдел руководящих парторганов. – Прим. авт.) Шацкой, в октябре 1936 г. и в январе 1937 г. (еще до пленума крайкома) писал докладные записки в крайком, но на них никто не реагировал» (РГАНИ, ф. 3, оп. 61, д. 545, л. 8).
Но к концу 1936 года из окружения Шолохова в Вёшенской удалили только Красюкова (его арестовали). Сам Чекалин, когда давал работникам ЦК пояснения о своей работе в Вёшенской, явно не лукавил. Все поступавшие в Ростов из Вёшенской материалы очень тщательно изучал лично Шеболдаев. И была б его воля, он давно бы уже и Лугового запрятал в тюрьму, и с Шолоховым разделался бы. Но он боялся Сталина. Вождь один раз уже вмешался в дела Вёшенской и не дал писателя в обиду. Где была гарантия, что Сталин вновь не возьмет художника под свою защиту? Поэтому Шеболдаев вынужден был только копить компромат на Лугового и Шолохова и ждать удобного часа для атаки на неугодных ему людей. Однако Кремль его опередил. В начале 1937 года Шеболдаева самого убрали из Ростова.
Сменщик Шеболдаева, бывший чекист Евдокимов, долго выжидать не захотел. Он буквально через несколько дней после своего назначения переговорил с Чекалиным о положении в Вёшенской, а потом и лично выехал в станицу.
«В марте 1937 года, – рассказывал потом Чекалин, – в <Вёшенском> районе были т. Евдокимов, который долго разговаривал с членами бюро РК Луговым, Шолоховым и другими. В конце марта или в начале апреля 1937 года все бюро РК было вызвано в крайком, на этом заседании Луговой был снят с работы первого секретаря РК, а затем был органами НКВД арестован как враг народа» (РГАНИ, ф. 3, оп. 61, д. 545, л. 8).
После ареста Лугового Чекалин рассчитывал, что Шолохов согнется и как минимум затаится. Но писатель пошел напролом и стал добиваться правды. Чекалин такой реакции не ожидал. Он понял, что полной власти в Вёшенской даже после ареста Лугового у него никогда не будет.
«После этого решения крайкома, – доложил Чекалин инструктору ЦК Жебелову, – у меня испортились отношения с Шолоховым, и я был вынужден поставить вопрос в крайкоме о переброске меня на работу в другой район (РГАНИ, ф. 3, оп. 61, д. 545, л. 8).
Евдокимов пошел Чекалину навстречу. Он его даже повысил, и в августе 1937 года утвердил одного из гонителей Шолохова первым секретарем Гулькевичского райкома (на Кубани). Довершить разгром в Вёшенской должны были уже другие люди. Когда Шолохов это понял, он стал добиваться приема у Сталина.
Встреча писателя с вождем состоялась в Кремле 25 сентября 1937 года. В ней также приняли участие Молотов и Ежов.
Спустя месяц Москва дала команду всех товарищей Шолохова из тюрьмы выпустить. Одновременно началось расследование, кто хотел нанести по писателю удар, а заодно сгнобить и его приятелей. Возникли вопросы, в частности, к Чекалину. Не случайно 25 октября 1937 года с ним встретился инструктор ЦК Жебелов, который сразу написал подробный отчет о состоявшейся беседе. К этому отчету позднее кто-то приложил листочек бумаги. Читаем:
«т. Маленкову
1) Чекалин – секретарь Гулькевичского райкома на Кубани
(подозревает его – Шолохов)
Возможно, что Шолохов прав. Хорошо бы его (Чекалина. – Прим. авт.) отозвать в распоряжение ЦК (заменив его другим) и прощупать (может быть, арестовать)» (РГАНИ, ф. 3, оп. 61, д. 545, л. 6).
Маленков на тот момент заведовал в ЦК отделом руководящих парторганов и отвечал за набор кадров. Сам листочек написан карандашом. Подпись и дата на нем отсутствуют. По логике его должен был подписать человек, который по статусу был выше Маленкова. Не исключено, что указания Маленкову дал Николай Ежов, который совмещал тогда три должности – секретаря ЦК, председателя Комиссии партконтроля и наркома внутренних дел.
Как в итоге Москва поступила с Чекалиным, выяснить пока не удалось. Скорее всего, власть поняла, что Чекалин был всего лишь пешкой в руках одной из могущественных группировок. Но известно другое: Кремль вскоре вернул всем соратникам Шолохова их прежние должности. Читаем выписку из постановления Политбюро ЦК от 17 ноября 1937 года:
«247. О тт. Луговом, Логачеве и Красюкове
(телеграмма т. Евдокимова)
Утвердить решение Ростовского обкома ВКП(б) от 14.XI.37 г. о восстановлении на прежней работе в Вёшенском районе тт. Лугового, Логачева и Красюкова» (РГАНИ, ф. 3, оп. 61, д. 545, л. 13).
Шолохов должен был праздновать полную победу. Но он, когда добивался правды, затронул слишком много могущественных групп. И они страстно хотели писателю отомстить. Так что Шолохова ждали новые удары судьбы.
Вячеслав ОГРЫЗКО, главный редактор интернет-портала «Литературная Россия»
Выбор читателей
Комментарии