На чтение: ≈ 15 мин.В ХХ веке осталось 65 лет моей жизни, насыщенной страданиями военного детства и радостями профессионального становления. Я счастливый человек и благодарна всем, кто помогал мне быть счастливой. Хочу рассказать немного о том, что видела, что испытала в жизни, как стала учителем.
Родители
Мои родители Владимир Антонович и Анна Тимофеевна из многодетных семей белорусских крестьян. В семье матери было шестеро детей, в семье отца – девять. Семья отца очень много пережила. Во время коллективизации дедушку Антона, “середняка”, посадили в тюрьму. Он умер в Могилевской тюрьме перед войной. Родной брат дедушки Николай был генералом царской армии, его репрессировали. Девятерых братьев и сестер жизнь оторвала от родного дома, разбросала по стране.
После педучилища отец получил направление в деревенскую школу недалеко от Полоцка на должность заведующего. Он был активным комсомольцем, его хотели направить на работу в райком комсомола, но при проверке документов всплыл факт о репрессированном дедушке…
Родилась я в деревне Заольша. А в 1939 году, когда отца призвали на службу в Красную Армию, мы с мамой вернулись на Полотчину. Мама виделась с отцом в 1940-м, когда папу отпустили из армии сдать выпускные экзамены в Могилевском пединституте на историческом факультете. В 1941 году он должен был вернуться домой. Но грянула война. Отец прошел ее от начала до конца: отступление, оборона Москвы, наступление, Курская дуга, Харьков и Киев, Днепровская операция, освобождение Польши, взятие Берлина, освобождение Праги. Получил немало боевых наград.
Война
Когда немцы оккупировали Белоруссию, мне было пять лет, но я все очень хорошо помню. Помню тела повешенных над рекой Полотой. Их долго не снимали – для устрашения. По ночам женщины, в том числе моя мама, пекли хлеб для партизан. Однажды немцы это заметили и тут же заперли всех в сарай. Ночью мальчишки передали записку от партизан: плачьте, кайтесь, скажите, что хлеб хотели поменять на одежду. Через два дня женщин освободили, и ночью вместе с детьми все ушли в партизанский отряд. Помню полчища комаров, приказ “не плакать, не кричать”. Была одна дойная корова, и детям раз в день давали по кружке парного молока. Ели все, что росло в лесу.
А в начале осени нас отправили в эвакуацию. Долго наказывали перед уходом – идти надо бесшумно, разговоры запрещены. Маленьким детям дали маковый отвар с молоком. Переход через линию фронта прошел благополучно. Солдаты погрузили нас в товарные вагоны. Уставшие дети и взрослые крепко заснули.
А под Вязьмой началась бомбежка. Все стали выпрыгивать из загоревшихся вагонов. Крики, стоны, взрывы… Мы с мамой скатились в воронку. Это нас и спасло. Самолеты улетели. Все постояли у длинного свежего холма, принявшего убитых. Снова пошли пешком, только теперь в руках ничего не было, даже маленького узелка. От бомбежки горело хлебное поле, так и не дождавшееся страды. Наши мамы сбивали огонь, срывали теплые от огня колосья, складывали их в платки, юбки, набивали за пазуху, а потом всю дорогу кормили нас этим так и не испеченным хлебом.
Местом нашей эвакуации была Башкирия. Встретили нас сначала неприветливо, осенью 1941-го там еще не знали, что такое война. Потом стали приходить похоронки, и отношение к нам переменилось. Женщины работали в поле, дети управлялись по хозяйству. Башкирская зима – это сорокаградусные морозы, жуткие ветры. Было холодно и голодно. Летом ели все, что попадалось, – ягоды, хвою, “заячью капусту”, щавель, молодую листву, травы. Научились есть картошку со шкуркой. В эвакуации переболели всеми инфекционными заболеваниями – малярией, коклюшем, ветрянкой.
Там же, в Башкирии, получили похоронку на отца. А через четыре месяца пришло письмо. Оказалось, папа был контужен, долго лежал под лафетом перевернутого орудия, его нашли не сразу. Когда вытащили, информация об убитых уже ушла.
В освобожденную Белоруссию мы вернулись в 1944 году. По дороге я и трое двоюродных братьев заболели корью. Нас высадили из поезда, и мы жили в сарае с протекающей крышей. Однажды утром я проснулась и стала жаловаться, что братик Коля просто ледяной, мне от него холодно… Коленька, которому шел четвертый год, ночью умер.
Взросление
Осенью 1945 года мы встречали папу. Я не видела отца шесть лет. На станции я спросила маму, как узнаю папу. Она ответила, что он, наверное, будет в военной форме, а других военных не ждут. И вот поезд прошел, военный спрыгнул из последнего вагона. Я бросилась к нему, по дороге потеряла “бурок” (такая обувь у нас была самодельная), галошу. Подбегаю, лепечу: “Дядя, дядя, а это вы мой папа?” “Доченька, какая же ты большая”, – у отца текут слезы.
Папа пробыл с нами всего месяц и уехал на Западную Украину воевать с бандеровскими и власовскими бандами. Окончательно вернулся к мирной жизни в 1946-м. Стал учителем истории и директором семилетки в маминой деревне. Это была чудесная школа с чудесными учителями. Сейчас, имея собственный сорокалетний педагогический опыт, поражаюсь, как они буквально из ничего создавали на уроках чудо, открывали для нас мир знаний. Ведь первые буквы мы писали на старых газетах свекольными чернилами. Нам не мешало отсутствие тетрадей и учебников. Казалось, на уроках мы не учимся, а просто общаемся, без всякого напряжения. А на самом деле мы все время думали, повторяли, обобщали, анализировали, запоминали. Главное – в нас тогда заложили стремление к самообразованию, самовоспитанию.
Позже отец стал директором Казимировской средней школы. Школа расположилась в бывшем имении польского помещика Казимира. Отец создал целый школьный комплекс – построил жилье для учителей, посадил яблоневый сад (он жив и сейчас!), выделил место для агроучастка. При школе был интернат, а всего здесь учились 350 ребят. Весной отец разослал письма в вузы, пригласил работать лучших выпускников. И действительно, приехали самые лучшие. Это было педагогическое созвездие.
С нашей классной руководительницей, учительницей немецкого языка, выпускницей Львовского университета Татьяной Ивановной Борзаковской мы были подругами. Каждую субботу Таня ходила в Полоцк 18 км по рельсам пешком, чтобы посмотреть новый советский или трофейный кинофильм, а потом целую неделю рассказывала мне.
Учитель словесности Иван Андреевич Прокопович получил дореволюционное образование в Петербурге. С ним мы инсценировали Пушкина и Гоголя. Причем у Фриды Ивановны, еще одной учительницы немецкого языка из богатого рода обрусевших немцев, нашлись настоящие наряды прошлого века.
Я была способной ученицей и, кроме того, активной общественницей. Если надо было выступить или что-то подписать, поручали мне. Помню март 1953 года, смерть Сталина. Выступают учителя, а от учеников – я. Искренне плачу, говорю, что больше всего боюсь, как бы без Сталина не началась война.
В десятом классе я “заболела” географией. Моим любимым путешественником стал Н.М. Пржевальский, а настольной книгой – учебник экономической географии зарубежных стран И.А. Витвера. Школу я закончила с серебряной медалью. Куда поехать учиться? Отец настаивал на Минском государственном университете. Но я хотела учиться в Москве, моем любимом городе. С пятого класса я каждое лето ездила в столицу к дяде, изучила город вдоль и поперек, полюбила московские театры. В общем, с 1949 года по духу, по интересам считаю себя москвичкой.
После школы меня посадили на поезд в минском направлении, но я пересела на московский. Моим родным институтом стал геофак МГПИ им. Ленина. Тогда он располагался на Малой Пироговской, вместе с истфаком и филфаком. Конец 50-х – счастливые, незабываемые годы. В то время наш институт был центром студенческой жизни Москвы. Ю.Визбор, Ю.Ким, Б.Вахнюк, студенческий театр, вечера, концерты в знаменитой Ленинской аудитории. Я все свободное время проводила в театрах, музеях, кино. Меня называли “ходячей энциклопедией” театральной Москвы. А наши преподаватели! Моими кумирами навсегда остались Владимир Павлович Максаковский, Константин Васильевич Пашканг.
Незабываемое событие – поездка на целину в Алтайский край в 1957 году. 2500 студентов ведущих вузов Москвы ехали туда в вагонах-телятниках. Сначала казалось, что мы не выдержим такой тяжелой работы, но втянулись. Утоляли жажду кружкой воды с одной-двумя ложками алтайского меда, ели облепиху, кизил. Горы, чистый воздух…
Жизнь
После окончания института я попросилась в родные места. Меня распределили в школу-новостройку в будущий город Новополоцк. 15 августа 1959 года я, молодой специалист, явилась на работу. Новополоцк – громадная стройка. А я на каблуках-шпильках, в модном платье с декольте ищу школу. Наконец добралась. И увидела “нулевой цикл” будущего школьного здания. Появился директор и привел меня в чувство – сделал замечание по поводу моего внешнего вида и объяснил, что школу построят только к концу сентября. Первыми моими учениками стали молодые строители, приехавшие по комсомольским путевкам из республик Союза, многие из них уже отслужили в армии, успели поработать. Но знаний, в том числе технических, многим не хватало. Новополоцк дорог мне, потому что я свидетель рождения этого города.
А через три года навсегда вернулась в Москву. Здесь прошла все административные замовские должности. 17 лет работала директором школы. Но оставалась учителем географии.
Как и отцу, мне всегда хотелось создать школу своими руками. В январе 1981 года был заложен фундамент 655-й школы, и началась история моего последнего директорства. Нашу школу знала вся Москва да, пожалуй, и вся страна. Здесь работали прекрасные педагоги, учились замечательные дети. В нашем кинотеатре премьеры иногда бывали раньше, чем в Доме кино. Ежемесячно проходил “день интересных встреч” – с писателями, поэтами, артистами театра и кино, музыкантами, военачальниками, космонавтами. Коллеги всегда удивлялись, как мне удается приглашать таких знаменитостей. Просто я всегда умела общаться с людьми вне зависимости от рангов. К тому же мне не могли отказать, если я приглашала к детям.
Коньком внеклассной работы нашей школы были путешествия – экскурсии по Москве и Подмосковью, поездки по стране: от западных границ до восточных. Для меня путешествия до сих пор – самая большая радость. Сейчас, к сожалению, недоступная. Но я успела побывать в Польше и Венгрии, Испании и Франции, многих других странах, почти во всех республиках бывшего СССР. Один из моих учеников, первый победитель первого телевизионного конкурса “Умники и умницы”, выпускник 1993 года Денис Богуш даже написал об этом в стихах-посвящении. Мне очень дороги эти строки:
Весь мир лежал у Ваших ног,
Его Вы наполняли светом,
А чуть попозже нам об этом
Рассказывали сто один урок…
В январе 1995 года я рассталась со своим любимым домом, школой N655. А через полгода меня пригласили работать методистом по географии в методический центр Северного округа столицы. Помогаю учителям разрабатывать методическую структуру уроков, и не только по географии. Уже пять лет учу коллег, сама учусь у них. У меня по-прежнему планов и замыслов “громадье”.
Маргарита СМИРНОВА,
методист по географии Северного округа, заслуженный учитель РФ, Москва
Выбор читателей
Комментарии