search
main
0

Учительские истории

Ветер ветками стучит

ачный поселок Мамонтовка, расположенный в 28 километрах к северу от Москвы, привлекает своим лесным миром. Водоохранные леса протянулись на сотни километров вокруг системы московских водохранилищ. В нашем исконно лесном краю сохранилось немало сосен и других пород деревьев почти 200-летнего возраста. Жители к таким великанам относятся с уважением и даже наделяют их чудотворной силой.

– В чем же их сила? – спросил я своих семиклассников, когда мы возвращались с экскурсии в гидробиологическую лабораторию водопроводного поселка Акулово. И посыпались разные ответы: необычные, смешные, даже нелепые… Но они – зацепка для важного разговора. Секрет в том, чтобы о серьезном говорить несерьезно, исподволь продвигаясь к главному выводу.

– Так в чем же сила нашего леса? – еще раз спросил я.

– “В нашем лесу деревья долговечные”, “Лес землю греет”, “Сосны не боятся никаких морозов! Не боятся вредителей!”, “От них здоровый дух!”, “Лес помогает людям!”.

– А как помогает?

– Из деревьев делают доски, и можно построить дом.

Ответ современный, но он меня не удовлетворил.

В 1911 году мой отец работал у физиолога И.П.Павлова, лично знал его последователей и старых учеников в С.-Петербурге. Главная способность творческого характера И.П.Павлова состояла в том, что он великолепно владел техникой эксперимента. В ходе опытов часто подмечал подробности, никем более не замеченные, и умел “вытаскивать” из них основополагающий результат. Потом все результаты, полученные даже не за одно, а за несколько десятилетий работы, обьединял и определял место каждого из них в едином и всеобщем процессе жизни.

Павлов обладал концептуальным мышлением естествоиспытателя-натуралиста прошлого века. Такие особенности мышления имели и другие ученые Петербургской научной физиологической школы: Бехтерев, Введенский, Ухтомский, Лесгафт, Орбели, Бабкин. Они учили своих учеников искать место каждого научного факта в общей системе знаний, а также обращать новые сведения на пользу всеобщего знания и для решения проблем повседневной жизни. Может быть, такой же способностью должен хоть в какой-то мере обладать школьный учитель?

Когда-то французский физиолог Клод Бернар сказал: “Я убежден, что придет время, когда физиолог, поэт и философ будут говорить на одном языке и будут понимать друг друга”. Моя задача как педагога всегда виделась мне в том, чтобы овладеть единым языком – кругом хрестоматийных понятий, обьединенных таким образом, чтобы биологические знания школьных учебников вкупе со всеми другими базовыми школьными знаниями прочно вошли в быт ребят и стали их реальной необходимостью. Но это удавалось так редко! Мои ученики не очень любили биологию. Большинство считали, что она никогда им не понадобится. Часто ребята не понимали пользу знаний для тех, кто не будет учиться после 9-го класса. Моя же жизнь не раз подтверждала прописную истину “знание – сила”. Знания часто, может быть, неосознанно выручают в трудной ситуации. Но как убедить в этом учеников? Желающих ходить на экскурсии было не больше 10 человек из класса. В основном ребята видят себя в будущем коммерсантами и уже сейчас начинают пробовать свои силы в сфере “куплю-продам”. Пока полезность их знаний ограничивается лишь тем, что деревья-великаны пригодны только для того, чтобы делать из них доски и строить дома. Действительно, лес – строительный материал, а Россия – лесная страна. Но есть и еще одна особенность леса…

– Давайте остановимся и послушаем. Кто умеет слушать жизнь леса?

Остановились, затихли. Потом начались ответы.

Выяснилось, слушать можно по-разному. Если только ушами, мало услышишь. Кто-то поет? Наверное, птица. Какие птицы в ноябре? Петухи у лесника. Ветер стучит ветками… А у меня ноги замерзли. Пойдем домой… А ведь можно слушать иначе, душой. Об этом редком качестве хорошо написал Константин Симонов в трилогии о Лопатине. Всех близких по духу людей – свою дочь Нину, свою невесту Нику, друга Гурского и его маму, главного редактора газеты Ефрема тот наделил одним общим качеством характера – чуткостью. Литературный ход Симонова послужил поводом для разговора, когда мы уходили из леса.

По образованию я врач. В школу меня пригласили потому, что в ней не было преподавателя биологии. Из своего 40-летнего стажа 25 лет пришлось работать в медицинских и биологических институтах. А кроме того, через всю мою жизнь так или иначе прошли ученики Павлова и его последователи. Мой отец. Он заведовал кафедрой физиологии в Одессе и его учитель и друг Павлова проф.Б.П. Бабкин. Он основал Южнорусскую физиологическую научную школу.

Бабкин развивал учение Бехтерева, Павлова и Ухтомского о связях между внутренней физиологической средой человека и внешней, его окружающей. В 1904 году Бабкин в павловской лаборатории защитил докторскую диссертацию по теме, которую Иван Петрович в то время называл “сложно-нервной, психической” деятельностью животных”. Бабкин тогда посвятил свои исследования угасанию уже выработанных ранее условных рефлексов. С тех пор прошло более 90 лет. Эта проблема осталась, вошла в состав нейронауки, науки о работе сознания.

Обстоятельства жизни формируют привычки, т.е. конкретные установки-особенности поведения, своеобразную физиологическую форму защиты сознания от ударов среды. Во вступительной лекции в 1915 г. в Новороссийском (Одесском) университете проф. Бабкин заметил: “Живой организм со всех сторон окружен враждебным для него миром и каждый раз вынужден принимать меры, чтобы не погибнуть”. Впоследствии работы Бабкина и многих других физиологов, посвятивших себя исследованиям высшей нервной деятельности, много раз подтверждались практикой. Жизнь среди природы надежно защищает сознание людей от усталости, перегрузки и истощения. Помимо врачей и ученых то же самое заметили художники.

Известный художник В.А.Ватагин написал: “С глубоким чувством изумления, уважения и любви смотрю я на мир животных. Отвергнуть такое отношение может лишь тот, кто незнаком с этим миром, не обращал на него внимания… Как художник я преклоняюсь перед животным миром – мощным проявлением красоты… Как биолог я признаю в животном собрата человека и преклоняюсь перед стихией животного – предшественника человека на земле. Как человек я не могу забыть огромной жертвенной роли животного в построении человеческой цивилизации”.

Все, что сказал Ватагин о животных, можно справедливо перенести и на всю природу. Впрочем, так давно уже поступают многие, особенно наделенные чуткостью люди. Чуткость – спасительное чувство для взрослых и особенно для детей. Хотя приходится потратить много времени и усилий для того, чтобы своевременно воспитать эту особенность в молодом человеке. А как легко разрушить эту иногда еще неокрепшую жизненную установку! Но если она закрепилась твердо, подобно “рефлексу свободы” и “рефлексу цели” – термины, пущенные в обиход Павловым, – молодой человек получает массу преимуществ перед другими, лишенными установки на чуткость. У Симонова чуткость каждый раз – способ проверки человека, с помощью которого он собрал вокруг главных героев своих повестей и множество других хороших людей. В таком союзе они не только находили друг друга, но и приходили на помощь в трудные моменты жизни. Если бы такого не происходило, если бы чуткость как человеческое и биологическое свойство сознания отсутствовала, общество оказалось бы обреченным…

Институт леса в городе Пушкино мои ученики покидали неохотно. Большая их часть пришла в институт с заранее навязанной установкой: “А что здесь может быть интересного?” Недавно академик П.В.Симонов, директор Института высшей нервной деятельности РАН, написал, что в сознании всегда живут два человека: фантазер и реалист. Предварительно, обсуждая без слов каждый свой будущий поступок, мы принимаем решение. Продолжая мысль Симонова, уместно вспомнить, сколько людей проникает в души наших детей, стремясь к тому, чтобы их фантазия превратилась в мистику ужасов, а реальность обратилась к миру насилия. И все же во все времена находились замечательные люди, озабоченные тем, чтобы такого не случилось.

Приветливые, влюбленные в природу ученые Института леса увлекательно рассказали ученикам о жизни зеленого мира. Услышанное и увиденное в лабораториях изменило скептическое отношение ребят к окружающему, поколебало их враждебность. Но это преображение нуждается в постоянном подкреплении. Иначе вновь обретенное чувство угаснет, как угасал приобретенный рефлекс в старых опытах на животных в работе профессора Бабкина. Отрицательные эмоции каждый раз убивали его. Упорному профессору приходилось снова с помощью сочетания удовольствия, полученного от кусочков мяса, и необходимого условного раздражителя (звонка) восстанавливать рефлекс.

Биологические экскурсии после уроков оказались не напрасны. Полученные впечатления нашли свое место в сознании, пусть пока не у всех учеников. Может быть, они помогут им обрести чуткость – столь необходимое свойство стойкой личности.

Владимир СИНЕЛЬНИКОВ, кандидат медицинских наук

пос. Мамонтовка,

Пушкинский район,

Московская область

Лишь слову жизнь дана

озвонила мне недавно Татьяна Шарина, моя бывшая ученица.

С 1960 по 1967 год я преподавала русский язык и литературу в 37-й московской школе, где занятия велись только на немецком языке.

– Давайте соберем наших ребят! Я позвоню всем по цепочке. Ведь так интересно узнать, кто кем стал. Помните, в 4-м классе вы нам давали сочинение на тему: “Кем я хочу стать, когда вырасту?”

– А где будет встреча?

– Ну, конечно, у вас, Регина Марковна! В тесноте, да не в обиде. Помните ваше новоселье? Чай пили в четыре захода и на полу сидели. А весело-то как было!

– Ладно, приходите!

Встречу решили приурочить к моему дню рождения, прекрасный повод, чтобы собраться. Пришли 12 человек. Квартирка у меня крохотная, 15-метровка в “хрущобе”, но диван широкий – все расселись.

Первые полчаса был просто сплошной бедлам: все целовались, хлопали друг друга по плечу, радостно и удивленно всматривались, пытаясь найти в лицах знакомые детские черты.

Я приготовила чай, и все немного успокоились. Начались рассказы: каждый говорил о своей работе, какой институт окончил, какую профессию приобрел… Что же оказалось? Только один человек воплотил свою мечту в жизнь: Зоя Суханкина (она мечтала стать педагогом) уже 17 лет преподает в школе немецкий язык.

– А знаете, Регина Марковна, мне так легко работается с ребятами. Я ничего не придумываю – просто делаю то, что вы для нас делали. Хожу с ними в консерваторию, в театр, на выставки, летом на шлюпках, как мы с вами когда-то, плаваем по нашим прекрасным рекам – Волге, Оке. А еще провожу “внеклассный час”, который тоже называю “час любителей поэзии”.

И вдруг все разом раскричались, расшумелись:

– А давайте вспомним наш открытый урок!

День незадолго до окончания школы. Урок проводился в актовом зале. Перенесли туда парты, скамейки, поставили стулья для гостей. Народу было!

Пришли почти все родители, были все учителя-предметники, гости из подшефного института и, конечно, представители роно и гороно. Как же иначе!

Тема открытого урока была необычной: “Я читаю свое любимое стихотворение и рассказываю не только об авторе, но и об истории его создания”. Ребята вспомнили, что на сцене, на занавесе висел большой плакат, а на нем были красиво написаны бессмертные слова Ивана Бунина:

“Молчат гробницы, мумии

и кости, –

Лишь слову жизнь дана:

Из древней тьмы,

на мировом погосте

Звучат лишь письмена.

И нет у нас иного

достоянья!

Умейте же беречь

Хоть в меру сил, в дни

злобы и страданья

Наш дар бесценный –

речь!”

Начала я с нашумевшего тогда стихотворения “Людей неинтересных в мире нет”. Ребята прекрасно знали это стихотворение и его предысторию: Евгений Евтушенко был у нас в гостях. С моей легкой руки поэтические встречи стали традицией. Потом, и это осталось в памяти, ребята должны были подобрать музыку, чтобы она соответствовала внутреннему содержанию стихотворения.

Какая радость была у меня на душе, когда музыка стиха совпадала с музыкой композитора! Каждый раз ребята удивляли меня своей душевной тонкостью!

Я включила магнитофон, и в зал полились звуки Седьмой симфонии Шостаковича. Воцарилась тишина.

Первым выступал Игорь Аснис, читал отрывок из поэмы Роберта Рождественского “Реквием”. Читал, как раньше говорили, мелодекламацией – на фоне тихо звучащей музыки Второго концерта для фортепиано с оркестром Рахманинова. Мы вспомнили, что голос у Игоря был таким взволнованным, что на глазах у некоторых гостей появились слезы.

“Вечная слава героям!

Вечная слава!

…Но зачем она им,

эта слава, –

мертвым?

Для чего она им, эта слава, –

павшим?

Все живое – спасшим.

Себя не спасшим…”

Когда Игорь закончил читать, а музыка еще звучала, все встали: и ребята, и гости.

Потом читал Толя Белов, затем – Галя Шпигельглас. Она читала стихотворение Надсона “Завещание”.

Надсон прожил всего 25 лет, с 1862 по 1887 год. Галя подобрала музыку Чайковского, отрывок из Шестой симфонии.

“Я чувствую и силу

и стремленье

Служить другим,

бороться и любить,

На их алтарь несу я

вдохновенье,

Чтоб в трудный час их

песней ободрить.

Но кто поймет, что не

пустые звуки

Звенят в стихе неопытном моем,

Что каждый стих – дитя

глубокой муки,

Рожденное в раздумье роковом,

Что каждый час “святого

вдохновенья”

Мне стоил слез, не видных

для людей,

Немой тоски, тревожного

сомненья

И скорбных дум в безмолвии ночей”.

Так разволновались мы с ребятами от этих воспоминаний, что они попросили:

– А на прощанье, Регина Марковна, давайте послушаем Первый концерт Листа для фортепиано с оркестром.

Так закончилась встреча с моими бывшими учениками.

Регина ЛЕВИНА

Москва

Оценить:
Читайте также
Комментарии

Реклама на сайте