Учительские истории

Мы разучились восторгаться…

Нет поводов? За такой ответ надо ставить двойку

Какой бы тяжелой и темной ни была наша теперешняя жизнь, в ней всегда есть светлые лучи.

Их излучают дети. И учителя – во всяком случае должны излучать.

ашла в редакцию миловидная женщина, возраст которой сразу трудно было определить. Но в глазах ее, в словах было что-то неизбывно молодое. Оказалось, учительница из ближнего Подмосковья, из городка Видное. Людмила Серафимовна Сердюк. Ей был нужен один из предыдущих номеров “Учительской газеты”. В считанные минуты этот скромный презент был ей вручен. Но несмотря на обилие редакционных дел, мне почему-то не хотелось расставаться с ней в ту же минуту. Чашечку кофе? В итоге я не пожалела полутора часов, потраченных на беседу с учительницей.

– Знаете, почему я никогда бы не смогла жить в другом городе, даже в Москве? – задала Людмила Серафимовна неожиданный вопрос. – В любом другом городе, в любом другом месте я была бы для окружающих просто теткой. А в Видном меня все знают – нынешние ученики, бывшие ученики, их родители. Поэтому я всегда должна быть в форме – и внешне, и физически, и морально. Это прекрасно.

Нет, она не прожила всю свою жизнь в Видном. Отец Людмилы был военный. Мотались по Союзу. Какое-то время жили в Армении: “Я в детстве разговаривала на армянском почти как на родном языке. И до сих пор, как случайно услышу армянскую песню, у меня на глазах наворачиваются слезы. Это прекрасные песни, прекрасный народ. И об азербайджанцах я могу сказать то же самое, и о грузинах…”

Не правда ли, замечательное качество? И для учителя, и для любого человека, живущего в смутное время в большой стране, раздираемой межнациональными конфликтами. Наших детей нужно воспитывать именно такими – видящими лучшее в людях, к какой бы нации они ни принадлежали.

на не собиралась становиться учительницей. Училась на филфаке МГУ – славянские языки и литература. Специальность – польская литература. Написала и блестяще защитила диплом по творчеству известного польского писателя Ковальского. Эта работа даже была рекомендована к печати. Словом, девушке была уготована перспективная карьера литературоведа. Но Людмила решила пойти в школу. Это не было каким-то принципиальным и хорошо обдуманным решением. Просто так сложились обстоятельства: у Людмилы уже росла дочка Леночка, требующая постоянного материнского присутствия. И директор школы N 3 города Видное, которую заканчивала сама Людмила, предложил ей вести немецкий язык.

– Немецкий был вторым иностранным языком, который нам преподавали в Университете, – рассказывает Людмила Серафимовна, и слово “Университет” она произносит с таким придыханием и с такой теплотой, что мне невольно захотелось написать его именно с большой буквы. – И как преподавали! Какие были замечательные педагоги! Без всякой дополнительной подготовки я смогла вести уроки на приличном уровне.

Ей в школе повезло на коллег, так она говорит. Впрочем, таким, как Людмила, всегда везет на людей. Так распоряжается судьба: посылать людям то, чего они страстно желают. Педагоги в школе относились к ученикам по-разному. Не в том смысле, что делили их на любимых и на нелюбимых, на способных и неодаренных. Нет – учитывали особенности каждого, наклонности, свойства личности. Если кто-то из учеников по своему душевному складу и по интересам тяготеет к гуманитарным наукам, то его не “пилили” за пробелы в физике или в математике. И порой чуть завышали отметки по нелюбимым предметам. Так было и в то время, когда сама Людмила была еще школьницей. Учителя знали, что она будет поступать на филфак, и потому не досаждали ей, например, с химией. И Людмила могла всецело посвятить себя литературе, языку, истории и смогла подготовиться так, что никакие конкурсы ей были не страшны.

очти точно так же сложилась судьба и у ее дочери Лены. Учительница музыки обнаружила у девочки абсолютный музыкальный слух. Уже в пятилетнем возрасте Лена, что называется, на лету безошибочно запоминала ноты.

“Для меня выше, чем моя семья, моя Леночка, ничего быть не могло. И я решила – польская литература без меня обойдется, а вот Леночка…”

Людмила Серафимовна решила, что дочь должна всецело посвятить себя музыке, именно в этом ее предназначение.

– Знаете, как нам повезло! – опять восклицает моя собеседница. – В центральной музыкальной школе, куда поступила Лена, были удивительные преподаватели! Профессионалы с большой буквы и прекрасные люди, с тонкой душой, отзывчивые, добрые. Тамара Александровна Бабович, Николаева, Артоболевская… Очень жаль, не могу вспомнить всех имен и фамилий.

Людмила Серафимовна 25 лет проработала в родной школе. Она не прославилась какими-то новаторскими начинаниями, не “прогремела” на весь Союз или хотя бы на всю область. Она к этому и не стремилась. Ее главной методикой, главным принципом, главным подходом была любовь к детям. А это, наверное, – основа и главный “предмет” школьного расписания. И жаль, что учителям не ставят за этот предмет оценки. А может, этого и не надо делать.

А потом случилось так, что у нее вышел конфликт с завучем. Собственно, даже не конфликт – конфликтовать Людмила Серафимовна не умеет. Ее обидели… Впрочем, на своих обидах она не задержалась в рассказе о своей биографии. Ушла. На некоторое время почувствовала облегчение, свободу. А потом поняла: “Так жить нельзя”. И возвратилась в школу. Правда, уже в другую.

Гимназия N 8 в Видном появилась шесть лет назад. В этом году сюда пригласили Людмилу Серафимовну. Она была счастлива, к ней возвратилась молодость.

– Наша компашка – очень дружная, – учительница называет компашкой себя и своих учеников. Не правда ли, мило? – Я преподаю язык. Малышей нужно увлечь. Не заставлять учить, а научить желанию учиться. Взрослый знает, что ученье – свет, а неученье – тьма. У взрослых свой расчет: выучусь – стану человеком. А с маленьким человечком сложнее. Боже упаси, чтобы мы, учителя, из благих побуждений заставляли ребят “грызть” гранит науки. Им, детям, нужна прежде всего игра.

Вот и играют они в немецкий язык. Эта игра похожа на волшебство, в котором действуют зайцы, медведи, принцы, герои известных сказок.

Ее здесь понимают. Ей снова, уже в который раз, повезло с коллегами. Она говорит: “Я со всеми бы хотела дружить!” По-моему, это изречение по-своему гениально.

имназия – с гуманитарным уклоном. Три основных языка, не считая русского, и два дополнительных! Конечно, не все выпускники гимназии будут полиглотами, но приобщение к нескольким иностранным языкам отложит свой отпечаток на общую культуру, на восприятие мира, на интересы. Честное слово, можно позавидовать ученикам этой гимназии. Кстати, и плату с родителей здесь взимают вовсе не обременительную – 75 тысяч в месяц. Группы маленькие, до десяти человек, так что каждому уделяется достаточно внимания.

Гимназия стоит на горе, а напротив, через овраг, также на горе, стоит церковь. Идя на работу, Людмила Серафимовна непременно проходит мимо церкви. И в этом месте чуть замедляет шаги и делает глубокий вдох и мысленно произносит: “Господи, все, что не касается детей, все, что портит мое настроение, пусть останется за порогом школы”. А уже через несколько минут она переступает порог гимназии и понимает, что ее просьба дошла до Бога, что глоток чистого воздуха дал ей силы.

– Малыши бегут ко мне навстречу, обступают, прижимаются! Я забываю все на свете – неприятности, горести, обиды.

Она всех своих учеников считает талантливыми. Пусть кто-то не так быстро усвоил урок. Но ведь дети развиваются по-разному, а троечники нередко становятся впоследствии выдающимися людьми. Боже упаси кого-то обидеть оценкой, словом, наказанием.

ыл в ее жизни один случай, за который она до сих пор корит себя. Когда-то, много лет назад, Людмила Сердюк слишком прямолинейно отчитала одну свою ученицу по имени Оля, девочку гордую и своенравную. Причем Оля действительно заслуживала наказания. Но учительница отчитала ее перед всем классом, уязвила ее самолюбие. И вот Оля уже давно выросла, у нее у самой уже дети, живет в Видном. И до сих пор, когда встречает на улице Людмилу Сердюк, отворачивается.

– Господи, как же необдуманно и скоропалительно я тогда поступила! Мне бы нужно было с Олей наедине поговорить, спокойно, осторожно! Такую ошибку я не сделаю больше никогда.

Много ли есть среди нас людей, которые годами не могут простить себе обиду, невзначай нанесенную кому-то?

очь Елена работает в Большом театре. Растут у Людмилы Серафимовны два замечательных внука. Сама она – Старший учитель, у нее высший, 14-й разряд. Но как-то неловко говорить про разряд, называть номер, цифру. Никакими цифрами и разрядами не оценить и не измерить душу учителя. Потому и хочется мне это слово писать с большой буквы, когда я думаю про Людмилу Серафимовну Сердюк…

Ирина ШВЕЦ

Видное,

Московская область

Автошарж

– Наташкин покажите!

– Воронова, не прячь!

– Ворона опять что-то учудила…

Голоса раздавались со всех сторон. Наташа, худенькая, черноглазая девочка, с жидким хвостиком волос и непослушной челкой, сжалась вся, закрыла альбом двумя руками и умоляюще посмотрела на меня.

Сегодня четвертной заключительный урок. Мы пишем автопортреты. На партах у шестиклассников зеркала, фотографии, краски и карандаши. Это одна из самых любимых и интересных тем, по которым мы делаем экспресс-выставку “Портретный жанр в творчестве учащихся шестых классов”. Выставка – традиционная, и готовимся мы основательно – все работы просматриваем и анализируем прямо на уроке, ведь большинство шедевров увидит вся школа.

Просмотр работ я начинаю с самых невыразительных и слабо выполненных технически портретов.

– Что вам нравится в этой работе?

Я показываю портрет Тани Ивановой. Она выполнила его гуашью. Все части лица тщательно прорисованы и четко выделяются на бледном фоне.

– Работа яркая, ее хорошо будет видно издалека. Но почему-то не очень похожа.

– Лицо получилось красивое, но не Танино. Оно – как театральная маска, – рассуждают ребята.

– А что скажет Таня? – спрашиваю я Иванову.

– Мне очень хотелось поработать новыми гуашевыми красками, но лучше бы я писала акварелью или мелками. Я переделаю свой портрет.

Показываю автопортрет Сережи Чеснокова.

– Плохо видно, поднесите ближе, – шумят с последних парт.

Сергей выбрал графику, но не учел возможности твердого и мягкого карандаша. Работа получилась неконтрастная, серенькая.

– Серега, у меня есть “Кох-инор-ЗМ”. Я принесу тебе завтра. Подправишь фон, одежду, и все будет о’кей, – предлагает свои услуги друг Сергея Рустам Мамедов.

Потом мы анализируем несколько работ с нарушениями пропорций. Ребята дают советы неудачливым авторам “больших носов”, “кривых ртов” и “косых глаз”.

– Глаза очень часто являются самой главной деталью в портрете, – продолжаю я урок. – Они, как магнит, притягивают к себе зрителя, и остальное уже не так важно. Давайте посмотрим, как по-особому нарисовала глаза Наташа Воронова.

Класс притих. Наташа побледнела. А я аккуратно взяла в руки альбом с автопортретом Вороновой и, закрыв чистым листом нижнюю часть лица, показала его. На ребят смотрели два огромных черных глаза, тщательно прорисованных тушью. Взгляд был грустный и тревожный.

– А что, похоже, – оценил работу Максим Сотников.

Наташа украдкой посмотрела на него: не смеется ли?

– Красивые глаза, – уже уверенно добавил он.

– А теперь посмотрим весь рисунок, – я уже смело убрала чистый листок и похвалила:

– Молодец, Наташа, не побоялась нарисовать автошарж. Видите, получилось и похоже, и смешно.

Класс заулыбался.

– Давайте ее работу тоже на выставку, – предложила Оля.

– А не хотите ли и вы попробовать нарисовать дружеские шаржи на своих друзей, знакомых, родителей? – спросила я.

– А на учителей можно? – хитро подмигнул Дима Геншель.

– Можно, но только осторожно… Свой дружеский шарж я заказываю Наташе Вороновой.

Наташа заулыбалась, закивала головой.

– Это будет ваше необязательное домашнее задание, которое я проверю к 1 апреля, и, если наберется достаточное количество работ, мы примем участие в юмористической выставке “Первоапрельские смешины”. Так что готовьтесь.

А тут и звонок. На мой стол легли два десятка очень разных, как и сами шестиклассники, автопортретов.

На экспресс-выставке автошарж Наташи был отмечен специальным призом…

Любовь КАРОТОВСКАЯ

Старый Оскол