Учительские истории

Астронавты с Веселого пруда

В разные годы я с удовольствием бывала в семье Рощупкиных и наблюдала за подрастающими внуками. Это были внуки Василия Ивановича Рощупкина, в прошлом сына полка, выросшего и возмужавшего на войне.

Особенно, помню, мое пристальное внимание привлекла Юля. Тихая, как мышка, застенчивая до болезненности. Даже как-то растревожилась за нее. Если мне, профессионалу, не удается наладить с ребенком контакт, значит, тяжелый у нее характер. Жаль, что не в деда пошла: он и споет, и спляшет при людях, только попроси…

Не повезло вам сегодня, – шепнул мне на ухо Василий Иванович. – Не старайтесь, не откликнется. Думает…

Позднее я поняла, что получила урок, да наглядный, уважения к личности. Этот тон в отношении своих детей взял Василий Иванович и, судя по результатам, распространил на внуков. И еще в одном я оказалась не права. В дедушку, в кого еще была маленькая Юля!

Василия Ивановича, учителя математики и физики, в поселке называют Циолковским. Его стараниями в школе создан интереснейший музей космонавтики. А Юля в двенадцатилетнем возрасте принимала участие во Всемирном конкурсе юных астронавтов в США. Единственная представительница СССР, Юля была делегирована Всесоюзным авиакосмическим обществом. На конкурсе Юля представила “Проект космического города на геостанционной орбите”. Модель стыковалась из 33 подвижных аппаратов и модулей. Трудно себе представить, что собирала эту огромную и сверхсложную конструкцию девочка… одной рукой. Перед самым отъездом на занятиях по акробатике сломала руку, однако с заданием, судя по результатам, справилась. Характер, одним словом. Как у деда, отца или брата. Неудивительно, что Юля стала конструктором. Было с кого брать пример.

Василий Иванович в свободное от школы время строил космические корабли в сарае. Он до сих пор является консультантом и непременным участником выставок летательной техники. Хотя на пороге ХХI век и есть КБ Туполева, Илюшина и Байконур.

А поселились Рощупкины в этих местах сразу же после войны. Время было трудное. Решили строиться, обзаводиться своим хозяйством. Участок им выделили на окраине поселка. Небольшой дом, сегодня он оказался в середине улицы. От остальных ничем не отличался. А прохожие спрашивали у соседки:

– Леонтьевна, что за контора напротив тебя? Народ туда идет и идет…

– Это не контора, учителя там живут…

Кто только не шел к Рощупкиным! Считали: раз учитель, то должен выслушать, помочь, научить и наделить, бесплатно, конечно, саженцами и семенами. В общем, уходили с легким сердцем и не с пустыми руками. И не замечали, что Василий который год донашивает гимнастерку и никак не может справить себе костюм. Зато расцветает сегодня Вейделевка, как сад. Неудобные овраги засажены калиной и шиповником, а у пруда – плантация лекарственных трав.

Еще об одном увлечении местных жителей, начало которому положила семья Рощупкиных, я узнала, взглянув из окна на улицу. Шествовали мимо на окраину люди с пустыми ведрами, возвращались – с полными.

– У вас же колонка под окнами, – говорила я. – Вода из артезианской скважины, значит, чистая.

– Э, разве можно с чем-то сравнить нашу родниковую воду…

Родниковая вообще хороша, подумалось мне, но почему такой упор на слово “наша”?

Оказалось, и это неспроста. И опять все дело в учителе. Рощупкин обратился как-то к землякам через районную газету “Пламя”, напечатав карту-схему района и отметив на ней колодцы, ключи, водоемы. Увы, на схеме было много “крестиков” – символов погибших родников.

К ним-то и отправился Василий Иванович с детьми. Приводил своих сыновей – Юрия и Виталия, потом внуков, соседских ребятишек, школьников. Без назидания говорил: “Хорошо бы очистить источник, поставить сруб, сделать отвод, посеять вокруг многолетние травы, укрепить берега”. А когда родник оживал, дети с учителем брались за имянаречение.

В Вейделевском районе каждый маленький ручеек имел свое название: возле Брянских Липягов – Студеный, в урочище Пожарище – Говорливый… Попробуй от “своего” родника оторваться даже на самую распрекрасную столичную жизнь…

Математик и физик, “Циолковский”, Василий Иванович, вдруг изъявил желание преподавать в Вейделевской школе труд. Его не поняли. Но он-то знал, что хотел. В их семье все были фантазерами, мастерами. Дед и прадед – известные в округе печники, заядлые охотники. Капканы, ружья мастерили. До революции дядя Василий сделал деревянный велосипед и часы с кукушкой. Другой брат отца, дядя Николай, – кузнец, умел коня подковать и петуха на ворота смастерить. У них у первых в семье появились часы с боем, граммофон, ламповый приемник, самодельный фотоаппарат. И Вейделевка, как оказалось, – сторона умельцев. Так что в хатенках вейделевцев строятся теперь звездолеты, луноходы, космические корабли…

Признание, говорят, побуждает к творчеству. Среди почетных членов местного клуба-музея “Искатель” есть доктор физико-математических наук, инженеры-программисты, ведущий конструктор, доцент университета. Есть врачи, учителя, авиаторы, люди знаменитые и не очень. Если принести все экспонаты (модели, приборы), изготовленные членами клуба, не хватит классных комнат, чтобы разместить их. Если собрать вместе конструкторов и технологов, учеников Василия Ивановича, – парт, чтобы усадить всех, не хватит.

Нечасто собираются вместе Рощупкины. У всех дела. А уж когда встретятся – не нарадуются, не наговорятся. Бабушка Юлия Васильевна (бывший учитель-биолог) проявляет себя как искуснейший кулинар. Радуется, когда довольны ее угощениями, что всем весело и радостно, что и в трудной жизни ее дети-внуки не пали духом. Начинают фантазировать, как совершат семейный космический полет. А что, слабо? Пожалуй, все специалисты есть среди Рощупкиных. Обязанности распределяются примерно так. В роли генератора идей – Юля и дед. Юрий Васильевич и его сын Роман – технологи. Сестра Алина – художник-оформитель. Мама, Зоя Семеновна, преподаватель английского языка – переводчик. Дядю Виталия, бывшего летчика, приходится вызывать для консультаций из другого города. А бабушка…

Деликатнейшая Юлия Васильевна сегодня, как и много лет назад, грозится вынести из дома и отправить в речку все “железки”. Но, конечно же, ворчит она больше для порядка. И воодушевляет своих технарей кулинарными изысками.

Клара ХРОМОВА

Белгородская область

Жизнь – передовая, военная и трудовая

Однажды, когда фашистские самолеты налетели на отступавшую колонну и стали яростно бомбить ее, лошадь Леонида Гребенева прыгнула через кювет, и всадник не сумел удержаться в седле. Солдат упал, ударившись грудью о камень. Очнулся он только вечером. Превозмогая боль в спине, Гребенев побрел на северо-восток…

Много довелось ему потом пережить. Под Уманью немцы взяли в кольцо войсковую часть, где Гребенев воевал. Вырваться из окружения удалось чудом. Гребенев прятался, переодевшись в украинскую одежду, в одном из сел. Потом попал в лагерь военнопленных. В Германию его не отправили, но заставили работать на оккупированной территории в бывшем колхозе: молотить пшеницу, копать картошку, кормить свиней.

Родиной солдата, ставшего после войны учителем, была деревня Лаврушата, что в Шабалинском районе Кировской области. До войны, еще мальчишкой, он любил мастерить: построил модель паровоза, сам сделал фотоаппарат. А за радиоуправляемую модель линкора на городской выставке технического творчества в Кирове ему подарили “Фотокор”. После десятилетки Гребенев поступил в Ленинградский университет, а через два месяца получил повестку из военкомата…

…Жизнь пленника – жизнь полураба. Работа тяжелая, плохое питание, одежонки – почти никакой.

На Рождество 1943 года Леонид не мог встать с постели. Адская боль – диски позвоночника стали выпирать из-под кожи.

Пришел-приковылял на прием к врачу Хлебниковой.

– Екатерина Михайловна, у меня на спине какая-то булька…

Врач покачала головой:

– У вас – туберкулез.

– Но я же не кашляю!

– Это туберкулез позвоночника. Надо лежать в гипсе не менее двух лет. Иначе вас парализует: не будут работать органы пищеварения, руки, ноги…

Хлебникова, рискуя жизнью, устроила Леонида в больницу. В гипсе, как в панцире, он неподвижно лежал на койке. Лежал зачастую по три дня голодным, без крошки хлеба. И все же находил силы, чтобы учить геометрии, физике подростка-украинца – соседа по палате.

– В ночь на 1 января 1944 года наши войска без боя вошли в город, который немцы накануне покинули, – рассказывает Леонид Павлович. – Слышу: в коридоре русская речь. От радости даже слезы навернулись. Начал санитарочку упрашивать, мол, приведи кого-нибудь, хоть посмотрю…

Он встал на ноги только через два года. Как малыш, заново учился ходить. Каждый шаг сопровождала страшная боль в спине. Но, стиснув зубы, вперед! Потом он стал ходить, упирая руки в бока. Нагрузка на позвоночник уменьшилась, боли – тоже. Через год ему сделали медицинский корсет, с которым он не расставался восемь лет.

В 1949 году Леонид Гребенев вновь поступил в Ленинградский университет, на заочное отделение физико-математического факультета. Жил он в то время в родной деревне у тетки. Хотелось уединения, тишины, чтобы забыть об ужасах войны, о своих страданиях. Бродил с фотоаппаратом по лесам и полям, снимал пейзажи, колхозников, близких ему людей. Электричества в деревне не было. Он сконструировал фотоувеличитель, использующий для печати дневной свет. Потом, когда стал работать учителем физики в Николаевской восьмилетней школе, увлек ребят фотографией, музыкой, моделированием. По чертежам Гребенева была построена обсерватория, которой позавидовала бы иная городская школа. Дети и взрослые со всей округи наблюдали в телескоп за дальними звездами и планетами.

В 60-х к Леониду Павловичу пришла известность. О нем писали газеты и журналы. Он создал фильмы “Им улыбается лето”, “Звезды стали ближе”, “Мы учимся, трудимся, отдыхаем”, “В нашем селе”, “Крестьянские дети”. Последним двум лентам жюри Всероссийского и Всесоюзного смотров присудило три диплома. Шесть его музыкальных фильмов показали по Кировскому телевидению, несколько – по Центральному.

Преподавание в школе, строительство обсерватории, киносъемки – все это отнимало уйму времени. Его не оставалось для дипломной работы в университете. Леонид Павлович оставил школу, переехал в лесной поселок Шохорда, устроился заведующим химлабораторией. Ее по существу не было, стояла одна бревенчатая изба. Он достал оборудование, изготовил много разных измерительных приборов, автоматических устройств.

Гребенев засел за дипломную работу, вскоре защитил ее.

Но работа в лаборатории наскучила. Опять потянуло в школу. Он обратился в роно. В средней школе поселка Гостовский он трудится с тех пор уже тридцать лет.

Леонид Павлович постоянно учится сам. Он заочно окончил факультет теории музыки при Московском народном университете им.Крупской. У него есть пианино, скрипка, мандолина, на которых он неплохо играет. Учиться играть на скрипке он начал в пятьдесят лет. И научился! У Гребенева есть большая коллекция грампластинок с записями классической музыки, много книг по музыке, физике, астрономии.

На окраине поселка Гостовский, у самого леса, на берегу речки, стоит деревянный дом Гребенева. Он под железной крышей, обшит тесом и покрашен охрой, с белыми наличниками и балясинами под окнами. От других домов отличается своеобразием архитектуры и внутренней отделки. Ничего лишнего, ничего вычурного. Все подчинено главному – удобству и красоте. И все – от фундамента до крыши – сделано руками Леонида Павловича. В доме множество комнат: зал, кабинет, кухня, “грибная”, летняя и зимняя спальни, мастерская… Пожалуй, самые замечательные комнаты – музыкальная и зал. Пол здесь декоративный, из цветного шпона. А в музыкальной комнате пол состоит из двух с половиной тысяч деталей. Рисунок ни в чем не уступает лучшим полам Эрмитажа и царских дворцов.

За последние годы около дома появились беседка, фонтан с подсветкой, домашний театр и павильон для отдыха, который Леонид Павлович в шутку называет “Эрмитажем” или жилищем отшельника. В середине павильона – маленький холл для романтического отдыха. Здесь круглый столик, за которым могут уместиться три человека. Можно читать, писать стихи, выпить бутылочку пива. Отсюда слышно, как за дверью бьет фонтан, журчит вода в нем. Направо – Аленушкин уголок. Это своеобразный, символический уголок леса с “прудиком”, у которого сидит юная купальщица.

Особой гордостью Леонида Павловича является домашний театр. Он купольный, с хорошей акустикой и освещением. Концерты проходят каждое лето, и ни один не обходится без чаепития. Самовар, домашняя выпечка, варенье, конфеты, печенье, салаты… И – шампанское!

– Встретить в глухом поселке такой театр с отличной акустикой, с великолепными выступлениями юных артистов – это фантастика! Посмотреть концерт, да еще с бесплатным угощением, нынче можно только в провинции, у такого чудесного человека, как Леонид Павлович Гребенев, – говорит художница из Москвы Елена Неизвестная.

Несколько лет назад Леонид Павлович увидел в газете “Известия” объявление о том, что Фонд Сороса объявляет конкурс на лучший проект в области культуры. Он написал письмо, приложил к нему полтора десятка фотографий действующего домашнего театра. Его проект на конкурсе завоевал приз с грантом 2600 долларов.

Леонид Павлович Гребенев – прекрасный собеседник. С ним можно говорить целый день, и не наскучит. Порой его суждения неожиданны. Например, Гребенев не приемлет телевизор.

– Ящик для убивания времени, – говорит он. – Экран парализует волю: дела, заботы – все уходит на второй план. Телевизор диктует настроение.

Леонид Павлович не любит большой спорт и эстрадную музыку: занятия спортом, по его мнению, нужны лишь для здоровья, погоня же за рекордами – это совсем другое. Человеку нужен не рекорд, а активный отдых – одна из радостей жизни.

Вот, скажем, гастролирует в Кирове знаменитый балетный театр. Леонид Павлович садится в электропоезд и едет за двести километров на спектакль. Едет не один, а обязательно с небольшой группой своих учеников.

В будущем году Леониду Павловичу исполнится восемьдесят. Он давно мог бы быть “чистым” пенсионером по инвалидности и по возрасту, но по-прежнему преподает в школе.

– Безделье не приносит радости. Не один я, многие пенсионеры предпочитают снова принять бремя житейских забот. Я люблю работать физически. Полезно помахать топориком, построгать рубанком. Как говорится, отдохнуть душой и телом.

И мало кто знает, каких сил, душевных и физических, стоит это Леониду Павловичу. Во время работы или при ходьбе на большое расстояние вдруг начинает жечь позвоночник, сильная боль охватывает спину. Хоть грязь, хоть снег, нужно полежать минимум пять минут. Боль проходит. Тогда можно продолжать работу и дорогу…

Валерий КОВРИЖНЫХ

Шабалинский район,

Кировская область