Учительская экспертиза

У семи нянек…
В этом году мне пришлось преподавать обществознание. Самым распространенным учебным пособием в наших краях оказалось “Человек и общество” под редакцией Боголюбова и Лазебниковой, 6-е(!) издание.
Впечатление, надо сказать, грустное. Для школьников, особенно провинциальных, пособие просто неподъемно из-за неоправданных претензий на научность и канцелярский язык. (“Применяя универсальный критерий прогресса, мы можем оценить деятельность отдельных лиц… как прогрессивную или направленную против прогресса”, стр. 164), из-за пустословия, скуки и откровенной серости. В том же ряду находятся и методологические изыски вроде “присказок” (для одиннадцатиклассников!) в одном из параграфов: “познакомимся несколько подробнее”, “теперь рассмотрим подробно”, “поговорим подробнее”.
Среди десятка – другого имен мыслителей ХХ века (преимущественно его первой половины), в которых Сартр всего лишь “писатель”, нет ни Кейнса или П. Сорокина (упоминается), ни Адорно или Ганди, ни одного политолога (да и политологии как науки тоже нет).
Есть в книге и открытия чудные, за которые ответственность должны нести в первую очередь редакторы. Уже на 10-й странице Лазебникова уверяет, что Г. Спенсер – американский социолог, а на 176-й возвращает ему английское происхождение. Она же перемещает Гизо из ХIХ века в ХVIII, приписывает Ньютону фразу Лапласа “гипотез не измышляю”, вполне конъюнктурно умалчивая, по какому поводу она сказана. А сам Боголюбов дважды приводит одну и ту же цитату из Аристотеля (стр. 24, 103) или вот так переводит Архимеда: “И я сдвину земной шар”. И не со страниц ли своих студенческих (школьных) конспектов утверждается, что один миллиард неграмотных – это каждый четвертый житель земного шара?!
Пиетет редакторов к М. Веберу заставляет их из шести упоминаний пять раз определять, кто он такой. Пять упоминаний Гоббса сопровождаются указанием на то, что он английский философ да еще с дважды приведенными датами жизни. Столь же внимательны авторы и к Декарту, давая ему разные определения, дважды указывая годы его жизни и один раз век.
В то же время, к примеру, Метерлинк, Кун, А. Грин вообще никак не квалифицируются, а Пуанкаре, Шлейману, Лютеру и тому же Метерлинку отказано даже в инициалах.
Есть еще один пример трогательного единодушия редакторов. Оба они обращаются к учащимся с одним и тем же вопросом: “Что же такое исторический процесс?” (стр. 143, 195). Кто бы из лоббирующих пособие задал им вопрос: “Что же такое процесс редактирования?”
Рудольф РАТКЕ,
преподаватель
Новошахтинск,
Ростовская область

Важен творческий подход
В редакцию обратилась учительница английского языка 8-й средней школы станицы Бакинской Горячеключевского района Краснодарского края Ольга Шнарева: “Недавно в продажу поступили учебники английского языка А.П.Старкова, Р.Р.Диксона и М.Д.Рыбакова; изд. “Специальная литература” (Санкт-Петербург), 1998 г. Издание второе, исправленное. Допущено к использованию Министерством образования РФ.
Вопрос такой: имеем ли мы право ими пользоваться? Они нам больше подходят и по сложности, и по цене, и по содержанию, и по способу изложения материала. Учебники Кузовлева сложны для детей, по ним нужно работать только при наличии всего комплекса пособий, а это очень дорого для нас. Какова вообще система отбора учебников школой?”
Чтобы ответить на эти вопросы, мы обратились к специалисту отдела гуманитарных наук Минобразования Елене Горчилиной. Вот что она ответила: “Учебники Старкова, Диксона и Рыбакова второго исправленного издания не соответствуют программам и современным требованиям. Но хотя они и устарели, пользоваться ими не запрещается. Что же касается учебника Кузовлева… Да, он более сложный. Зато этот учебник предоставляет педагогу возможность творчески подойти к своему предмету. Жесткой системы отбора учебников школой не существует. Преподаватели, дети и их родители сами подбирают подходящую для них учебную литературу”.
Михаил БОНДАРЕВ