На чтение: ≈ 10 мин.Больше сорока лет назад, начиная свою работу в школьном отделе «Комсомольской правды», я впервые познакомилась с учеными, которые занимались серьезными исследованиями физиологии ребенка и функций созревающего мозга. Уже тогда они настаивали на том, что паспортный возраст не может быть основанием, позволяющим решать, можно принять человека в школу или нельзя. За прошедшие десятилетия произошло много разных событий. Вводилось обучение с шести лет. Потом отменялось. Вводилось поголовное тестирование, определяющее, в гимназию или в микрорайонную школу идти малышу. Теперь система приема стала милосерднее к ребенку. Но и сейчас возраст остается главным показателем для начала обучения в школе. Насколько грамотно выстраивает современная педагогика свои требования? Этот вопрос мы адресовали доктору биологических наук, профессору СПбГУ, заведующей отделом общего языкознания и лабораторией когнитивных исследований Татьяне ЧЕРНИГОВСКОЙ.
– Несмотря на многолетние выступления ученых, и по сей день отношение к ребенку определяется тем, насколько он соответствует или не соответствует общепринятой норме. А что такое норма? Это же понятие договорное, среднестатистическое. На самом деле такого среднего ребенка возможно и нет на свете. Но именно на него ориентирован учебный процесс. Вспомните биографии великих людей, выдающихся ученых. Никто из них не чувствовал себя в школе комфортно. Чаще они отставали по многим предметам. У многих наблюдались отклонения от нормы. Именно поэтому они и выдвинулись в лидеры – кто в науке, кто в искусстве. Ориентируясь на абсолютное здоровье, мы рискуем серьезно отстать во многих областях. Рекомендовать можно только сугубо индивидуальный подход.
Не всегда раннее созревание функций мозга это хорошо, а задержка – плохо. У каждого свой темп. «Низкоинтеллектуальный» на первый взгляд ребенок через год, если подождать с поступлением в школу, может оказаться блестящим учеником, у которого к тому же все в порядке с психикой, нет ни отвращения к учебе, ни других сопутствующих комплексов. Но родители торопятся. Им хочется успехов как можно раньше. Ребенка начинают натаскивать, тестировать. А тесты чаще всего показывают не уровень интеллекта, а уровень логического мышления. Но с логикой не рождаются. Логике учат. Владение формальными логическими операциями свидетельствует только о том, что родители рано заволновались и повели своего ребенка к учителям.
Теперь появилась новая опасность – компьютеры. Об этом нужен отдельный разговор. Пока у нас речь идет о самом раннем возрасте. Еще несколько лет назад на одной из серьезных конференций особо современный папаша уже демонстрировал, как его дети, не достигшие трех лет – у младшего в руках была бутылочка с соской, – с помощью компьютера овладевают тригонометрией. Игрушки, рисование, лепка, с его точки зрения, безнадежно устарели и только тормозят прогресс. Ему пытались объяснить, что мелкая моторика в этом возрасте развивает не только ловкость рук, но, например, речь. Мозг многофункционален. Что в играх детей важно не столько содержание, сколько взаимоотношения. Ребенок приобретает в них бесценный опыт общения, тренирует эмоции. И не так уж важно, о чем именно говорит мама со своим малышом, важно, какие чувства он при этом испытывает. Чисто человеческие качества приобретаются исподволь, незаметно, через наблюдения, прикосновения, считывание мимики, жестов, интонаций. Птицы не сообщают своим птенцам правил, формул, не объясняют, как устроено крыло. И тем не менее птенцы в положенное время взлетают, находят дорогу к пище, к гнезду. Так и человек, если ему не мешать и не торопить, многое заметит и усвоит сам. Причем далеко не все осознанно. Но зачастую это оказываются самые важные для людей свойства, которые даже не вербализуются.
Эмоциональность, впечатлительность потом очень помогут в обучении. Хорошим стимулом могут стать и успех, похвала, поддержка и стресс, полученный от неудачи. И конкуренция, и даже выгода: обещали поездку к морю или что-то еще привлекательное. Эмоциональное возбуждение запускает биохимические процессы, которые делают успешными запоминание, переработку информации, усвоение знаний.
Не стоит спешить и с ранней специализацией. Об этом мы говорим тоже давно и безуспешно. Теперь уже каждый знает, что гуманитарию нужны математика, физика, химия не для того, чтобы запоминать формулы, а для тренировки мышления. Самый широкий набор разных предметов в старших классах должен помогать человеку сориентироваться, понять, что ему нравится, чтобы выбрать профессию. А школа, напротив, многие предметы убирает из расписания, обедняя палитру знаний.
– Татьяна Владимировна, станет ли человек умнее, если будет больше знать?
– Вопрос очень сложный. Определенного ответа, наверное, быть не может. На курсе, где я училась, был студент с феноменальной памятью. Двухтомный англо-русский словарь он знал наизусть. Мог сказать, на какой странице в каком абзаце что написано. Но умным его никак нельзя назвать. Блестящая память нисколько не помогала ему думать. Даже среди хороших профессионалов людей умных не так уж много. Вот, скажем, лучший шахматист планеты, своего рода самый мощный ум, уходит в общественно-политическую сферу. И вдруг оказывается, что на этом поле он не может предложить ни одного интересного хода, ни одного оригинального решения. Это умный человек? Самый хороший от природы мозг нуждается в интенсивной и разнообразной тренировке. Можно сказать наверняка, что прекрасный специалист – не обязательно умный человек. Но умный человек должен быть и хорошим специалистом. Иначе он будет генерировать идеи, которые не сумеет ни обосновать, ни тем более осуществить. Поэтому всем, кто хочет дольше сохранять ясную голову, я говорю: учите латынь и древнегреческий. Это сложные для нас языки, заставляющие мозг напряженно трудиться.
– Понятно, что выучить язык и просто запомнить словарь – не одно и то же. Но все-таки: новый язык – это гарантия полноценной мозговой активности?
– Гарантий не может быть никаких. Наш мозг устроен гораздо более сложно, чем мы можем себе представить. То есть более сложно, чем мы сами. Он многое делает без нашего ведома. Часть этих функций нам известна, но в подробности не врачу вникать даже нет необходимости, если здоровье позволяет. Человек не отслеживает, как работают его внутренние органы, пока что-то не заболело. Мозг сам распоряжается и кровоснабжением, и дыханием, и всеми другими жизненно важными процессами. Точно так же мы оказываемся порою не в курсе дела, когда и почему нас посещают озарения, например. До сих пор никто не может достоверно объяснить, как делаются открытия и почему вдруг человек восклицает в восторге: понял! Дошло! Загадочны некоторые творческие взлеты, высокое состояние духа, когда человек вскакивает ночью и рука его словно сама пишет нечто гениальное, чего он вроде бы и не знал… Так что особой категоричности в обсуждениях столь загадочного механизма быть не может. А что латынь и древнегреческий полезны – об этом свидетельствует прежде всего многолетний опыт.
Санкт-Петербург
NB!
Материалы на эту тему вы можете прочесть в «УГ» №28 за 10 июля 2007 года.
Выбор читателей
Комментарии