Ученик: между спросом и предложением

​Ефим РАЧЕВСКИЙ, директор Центра образования «Царицыно», член Общественной палаты: – Раньше не было ситуации выбора, не было практик выбора, поэтому взрослые думают, что раз им не удавалось выбирать, то и дети тоже выбирать не должны. У нас ведь многие десятилетия школа была зоной, запретной для ошибки, однако невозможно научиться делать выбор, не ошибаясь. Помимо психологических, педагогических и иных аспектов эта проблема имеет еще и ресурсный аспект. Создать среду, где ребенок научился бы выбирать, довольно трудно, но в старшей школе ему необходимо будет в условиях новых стандартов старшей школы выбирать предметы. Для этого сейчас есть так называемые профильные школы.

Наша столица богата системой дополнительного образования, и это очень хорошо, так как в системе дополнительного образования работает истинная мотивация. Мне часто, когда встречаюсь с мамами, говорят: «Вот мой мерзавец первые полгода в 6-м классе увлекался шахматами, а теперь вдруг переключился на фигурное катание». Их это удивляет, расстраивает, а мальчик пробует, ищет, эти ситуации как раз и дают ему предпосылки для будущего адекватного жизненного выбора.На самом деле выбор ученика зависит от многого, но прежде всего от того, какой учитель входит в класс. Если талантливый и умный учитель химии, все дети могут стать химиками, у физика – физиками, у биолога или географа – биологами или географами. То есть мотивы выбора могут быть совершенно разными. В нашем Центре в начальной школе никто ничего не выбирает, а если и выбирают, то только в послеобеденное время, в основном решают, куда пойти – на танцы или на футбол. Подростковая школа начинается с 5-го класса, в 5-м классе подросткам мы уже предлагаем варианты для выбора, но им сложно это сделать, поэтому за них и для них выбирают родители: художественная школа с 5-го по 11-й класс (но до этого они два года лепят, рисуют, пробуют, ошибаются, а потом выбирают), китайский язык, сейчас мы запускаем московскую инженерную школу для детей, которые увлекаются конструированием, ломанием игрушек, собиранием игрушек. Мы сохранили традиционные уроки труда: деревообработка, домоводство, шитье как для мальчиков, так и для девочек. У нас мальчики тоже шьют и варят. В 8-м классе мы им даем возможность во второй половине дня пробовать себя в течение кратких трехмесячных (мы их называем элективными) курсов. Если тебе нравится математика, запишись в клуб имени Пифагора, решай задач столько, сколько захочешь. Тебе нравится химия, ты ее полюбил – иди и выращивай кристаллы. Этим самым мы их готовим к выбору, который начинается в 9-м классе, когда в период предпрофильного обучения они уже записываются на серьезные спецкурсы, а третий этап выбора для них наступает после окончания 9-го класса. Например, после окончания 9-го класса они убеждают себя и нас, что им нужен химико-биологический профиль. Вот тут им нужно помогать, ведь, допустим, для будущих химиков или биологов, которые пойдут в медицинский вуз, нужна математика на базовом уровне, чтобы успешно сдать ЕГЭ, для химика или биолога, который хочет заниматься генной инженерией, нужна математика в другом объеме. Если вдруг они решат, что им нужно математическое моделирование, то потребуется математика в ином объеме. То есть в 10-м классе мало того что ученик делает профильный выбор, он еще сразу выбирает, в какой институт будет поступать. Ребята, выбравшие гуманитарный профиль, математику все равно будут сдавать, но объем математики у всех будет разный, в зависимости от выбранного вуза. Скажем, для тех, кто пойдет в РГГУ, где хороший курс математики, нужна математика второго уровня. Естественно, все ученики делают выбор самостоятельно, но у нас в школе им помогают консультанты – два психолога, которые с ними разговаривают.Мы используем для выбора еще один очень мощный рычаг. Начиная с 5-го класса раз в неделю вывозим детей из школы – у нас есть программа «Город, как школа». Мы вывозим их на различные производства (в музеи они и сами с родителями сходят) – на стекольный завод, в НИИ, в банки, на заводы, где что-нибудь производят (больше всего они любят комбинат, где делают мороженое), в Думу, на самолетостроительный завод, раньше вывозили просто в аэропорт. В результате получается та сумма составляющих, которые помогают им раньше или позже, но делать профессиональный выбор, причем выбор 10-го класса может быть и не окончательным, его можно поменять в начале 11-го класса, перейти из класса в класс. При этом расписание, конечно, не укладывается в традиционный классно-урочный вариант, поэтому дети живут не классом, а параллелью – в одном, условно 10-м «Б», три уровня математики, значит, занятия идут в трех группах. Класс собирается вместе, когда идет куда-нибудь в поход, в кино, на день рождения или на физкультуру. Кстати, физкультура тоже не для всех одинаковая – для больных детей другой уровень.Наши ученики делают выбор, но, поступив в вузы, многие оканчивают бакалавриат по одной специальности, а в магистратуру идут по другой, таков их выбор. Сегодня они инерционно хотят стать экономистами, а завтра – авиастроителями. Думаю, им загодя нужно объяснять, что хороший квалифицированный инженер, знающий иностранный язык, стоит в полтора раза дороже, чем хороший юрист, что он быстрее и точнее найдет работу. Мне всегда жаль ребят (их не очень много), которые могут все, они потенциальные отличники и медалисты, но им-то труднее всего сделать выбор, полагаю, им не надо мешать, им поможет случай, они себя найдут везде, хотя, может быть, в чем-то и запоздают. Я тоже сам сначала мечтал быть авиаконструктором, потом строителем, потом военным, в промежутке космонавтом, а потом случайно оказался учителем, то же самое я могу сказать и о своей дочери.Детям нужна помощь, им нужно консультирование, но это опять-таки стоит денег. Еще есть наследственность профессии, особенно в тех семьях, где родители владеют каким-нибудь мелким или средним бизнесом. Совсем не обязательно сын плотника будет плотником, а сын чиновника – чиновником, но семейные традиции подчас сильны. И это хорошо, ведь сегодня хороший плотник на рынке труда ценится не меньше, чем замечательный кутюрье, зарабатывает честнее, чем многие чиновники, я знаю одного специалиста по печкам, он в Подмосковье кладет печки и камины, так у него очередь уже до 2018 года. Подавляющее большинство выпускников старшей школы хотят поступать на госслужбу, а потому идут в университет госуправления, хотят грести деньги лопатой и любить свою Родину. Откуда это берется, из чего складывается успешный образ того, кому они хотят подражать? Во-первых, сегодня есть гигантский вклад телевизионной культуры. «Дом-2» мало кто смотрит, а чиновники постоянно на экране везде, они все время ездят на Bentley, ходят на интересные мероприятия и встречи, отдыхают в хороших местах, имеют квартиры и коттеджи, живут зажиточно, вот молодые люди и хотят жить так же. Я полагаю, что это временное явление, это пройдет. Выбор выпускников время от времени меняется: пять лет назад они шли в МГУ, в Высшую школу экономики, в МИФИ, три года назад – в Государственную академию управления, которая готовит управленцев, в прошлом году стали выбирать вузы, связанные с высокими технологиями. Жизнь сама изменяет ситуацию.Анна ТИХОМИРОВА, психолог, директор фонда «Культура детства»:думаю, что умение выбирать – верхушка огромного айсберга. Это такой же навык, который формируется благодаря тому, что у нас есть, во-первых, умение отвечать за свою жизнь, за себя, умение чувствовать себя человеком. То есть я делаю выбор только тогда, когда понимаю, что я – это я, что я отвечаю за выбор, за его последствия. Если мне мама говорит куда ехать, то я вообще не включаю себя, я просто слушаю маму. Если я сама думаю про маршрут, то понимаю, что это моя жизнь, и сама его активно прорабатываю для себя. Мне кажется, что умение отвечать за себя гораздо более базовый навык.Да, если ребенок имеет долю ответственности в семейной жизни, в детском саду, понимает, что должен за собой убрать, если насорил, то это его вклад в собственную жизнь. Умение выбирать приходит само собой, не нужно специально этому учить человека. Просто если мы изначально доверяем ребенку, у него появляется свой кусок ответственности в собственной жизни. Подростки все разные, кто-то способен на выбор, а кто-то нет, все зависит от того, чем человек жил, например, все свои 15 лет, но мы должны дать ему возможность выбирать, дать ему широкую информацию. Если все это свести к выбору будущей службы, работы, то подчас невозможно говорить о выборе, ведь на самом деле выбор ребенка в этом случае жестко контролируется. Например, родители говорят: «Выбирай!», а потом диктуют: «Это тебе не подходит, это тоже не подходит, тебе нужно делать вот это и это». Если родители и учитель действительно доверяют ребенку, если они готовы столкнуться с последствиями выбора ребенка, который мог не совпадать с их ожиданиями, то им нужно умерить свой диктат. Например, родитель хочет, чтобы его ребенок стал математиком, а ребенок читает стихи и хочет заниматься этим. Ему нужно идти в гуманитарный класс, а родители считают, что этим занятием он денег не заработает, что все у него не получится, а потому пытаются повлиять на его выбор, не отдавая себе отчет, что это насилие.Ребенку нужно доверять, давать ответственность за какие-то возможные вещи – и трехлетнему, и одиннадцатилетнему, и пятнадцатилетнему. И если мы доверяем ему в выборе изначально, то потом он и сам со всем справится. Конечно, нужно помогать ребенку осознать, что он тоже важен, что он тоже что-то делает, что он тоже за что-то несет ответственность, он должен сталкиваться с последствиями собственного выбора. Пусть он в чем-то ошибется, но он будет понимать, что как человек достоин права на выбор.Мария ФИЛИППЕНКО, учитель латинского языка гимназии №1567:мение выбрать – одно из важнейших в жизни умений. Не все взрослые умеют выбирать, мы всю жизнь этому учимся. Умению выбирать, умению нести ответственность за свой выбор должна учить школа. Это очень трудно, это гораздо труднее, может быть, чем заставить ребенка выучить таблицу умножения или спряжение латинских глаголов. Мне кажется, что это очень сложная работа с ребенком, в которой должны очень тонко участвовать и родители, и классный руководитель, и школьный психолог, и учителя по профильным предметам, и окружающие, чтобы мягко подтолкнуть ребенка на правильный путь.Я все время слышу от своих старших коллег, что, когда учителям давали только инструкции, очень четкие указания учить по этому учебнику, по этой программе, они жили в определенных рамках. Сегодня в России проблема в том, что учителя все еще ждут инструкций. Им сейчас говорят: «Работайте как хотите, идите куда хотите», а учителя теряются, особенно учителя старой закалки, потому что привыкли к очень четким указаниям.Я каждый раз сталкиваюсь с тем, что психологи говорят: «Надо полностью полагаться на ребенка, пусть ребенок сам решает, ребенок – это целый мир», а педагоги говорят: «Нет, надо направлять, мягко, но жестко, потому что если ребенку дашь полную волю, то он вообще ничего не выберет – пойдет есть мороженое или пиво пить!». Из двух позиций я выбираю первую, поэтому работаю в одной связке с психологами.Дети делают выбор – гуманитарное направление или техническое. А так ли жестко они делятся на технарей и гуманитариев? Давайте прежде чем делить систему на гуманитариев и технарей, поделим детей на мотивированных – их еще называют одаренными – и немотивированных. Есть хорошие, обыкновенные дети. Могут ли они сделать свой жизненный выбор в 7-м классе?Я была в школе при немецком посольстве, где учатся немецкие дети, на методическом дне, потому что кроме латыни теперь преподаю еще и немецкий язык. Там есть тенденция – самоконтроль. То есть учитель проводит контрольную, а потом не собирает контрольные, не исправляет ошибки красной ручкой и не выставляет двойки, он кладет на стол листочек с правильными ответами, дети сами подходят и сверяют эти ответы со своими. Это называется самоконтролем и умением принять ответственность за свои ошибки. Немецкие учителя говорят так: «Конечно, есть процент детей, которые обманывают, которые списывают, но они должны понять, что они обманывают сами себя, не учителя». Меня эта мысль очень порадовала, понятно, что с первого раза ничего не получится, нужно пять-шесть раз это провести, чтобы дети поняли, как надо учиться. Ошибка не трагедия, не катастрофа, а сигнал, знак к развитию.У нас в школе дети делают выбор своего профиля практически в конце 7-го класса, потому что с 8-го класса и последние четыре года идет разделение на профили – гуманитарный, физический, математический и химико-биологический. То есть серьезно все, и поменять уже ничего нельзя. В 7-м классе с ребятами работают и классные руководители, и психологи, есть и тесты, но если говорить честно, то даже в нашей гимназии, куда поступают мотивированные дети, очень часто так бывает, что подружка идет в гуманитарный, и кто-то идет с ней за компанию. Кто-то выберет литературный профиль, думая, что это легче, чем изучение математики. А то, что по литературе надо писать сложнейшие сочинения, он поймет позже, когда уже попадет в литературный класс и горько об этом пожалеет. Проблема в том, что даже мотивированным детям, если не помочь, трудно сделать правильный выбор, потому что есть очень много различных факторов. Но есть дети, которые ничего не хотят, а главное – не хотят учиться. Мотивированных детей очень легко учить, они сами учатся, они сами хотят учиться, но что делать с героями фильма Валерии Гай Германики, неплохими ребятами, которым абсолютно ничего не хочется? Им хочется сидеть на лавочке, целоваться, пиво пить в подъезде. Мне кажется, что, во-первых, ребенка никогда нельзя бросать на произвол судьбы, мы можем сделать вид, что у него есть свобода, но всегда где-то сбоку обязательно должна быть рука, которая его поддержит, плечо, на которое он может опереться, грудь, к которой он может припасть. Это должна быть не только школа, но и родители, но и семья. Мне кажется, что в первую очередь нужно сделать так, чтобы школа, само школьное пространство было дружественным для ребенка, чтобы он не шел туда как на каторгу, как на казнь, а чтобы шел с радостью, с каким-то любопытством, с надеждой, чтобы там его встречало дружественное научное пространство, чтобы там педагоги ему предлагали какие-то интересные предметы, чтобы он учил не из-под палки, не просто потому что надо, а потому, что знает, зачем их учить, что он получит на этом уроке что-то, что ему в дальнейшем пригодится.