У войны не бывает хорошей погоды

Мама, бабушка, прабабушка, ветеран Великой Отечественной войны Валентина Георгиевна Баткова вспоминает прошедшее, оценивает настоящее, дает советы на будущее

В канун Дня Победы Валентину Георгиевну по традиции навещают школьники, в основном из соседней школы №92 города Екатеринбурга. Заходят в гостиную, рассыпаются по ней, как пшено (это ее сравнение, Валентина Георгиевна обладает образным мышлением и острым языком), и заваливают вопросами. В гости к ветерану захаживают и представители власти. И вот что примечательно: не они, молодые, поддерживают старушку, это она выплескивает массу энергии, жизнелюбия, вовлекает в дискуссию по самым различным вопросам. Конечно, сначала разговор идет о войне.

Метеоролог Валентина Баткова участвовала в подготовке боевых вылетов. Говорит об этом с ноткой застенчивости в голосе: «Я всего лишь военный метеоролог, в рукопашную не ходила…» И тут же после мхатовской паузы с внезапно вспыхнувшей искрой в глазах: «Но самолет без меня не мог вылететь! Какая может быть авиация без знания погоды». Награды она не надевает, да и вообще любые разговоры о вкладе старшего сержанта Кречетовой (служила еще под девичьей фамилией) в Победу пресекает на корню: «Да поймите же вы наконец, что я была песчинкой, не более того!»

Война для нее – абсолютное зло. И то, что некоторые эпизоды в ее изложении выглядят не так уж мрачно, лишь все та же черная краска, разве что слегка разбавленная. «Я и в Бога-то на фронте перестала верить, после того как на Западной Украине увидела колодцы, заваленные телами детей и женщин. Не может этого быть, чтобы Он существовал и допускал такое!»

Тяжело было всегда: и когда в начале войны мобилизовали на рытье противотанковых рвов (норма – 8 кубометров в день на каждую хлипкую девчонку), и когда училась на метеоролога по 4‑летней программе, утрамбованной в год, и, разумеется, на фронте. Прошла солдатскую муштру от начала до конца и, считает, получила полезные привычки: быть точной, обязательной, исполнительной. Это необходимые качества для военного метеоролога (уже после войны они же пригодились ей в работе старшим бухгалтером детских образовательных учреждений).

Если служишь на аэродроме, будь готов к постоянным бомбежкам. «Привыкнуть к этому ужасу невозможно. Забиваешься под вой и свист в щель и думаешь только о том, какая бомба твоя – эта или следующая. Потом выползаешь… Вместо аэродрома какая-то каша. Как уцелела?.. Я с двадцати лет седая», – говорила она.

Когда Валентине Батковой было 90, она говорила: «Мне 45. Два раза». Сейчас ей 95. Живет заботами своих детей, внуков, правнуков. «У правнука Сашки, это еще когда он поменьше был, в школе какой-то стенд оформляли, и он потребовал, чтобы я написала, что делала во время войны. Прочел, а потом спрашивает у матери, с какого возраста можно фамилию менять, хочу, мол, перейти на бабулину, она у нас такая великая! Я ухохоталась».

Близко к сердцу принимает все, что происходит в стране, и имеет собственное мнение. Не все ее радует в современной реальности: «Прошлый век для меня был хорош, а новый… Может, еще образуется, ведь и прошлый начинался со странностей: футуристы, имажинисты, Маяковский селедку носил вместо галстука. Вы на меня косо не смотрите, я русскую литературу знаю и люблю. Особенно Чехова. Его рассказы потрясают, текста едва на пару страниц, а двухсерийный фильм можно поставить. Он говорил: «Нужно по капле выдавливать из себя раба». А мы все еще не выжали из себя раба!

Война оставила в ней след: «Я с фронта как награду привезла язву желудка, всю жизнь на строгой диете – овсянка, другие кашки. До следующего юбилея Победы вряд ли доживу. Но пока мне никак умирать нельзя. Внучке надо помочь с жильем. Отдала я все свои сбережения ей на первый взнос за квартиру, теперь ипотеку пенсией оплачиваю. Вот рассчитаюсь, и тогда, может, буду просить Господа зачислить меня в рай. Хотя, говорят, там очень скучно… Мужа я похоронила скоро шестнадцать лет как, сейчас в невестах хожу. Все, надо Ларисе Гузеевой написать, чтобы подобрала мне трех парнишек помоложе, буду выбирать». И тут же шутит в свойственной ей резко-откровенной и точной по смыслу манере выражений: «Пенсионеры своей жизнью мстят пенсионному фонду. Я жестокий мститель!»

Смеясь, напевает: «Отцвели уж давно хризантемы в саду…» И уже без тени иронии: «Успевайте радоваться жизни, пока молоды, пока руки-ноги слушаются».

Еще один пласт воспоминаний – Валентина Георгиевна была знакома с Борисом Ельциным: «Дочери у нас учились в одной школе, дружили. Я его старшую дочь имею в виду, Елену. Так вот, моя как-то в гостях у Лены была, поесть девчонки захотели, полезли в холодильник, а там ничего, кроме куска сливочного масла. Нормально! На хлеб намазали, с чаем сжевали. А отец тогда был уже вторым секретарем обкома. Вот как тогда жили коммунисты даже высокого ранга. А сейчас…» И меняет ракурс воспоминаний: «А жена его Наина – великолепная женщина! Тактичная, скромная. Пока у нас дети учились, мы с Наиной были в родительском комитете и на собраниях часто сидели вместе. А с самим-то, помню, отплясывали на открытии Дома культуры завода ЖБИ. Представительный мужчина, еще бы пил поменьше…»

И снова к военным годам: «Ребята мои были подчиненные… Если я ему постираю гимнастерку, он прям на седьмом небе. А пол мыть мне же не положено, я ведь начальник как-никак. Но смотреть-то невозможно, как вы, мужики, это делаете, как отжимаете, как грязь развозите… «А ну-ка, давай сюда тряпку». Стоят, поражаются, как можно так быстро и чисто вымыть! Один раз меня за этим делом застукали, влепили по первое число за нарушение субординации. Но я и дальше мыла, только кто-то один на стреме стоял».

Современных фильмов о войне Баткова не признает: «Посмотри только на этих дамочек-летчиц – в прическах, с маникюром! Ночные рубашки у них! Подушки! Да мы зимой вообще не мылись! А про женскую гигиену – это не для слабонервных…»
Ну а самое страшное…

«Привезут пополнение, молодых летчиков – вчерашних школьников, нецелованных, с пухом над верхней губой… и налетом по 2 часа. Первый вылет – половина не возвращаются. Еще два-три вылета – и не остается никого! Потом сидим, месяц, другой, никто не летает – некому и не на чем… Потом пригоняют новые самолеты и привозят новую партию мальчишек – таких же юных, восторженных, патриотичных, рвущихся бить врага… И таких же обреченных. И все опять по тому же кругу…»

И 75 лет спустя Валентина Георгиевна, вспоминая об этом, не может сдержать слез. И мы не можем.

Марина РОМАНОВА, Юрий ГЛАЗКОВ