У мольберта – солдат Отчизны

В воспоминаниях Евгения Сухова «Болшевские курсанты», опубликованных в сборнике «Московское Краснознаменное военно-инженерное училище: Исторический очерк, воспоминания» в 2003 г., есть такой фрагмент: «Учились со мной в 5-й роте 2-го курсантского батальона и человек 10 – 12 молодых художников из студии имени Грекова. В Москве, наверное, еще живут художники Ларионов и Дмитриевский». Заинтересовавшись судьбой бывших болшевских курсантов художников-грековцев, я позвонил писателю и искусствоведу Алексею Тимофееву, и от него узнал, что Виктор Дмитриевский и поныне трудится в Студии военных художников имени М.Б. Грекова…

Без предварительной договоренности пришел в студию 5 октября – как оказалось, в день рождения художника. Коллеги ждали Виктора Константиновича, чтобы поздравить его, но он в тот день так и не появился. «Наверное, пишет, не желая упускать осенние погожие деньки», – предположила начальник отдела информации и выставок Студии военных художников имени М.Б. Грекова искусствовед Татьяна Скоробогатова. И оказалась права. Позже, когда мы встретились, Дмитриевский подтвердил: «Да, писал. Я вообще не могу жить без работы…»

Он родился 5 октября 1923 г. в городе Зарайске Московской области. Учился в Московской средней художественной школе. В 1942 г. призван в ряды Советской армии, был курсантом, позднее – командиром взвода Московского военно-инженерного училища, дислоцировавшегося в подмосковном Болшеве. С 1944 г. – в Студии военных художников имени Грекова. Выезжал в боевые части различных фронтов, участвовал в освобождении Чехословакии. Награжден орденами Красной Звезды, «Знак Почета», медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.» и другими. Окончил Московский государственный художественный институт имени В.И. Сурикова. Был начальником творческого отдела Студии военных художников имени Грекова. Участвовал в тематических, зональных, республиканских и международных выставках. Произведения Дмитриевского находятся в Государственной Третьяковской галерее, Центральном музее Вооруженных Сил в Москве, в музеях России и СНГ, в галереях и частных собраниях Англии, Австрии, Дании, Голландии, Франции, США. Народный художник Российской Федерации. Полковник в отставке.

Наш разговор в мастерской художника начался с вопроса об учебе грековцев в Московском военно-инженерном училище.

– Это были не художники из Студии имени Грекова, – сказал Виктор Константинович, – а выпускники Московской средней художественной школы, эвакуированной в село Воскресенское в Башкирии. Вместе с нами учился сын художника Павла Соколова-Скаля, автора многих батальных картин. По ходатайству Павла Петровича группу выпускников отправили в Москву призываться в армию. У сына Соколова-Скаля оказалось плохое зрение, и его не призвали. Гаврилов, Сорокин и я должны были попасть в Студию имени Грекова, но там не оказалось штатных мест. Поэтому нас направили в Московское военно-инженерное училище, где мы и начали учиться в 1942 г.

С Сорокиным мы одно время вместе служили в Студии имени Грекова, но затем он ушел оттуда, отказавшись от офицерской карьеры. Зато рос как художник, стал замечательным живописцем, академиком.

– Виктор Константинович, как начинался ваш творческий путь?

– Рисовать я начал еще мальчишкой. Мы жили в Зарайске. Мама работала, отец уехал на заработки в Москву. Брат и две сестры ходили в школу. Я оставался дома один и, чтобы занять себя, рисовал. Моя старшая сестра хорошо рисовала, и я, глядя на нее, тоже старался.

Позже, когда приехал в Москву, у меня появился товарищ Женька Андреев. Его отец, краснодеревщик, работал в «Вечерней Москве», а там был художник-оформитель, который стал заниматься, учить своему ремеслу Женю и меня. Мы решили с ним поступать в художественную Студию ВЦСПС на Преображенке. Его взяли, а меня нет, считая, что еще недостаточно подготовлен. Но я упорно продолжал ходить в студию, и тогда преподаватель Рожкова, видя мою настойчивость, предложила мне заниматься. Так я попал в Студию ВЦСПС, потом поступил в Московскую среднюю художественную школу. В этот раз произошло наоборот: меня приняли, а Женю нет. Уже перед войной, когда у него плохо складывались дела, я давал ему свои рисунки, чтобы поддержать друга.

Когда началась война, мы вместе с художественной школой были эвакуированы в башкирское село Воскресенское. И там занимались. Я был на год старше Жени, меня призвали в армию, а он остался. Потом и остальных ребят из художественной школы призвали.

– В военном училище, где вы оказались после призыва, вас привлекали к оформительским работам?

– Сначала мы находились в карантине, и нас заставляли что-то оформлять. А когда стали учиться, меня назначили командиром отделения. Ребятам приходилось оформлять стенды, плакаты, а меня не привлекали – я должен был командовать. Когда же у нас проводились сборы на Клязьме, мне пришлось расписывать столовую «под рощу», таким образом маскируя ее.

В летнее время мы выезжали на переправу. Среди дисциплин у нас была фортификация, минное дело. Вообще саперы имеют несколько профессий. Нас там всему обучали.

Начальником училища был генерал Ермолаев, бывший офицер царской армии. А заместителем его по учебной части – полковник Васильев.

– Куда вас распределили после завершения учебы?

– Я был оставлен в училище командиром взвода курсантов. Просился на фронт (может быть, это теперь воспринимается несколько пафосно), но командир батальона подполковник, прошедший фронт, сказал: «Туда ты успеешь. А поскольку ты хорошо зарекомендовал себя, будешь командиром взвода курсантов». Сорокина направили то ли в летную, то ли в десантную часть, Гаврилова – в Студию имени Грекова. А меня оставили в училище.

– В конечном счете и вы, и Сорокин оказались в Студии военных художников. Когда вас назначили туда?

– В 1944 г. С должности командира взвода меня перевели в Студию имени Грекова. Выпускался я младшим лейтенантом, а во время службы в училище мне было присвоено воинское звание «лейтенант».

– На фронт все-таки попали?

– Уже как художник. Маршал бронетанковых войск Павел Семенович Рыбалко дал нам четыре машины, на которых одна группа художников отправилась на Украинский фронт, а вторая, в которую входил я, – на 2-й и 3-й Белорусские фронты. Старшим в нашей группе был художественный руководитель студии Николай Жуков. В составе группы офицеров было немного, в основном солдаты, которым затем под конец войны присвоили офицерские звания.

На фронте к нам относились очень хорошо, берегли, предупреждали: «Не лезьте, куда не требуется. Мы делаем историю, а вы запечатлевайте».

Несмотря на все невзгоды, мы занимались своим любимым делом. Работали очень много. Привезли с фронта такое количество рисунков, набросков, этюдов, что в Центральном доме художника, где выставляли их, не хватало места.

– Вы и после войны находились в кадрах Вооруженных Сил?

– Да, уволился только в 1986 г. Был старшим военным художником, а затем – начальником творческого отдела Студии военных художников имени Грекова. Мне было присвоено воинское звание «полковник».

– В войсках часто приходилось бывать?

– Постоянно. Многие произведения созданы именно в войсках. Причем армия была тогда другой, и к художникам относились по-другому. Мы проводили по 18 выставок в год! Побывали во многих воинских частях и на кораблях, объездили Сибирь, Дальний Восток, страны Варшавского договора. Куда нас только не заносило…

Замечу, что Дмитриевскому, как отмечает искусствовед Татьяна Скоробогатова, «принадлежит большая заслуга в том, что он утвердил пейзаж как самостоятельный жанр в военно-патриотическом искусстве и своим творчеством сумел доказать его великую воспитательную силу. В его пейзажах запечатлены дорогие сердцу уголки среднерусской полосы и Сибири, уходящие вдаль просторы, поля и реки, плывущие над ними облака, и поражает тишина и удивительный покой, присущий работам этого художника». Эта оценка подсказала следующий вопрос Виктору Константиновичу:

– По определению в Студии военных художников должны работать баталисты. Вы в соавторстве с коллегами-грековцами создали известные монументальные диорамы «Волочаевский бой», «Форсирование реки Великой в районе Пскова», первую советскую панораму «Сталинградская битва», самостоятельно написали крупномасштабную диораму «Форсирование Днепра» для Центрального музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве. Но вы ведь в основном пейзажист?

– Да, военный лирик.

– Нет ли здесь противоречия?

– Никакого. Я не случайно почти все свои выставки называл «Родина и солдат», в том числе и состоявшуюся в честь 60-летия Великой Победы.

Солдат защищает свою Родину, близких и любимых, землю свою родную с ее красотами. Поэтому я стремлюсь передать в своих работах непреходящую ценность окружающего мира.

– Судя по огромному количеству работ в мастерской, вы много и плодотворно работаете.

– Я не могу без работы! Не скрою своей боли: у меня тяжело болеет жена, за ней ухаживает и очень оберегает дочь, предоставляя мне возможность писать – в основном на даче в Апрелевке. В мастерской бываю наездами. Тем не менее много работаю и там и здесь пишу маслом, акварелью…

* * *

Как, на мой взгляд, верно и точно заметила искусствовед Татьяна Скоробогатова, Виктор Дмитриевский всегда был и остается верным солдатом своей Родины, служа ее высоким идеалам своим жизнеутверждающим искусством.