На чтение: ≈ 13 мин.Известно, что краткость – сестра таланта. Ну а если кратко по форме, емко по содержанию, – это анекдот. И, пожалуй, ни одному инженеру словесных конструкций не удалось обогнать на дистанции юмора автора анекдота – народ. Воспроизвести анекдотический сюжет в жизни (в сценической жизни) удается немногим. К числу избранных принадлежат Илья Олейников и Юрий Стоянов со своей передачей «Городок».
«Мы родились в один и тот же день с разницей в десять лет и на расстоянии 180 км друг от друга, а познакомились в 1990 году на съемках художественного фильма «Анекдоты», который не принес нам славы, но которому мы пожизненно обязаны тем, что свел нас, – напишут они, когда «Городку» исполнится пятнадцать лет. – В 1991 году мы пришли на Пятый канал питерского ТВ с идеей экранизации анекдотов и почти три года проработали в передаче «Адамово яблоко». В 1993 году мы придумали программу «Городок» и предложили ее совсем молодому тогда каналу «Россия».
Пятнадцать лет – возраст для телевизионной передачи довольно солидный, но ощущения, что стали рабами одного жанра, у актеров нет. Как замечает Илья Олейников, «Городок» – это не пресловутый чемодан без ручки, который жалко выбросить.
Кроме «Городка», Илья Олейников играет роль Лжепророка в мюзикле «Пророк». Сюжетная линия спектакля строится на том, что слепой старик (заслуженный артист России Николай Дуксин), предчувствуя свою кончину, отправляется на поиски Пророка, чтобы узнать, что будет после его ухода из жизни. Он забредает на городскую свалку. Хозяин свалки, пользуясь слепотой старика, выдает себя за Пророка и соглашается рассказать ему о будущем. Но только после того, как слепец поведает ему о прожитой жизни. В диалогах, написанных в стихотворной форме, затрагиваются нравственные категории, и на отношении к ним Старика и Лжепророка строится основной конфликт между главными героями.
– В том, что «Городок» стал популярной программой, основная заслуга не моя, а Юры Стоянова, который с фанатизмом занимается им. Мы оба понимаем: не было бы «Городка» – не было бы и нас. Я оставался бы никому не нужным артистом эстрады, а Юра продолжал бы числиться в Большом драматическом театре имени Товстоногова, где его практически не занимали в репертуаре. Хотя мы, конечно, выросли из коротких штанишек нашей передачи. Хочется попробовать себя уже и на «длинной дистанции». Поэтому я так цепляюсь сейчас за театр, за кино. Снялся в «Мастере и Маргарите» в роли фининспектора Римского, а также в фильме «Тайский вояж Степаныча» молодого режиссера Максима Воронкова, где сыграл главную роль. Мой Степаныч – не комедийный персонаж. Это самодостаточный человек, в котором по ходу фильма происходит некая внутренняя переоценка ценностей. В этой роли я не хотел хохмить, чудить и все такое прочее. Главным для меня был пронзительный монолог о бренности бытия. Мне, как и Юре, вообще хочется перейти в некое новое качество. Мы ведь не «юмористы» – мы в первую очередь артисты.
– Не секрет, что каждый комик чувствует себя в душе трагиком.
– Я никогда не хотел сыграть короля Лира или Гамлета. Отлично понимаю, что у каждого артиста есть свой потолок. Но мне надоело играть гротесковых персонажей, вызывающих исключительно здоровый или даже нездоровый смех. Не претендую на роли большого трагедийного накала, но, мне кажется, я мог бы сыграть, скажем, гоголевских Акакия Акакиевича или Плюшкина. Именно Плюшкиным я грезил, когда я узнал, что Павел Лунгин приступает к экранизации «Мертвых душ». Но с Лунгиным я знаком не был, предлагать себя на роль как-то не в моих правилах. В итоге Плюшкина сыграл Леонид Ярмольник, и хорошо сыграл. Тем не менее я все чаще поглядываю в сторону трагикомедийных персонажей.
– Илья Львович, вы окончили факультет клоунады Московского училища циркового и эстрадного искусства. Клоуном поработать вам не хотелось?
– Нет, такого желания не было. Может, потому что мне довелось увидеть на арене уникального клоуна – Леонида Енгибарова. Тогда клоунада наша была на уровне сегодняшнего «Аншлага». А Енгибаров стоял особняком. Это был философ на манеже. Я помню одно его выступление в Московском цирке в далеком 1966 году. Программа тогда была очень сильная, но этот маленький человек настолько заполонил собой огромное цирковое пространство, что все остальные номера воспринимались публикой как скучный киножурнал. Я вышел после представления и отчетливо понял, что вторым Енгибаровым мне никогда не стать. Кроме того, настоящему клоуну, кроме актерского дара, нужно владеть многими цирковыми жанрами. Клоун должен не просто болтаться по манежу, трепать языком, а быть немножко акробатом, жонглером… А я овладевать этими профессиями не хотел, мне это было не интересно. А то, что мне не интересно, меня невозможно заставить делать. Например, мне не нравится водить машину, вот я и не вожу ее, хоть это и не современно. Но я прекрасно чувствую себя в роли пассажира.
– Как возникла идея создания мюзикла «Пророк»?
– Эта история оригинальная. Будучи на гастролях в Америке, я пошел посмотреть мюзиклы, театральные постановки и приехал наполненный желанием сделать что-либо подобное. Поскольку я сам пишу музыку, то родилась одна тема. С этой песни все началось, хотя от нее впоследствии мы отказались. Вообще проекту отдано около пяти лет. Я писал музыку, Николай Дуксин – текст, Януш Юзефович (мюзикл «Метро») стал режиссером-постановщиком. Первый вариант был написан, но отложен на время. Когда мы к нему вернулись, то поняли, что он перегружен по музыке, по тексту. Пришлось переписать. Почему режиссером виделся Юзефович? Потому что в это время я посмотрел «Метро», этот мюзикл в России пользовался колоссальным успехом и был сделан по всем канонам. Я все сделал для того, чтобы увлечь его идеей, и когда этот альянс произошел, был просто счастлив. Когда же началась работа, я понял, что мы попали именно на того человека, который нам нужен. Если бы не он, мы бы не знали, что из этого получится.
– Какова реакция на первые показы?
– У нас было четыре показа в Минске, и реакция на спектакль удивительная. После спектакля люди встают и в какой-то отчаянной радости аплодируют несколько минут, хотя их никто к этому не призывает. Мы наивны и доверяем людям, они разберутся сами со словом «пророк». Каждый сам поймет, кто пророк из двух людей, стоящих на сцене. В чем нравственное будущее человечества? В том, что защищает и утверждает лжепророк или слепой старик? Мне кажется, высокая точка спектакля в конце, когда зритель начинает реагировать. Вообще эта история очень дидактична, но благодаря тому, что Януш Юзефович сделал живое, трогательное действо, дидактика начинает работать на сердце, задевать струны внутри. Финал, конечно, прогнозируемый, но это послевкусие, которое остается после просмотра, очень светлое.
– Мало кто знает вас как композитора. Что если придет зритель со сложившимся стереотипом и, зная вас по «Городку», будет реагировать соответствующе?
– У меня уже есть достаточно серьезный театральный опыт. Если люди приходят, ожидая увидеть «Городок», то через 2-3 минуты про это забывают и начинают следить не за мной, а за моим персонажем. То же происходит в мюзикле. Я тут не то что не смешной, а совершенно омерзительный тип, получеловек-полудьявол, невероятный циник. И это мало ассоциируется с передачей.
– Зло притягательно, а вы его олицетворение в мюзикле. Не боитесь заразиться?
– Нет, не боюсь, потому что абсолютно отделяю себя от персонажа. Мы с ним полярны, нет ни одной общей черточки.
– Легко играть такую полярность?
– Когда историю придумываешь сам, варишься в ней пять лет, то не думаешь об игре, ты в ней живешь, и персонаж уже живет в тебе.
– Какая аудитория была на первых показах?
– От 16 до 80 лет. Мы, честно говоря, беспокоились именно за юношескую аудиторию, но, удивительно, эти дети потом приходили благодарить. В мюзикле есть совершенно уникальная сцена объяснения в любви мальчишки и девчонки, и Януш ее решил потрясающе. Дети улицы по сюжету объясняются в любви, а он поместил их в квартал красных фонарей. И на фоне движущихся в окнах проституток два робко говорящих друг другу слова любви юных человека настолько выразительны и пронзительны, что это сильно действует на зрителя. Кстати сказать, этот проект слушали Александр Абдулов, Андрей Петров, Максим Дунаевский, и все были высокого мнения о качестве музыки, текста.
– Для сына Дениса (Денис Клявер – один из участников группы «Чай вдвоем». – Н.А.) вы пишете?
– Ребята поют три мои песни, но одно дело писать для эстрады, другое – писать такую крупную форму, здесь совершенно другая музыка. А музыкой я занимаюсь всю жизнь. Причем сам научился играть. Для того чтобы писать музыку, не обязательно знать ноты. Если вы посмотрите живопись, тех же импрессионистов, то они не все заканчивали художественные учебные заведения. Это если Бог дал – значит дал. Что удивительно, вся музыка рождалась спонтанно, нет ни одной мелодии, которая бы сидела в голове, которую пришлось бы вымучивать. Я просто садился за рояль, а мелодии шли косяком.
– Илья Львович, не хотите ли обратиться к другим темам в перспективе?
– Нет, то количество нервов, что было потрачено на работу, настолько велико, что у меня просто не хватит физических сил, чтобы пережить это во второй раз. Хочу, чтобы эта история дошла до как можно большего количества людей. А что будет потом, это вопрос времени.
Санкт-Петербург
Выбор читателей
Комментарии