На чтение: ≈ 13 мин.Ева Михайловна МЕРКАЧЁВА – обозреватель «Московского комсомольца» и специалист по российской пенитенциарной системе. Книга «Камерные репортажи и житейские притчи» – сборник коротких новелл о судьбах отбывающих наказание в российских тюрьмах – вышла в издательстве «Книжный мир» в 2023 году. Другая ее книга – «Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России» (Альбина Паблишер, 2023) – это буквально путеводитель по местам не столь отдаленным с подробными справками, фотографиями и историческими данными.
Меркачёва регулярно публикует в «МК» репортажи из российских тюрем и колоний или тексты о том, как она с этими тюрьмами в качестве члена Совета по правам человека взаимодействует. Тюрьмой она занимается давно, галерея фантастических по своему разнообразию персоналий открылась там ей, поэтому неудивительно, что этот материал просто обязан был найти какое-то художественное воплощение.
Из опыта работы в Общественной наблюдательной комиссии и родилась первая часть книжки, собственно, сами «Камерные репортажи…». Понятное дело, что это не в самом чистом виде художественная литература, а нон-фикшен, но очень художественно оформленный. Это, собственно, и есть истории собеседников ОНК и лично Евы Михайловны. Разные люди – несчастные, потерянные, инфантильные, запуганные или, наоборот, перерождающиеся, заново обретающие надежду – предстают нашему вниманию. Их истории трогательные, берущие за душу. С кем-то Ева Михайловна поддерживала контакт и после их освобождения, они приходили к ней в редакцию (некоторые приходят до сих пор), среди них есть и герои этой книги (или, во всяком случае, их прототипы).
Другая книга «Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России» подводит своего рода итог предыдущему, 2022 году, но с особой точки зрения. Российская система исполнения наказаний претерпела в нем значительные изменения.
Как устроены тюрьмы в современной России? Чем колонии отличаются от тюрем и сколько вообще их в стране? Ева Меркачёва во многом продолжает традицию «тюремной прозы», но одновременно систематизирует собираемую ею информацию как специалист. В этом смысле из ряда известных занимавшихся этой темой на русском языке писателей наиболее схожим образом работал Владимир Галактионович Короленко. Посоветую в этом месте параллельно с «Кому на Руси…» найти и прочитать «Разговор за час до казни» – сборник текстов Короленко первых двух десятилетий XX века, посвященных тюрьме (и отдельной подтемой – смертной казни) в Российской империи времен Николая II и даже немного после Февральской и Октябрьской революций.
Документальная проза требует чуть большей, если угодно, честности, чем художественная, в ней нет места оптимистическому вымыслу. Здесь нужно «как на самом деле», проклятая правда, которую мы и ищем, и боимся. Безоговорочных приверженцев мнения о непогрешимости тюрьмы как большой и сложной институции она и так вряд ли имеет шансы тронуть, а тем, кто еще сомневается, даст шанс лишний раз подумать над своими взглядами.
Как известно, от тюрьмы (и еще от сумы) не зарекаются, поэтому иногда не предугадаешь, с кем, чем и каким образом тебя сведет жизнь. Безусловно, есть какие-то очевидные правила (юридические законы, в конце концов), которые говорят: так не делай, так – тем более, за это предусмотрено такое-то наказание. Но это не значит, что нельзя отказывать в милосердии (и иногда в попытке понять) оступающимся. Что характерно, Ева Михайловна даже, казалось бы, о самых пропащих (хотя это с какой стороны посмотреть) пишет с нескрываемым оптимизмом. От этих текстов веет теплом.
На стене одной из тюремных камер есть рисунок – геометрически ровное солнышко и надпись: «Будьте добрее». Автор его неизвестен, но сидельцев он радует. В книгах Евы Меркачёвой тоже чувствуется доброта, о каких бы ужасных вещах она ни писала.
Нам удалось взять у Евы Михайловны интервью, в котором она рассказала, что иногда тюрьма, как это ни парадоксально звучит, может не только сломать и навредить, но и принести своего рода пользу. Ева Михайловна вспоминает историю молодой женщины (26 лет), которая, чтобы побыстрее достать водку в магазине (ее ждали друзья для очередной попойки), украла самокат. Ее посадили, хотя она вот-вот и вернула бы его владельцам. Она сидела в СИЗО 6 месяцев, это все казалось запредельной строгостью, на границе с жестокостью, но тут Меркачёва встречается с тюремным врачом, который наблюдал заключенную. И он рассказал, что у этой женщины, когда она к ним попала, печень была на грани коллапса, еще немного, и было бы уже поздно. А тут она (вынужденно, так уж вышло!) не пила целых полгода и пошла на поправку! Будто это был знак судьбы, странный божественный замысел: на первый взгляд жестокие судьи и следователи были тем, что указало этой женщине на второй шанс. И вот теперь она может попробовать все изменить.
Мы побеседовали с Евой Михайловной прямо в редакции «Московского комсомольца» за полчаса до заседания Совета по правам человека. Меркачёва в этом совете уже пять лет. Говорили недолго, но о многом: о «генах сострадания», о Вольтере и о йоге в СИЗО.
– Вы в своих интервью довольно часто ссылаетесь на Вольтера. Что он значит лично для вас и есть ли чему у него поучиться современным журналистам?
– Мне кажется, Вольтера знают все (мне хочется в это верить). Его история, становление в качестве писателя и философа – все это заставляет относиться по меньшей мере с любопытством и большим интересом к тому, что он говорил. Он был жесточайший враг всего кондового, критиковал религию, когда она говорила про какие-то запреты и ставила рамки для человека. Как мне казалось, Вольтер в своих произведениях доказывал, что человек сам по себе существо свободное и должен в своих действиях и поступках руководствоваться исключительно совестью. Это очень полезно знать и понимать молодому поколению и вообще всем, потому что не делать чего-то плохого из-за страха наказания (не важно, божественного или человеческого) – это одна история. А если потому, что любишь людей, себя, любишь мир и уважаешь его, – это совсем иное. Мне кажется, Вольтер был оптимистом. И фраза «Все к лучшему в этом лучшем из миров» это доказывает.
– Как произошло ваше знакомство с йогой и как удалось внедрить ее в распорядок дня одного из московских СИЗО?
– С йогой я ознакомилась много лет назад, когда мне было 16 лет, и поняла, что это для меня спасение. Именно йога помогла мне полностью восстановить свое здоровье, она дает очень много энергии.
Я думаю, что очень важно внедрить йогу за решетку. Потому что там особые условия: в спортзал выводят крайне редко и не каждого, он платный, а в камерах мало места, не хватает воздуха и т. д., а для йоги все, что нужно, – это крошечный кусочек пространства.
В свое время, когда я была в одной из женских скандинавских тюрем строгого режима на экскурсии, обратила внимание на целый зал, где были расстелены коврики для йоги. Мне сказали, что скоро будут занятия, они регулярные, и это часть их фактически обязательной программы по снижению агрессии и уровня жестокости. Мне показалось, что это здорово. Когда с этим проектом пришла во ФСИН, меня поддержали. Мы стали проводить йогу в СИЗО №6, это женский изолятор, и в Бутырке.
– Поговорим о двух ваших новых книгах. Они обе вышли в этом году, обе работают в принципе с одной и той же темой, но с разных сторон: «Камерные репортажи…» – это художественное осмысление тюремной жизни, а «Кому на Руси…» – уже документальная литература. Было специально так задумано или совпало, что они изданы одновременно, но роли это особой не играет?
– Так действительно совпало, а с другой стороны, интересно получилось: все же по какому-то божественному замыслу! Когда я пишу, стараюсь, чтобы был оптимизм в книгах, а многие могут прочитать и увидеть только жуткие моменты. Про пытки, например. Может показаться, что все происходит безнаказанно, но где-то ведь были возбуждены уголовные дела. Я думаю, что всем тем, кто заслуживает, воздастся, или они сами себя накажут.
Вообще, мне, конечно, хотелось бы найти некоторых героев, кто-то проявляется, кстати, сам! Многие истории показывают, что все находится в балансе, каждое плохое дело может быть шансом на что-то хорошее. Шанс пробудиться, исправиться, сделать шаг навстречу.
– Как же тогда быть с общественной реакцией, которая зачастую в духе: «И хорошо! И поделом ему! И надо больше!» Это же ненормально!
– А опросы про возвращение смертной казни? Может, жизнь их и учит, что под это колесо может попасть любой, их близкий в том числе. Все анекдоты «про соседа» об этом: выколи мне глаз, чтобы сосед ослеп на оба. Что с людьми происходит, где мы это упустили, в семьях, школах?
По итогам своих посещений тюрем могу сказать: где-то треть людей, отбывающих наказание в колониях впервые, не имеют среднего образования. И колония их образовывает.
– Весьма специфически, однако.
– Нет, они правда получают какое-никакое образование. А потом да, те самые «тюремные университеты», которые никого, конечно, лучше не делают. Человек учится подчиняться, жить по графику, но не умеет мыслить самостоятельно и любить других. Люди выходят на свободу, но не знают, что делать, как зарабатывать. Где начинать? Я думаю, с рождения, с детсада, школы. Можно составить список той литературы, без которой нельзя человека пускать в жизнь. Проводить тесты в школе на агрессию и жестокость. Это комплексная работа.
Выбор читателей
Комментарии