На чтение: ≈ 14 мин.Каждое утро перед началом уроков директор поднимается на второй этаж для встречи с дежурным классом. Принимает рапорт о событиях и приключениях дня вчерашнего и ставит задачи на новый школьный день. Линейка длится минут пять-семь, затем дежурные расходятся по постам. Идут к раздевалкам, на этажи, на лестницы. Николай Беккер убежден, что первым в школу должен приходить директор. И не устает говорить, что все начинается с дисциплины. Это основа основ школьной жизни. Но добавляет поверх недолгого раздумья: «И с доброты… Да, пожалуй, самое главное в работе учителя – доброе сердце». А на вопрос, что в этой учительской дихотомии важнее, твердым кивком отвечает: «Второе важнее. Доброта все же первична. Вверенная тебе юная душа обязательно должна чувствовать, что ты никогда не унизишь ее человеческого звания».
От Бога директору Беккеру достались два начала – немецкое по крови стремление к порядку и русская душевная проникновенность. Их синтез обращает нас еще к одному хорошему русскому слову – к добронравию. Но и оно не в полной гамме представит портрет этого человека. Говорят, он и горяч, и резковат в отдельные минуты. В те самые, когда строгость по своим воспитательным свойствам превосходит доброту. Да как же, скажите, без назидания и строгости, если ты главный организатор в процессе, где маленького человечка пытаются приблизить к образу Творца? И производство это штучное – и таковым останется при всех стараниях его механизировать.
Он никогда не сходил с этого круга – с дисциплины, утверждающей порядок в душе, и с доброты, врачующей от бездушия. Так был воспитан.
Его далекий пращур Вольф Беккер прибыл в Россию лекарем в незапамятные времена. Род был испытанным и твердым по мужской линии, и все мужчины в нем были медиками. Поколение за поколением жили в Москве при царях – пока не грянула революция.
В 20-е деда и бабку направили в Пермь организовывать тифозные лагеря. Гиппократа они не посрамили, а вот от тифа не убереглись – погибли оба. Николай Беккер-старший рос в детском доме под Звенигородом. Выбрал профессию учителя, но династическое ремесло в семье сохранил, женившись на враче. Дорогой отца пошел и сын: начинал когда-то с русского и литературы, потом потянуло в историю…
Директор Беккер знает цену шутке – особенно той, что на злобу дня. Коллеги по учительскому цеху в унисон подтвердят: хоть и строг, но чувство юмора – его природная черта, он и сам блестящий рассказчик анекдотов… В арсенале директора Беккера шутка – один из важнейших воспитательных приемов, вернейшее средство, связующее поколения, разорванные декультурацией. Таков его стиль.
«Их там человек сто стоит, а он у них на виду ее обнимает, рисуется, недоросль этакий… Так я незаметно подошел и говорю: ну что, женишок, сватов-то не рано ли? Все – хи-хи-хи, она – от него… Но если только начнешь назидать и укорять – да как тебе не стыдно, да как ты можешь… Они должны чувствовать уважительное, доброе к себе отношение – тогда и дело учительское ладится…»
Природное чувство юмора помогало ему не одни только детские – и посерьезней вопросы решать, идейную правоту отстаивать. Сказанное в шутку может быть услышано, а сказанное с вызовом или с гневным укором может и оскорбить.
«Раньше-то гораздо проще было, гораздо умнее и целесообразнее. Да и не было такого количества этих самых чиновников везде…» – сетует Беккер.
Районом давно уже руководит Анна Щерба, заслуги которой, по мнению людей, весомы, в том числе и в народном образовании. Все есть яд, и все есть лекарство. Чиновник – опора общества, что в нынешней Германии, что в Древнем Китае…
«Нынче совершенно немыслимое количество бумаг сопровождает каждый шаг учителя». Думается, с директором Беккером было бы легко сойтись во мнении, что у вздувшегося фурункула отчетности две причины – как две инфекции. Одна – вал прожектерской активности сверху, нагромождение начальственных задач, и вторая – нездоровье в обществе. И как следствие второй – общее исполнительское недоверие. Исполни и отчитайся!
Нынче демократия на дворе, и в обществе другая мораль. И не сказать, что она в нем торжествует, но во всяком случае массово присутствует. Если раньше в делах было принято руководствоваться пословицей «Доверяй, но проверяй», то теперь ее сменила другая – «Не доверяй и постоянно проверяй»…
Нужна ли в разумном обществе вся эта отчетность? Отчетность отчетности рознь. «Здесь был Вася…» – тоже отчетность, если хотите. «О противотеррористической деятельности» – серьезнейший документ, хочется надеяться. Борьба с терроризмом и экстремизмом всех нас должна бодрить и сплачивать – и целеустремленных олигархов, и легковерных недотеп, считающих копейки. Понятно, что и без охраны в наши дни не обойтись – да хоть бы и отваживать всяких ненормальных или откровенных исчадий зла.
В обществе давно уже провалился общий культурный тонус – и это наша общая беда. Тут и война информационная, тут и собственная дурь… Самое страшное в том, что декультурация в первую очередь бьет по детям – у них нет иммунитета против дряни. И учитель, и завуч, и директор школы сразу оказались на передовой этой войны. И каково оно – на передовой-то?
Николай Николаевич согласно кивает: «Да, это так, и борьба идет жестокая». Но ему, как и самой школе №2 Истры, в чем-то повезло. В чем-то легче, чем в других местах по России. Речь о специфике микрорайона, где расположена школа. Эту часть города, в том числе и школу, когда-то строили научно-исследовательские институты, которых в Истре было много. Они задавали неплохой культурный фон – во всяком случае в этой ее части.
Город рос и строился, здесь сдавали много жилья, люди создавали семьи и воспитывали детей. Здешний люд всегда знал цену образованию. Здесь всегда очень хорошо относились к школе, и детям старались передать такое отношение.
Все так, однако неопровержимо и другое: это не главная причина высокого качества учебы (а равно и воспитательного потенциала) в школе №2. За тридцать с лишним лет работы директору удалось создать серьезную обстановку внутри школы, основанную на взаимоуважении и доверии учителей и учеников, на комфортном психологическом климате в самом учительском коллективе.
Я спросил у почтенной дамы, пришедшей в школу за внуком: «Чем эта школа лучше других? Ведь рядом – практически в том же районе – стоят и престижные образовательные учреждения с гордыми старинными названиями. Почему не туда? Почему в простую общеобразовательную школу?» Дама оглядела меня, ответила: «А все к Беккеру хотят. Вы знаете, что в том году из школы вышли шестнадцать медалистов? И вообще – тут мы спокойны за своих детей и внуков. Двоих мы здесь уже выучили. Детей тут никто не обидит, здесь их воспитают и выучат. И старших уважать научат…»
Стародавней мечтой директора Беккера было устроение в школе «односменки». Учеба во вторую смену для ребенка дискомфорт, проще сказать – маета. Она словно надвое все делит, и в детской душе от нее раздрайчик образуется, этакая неуловимая тягомотинка в подсознании. В лучшем случае лирическая грусть – как у ежика в тумане…
Прежде чем прирасти новым корпусом для начальных классов, школа долго прирастала директорской думой о нем. И «прогулками» по коридорам власти – куда не всякий вхож, известно. Чтобы добиться искомого, почетный гражданин Истры Николай Беккер употребил все свое влияние, обаяние и дар убеждения. Долго теребил властные структуры, но своего добился. Сам-то похваливает главу района, но люди знают – все дело в директорской инициативе. Все с нее и начинается. Пристройка для начальных классов упразднила «двухсменку» с 1 сентября прошлого года.
Сказать попутно, директор Беккер и учителям своим квартиры «строит». Как – спросите у него, но факт остается фактом: только в прошлом году трое учителей школы №2 получили новое жилье.
Сказать по-нынешнему, директор Беккер – это «бренд». В Истринском районе его знает всякий. До середины 60-х он директорствовал в Глебовской школе за двадцать верст от Истры. Выпускники, окончившие «Глебовку» сорок пять лет назад, до сих пор ежегодно встречаются со своим бывшим директором. Говорят, им это задает душевный ритм и рабочий тонус на весь последующий год.
«Так ведь, должно быть, наскучило многое и приелось директору в школе за шестьдесят-то лет работы? Неужели возможно сохранить свежесть и «незамыленность» взгляда, остроту восприятия, чувство нового?» Скупая директорская улыбка из-под строгих бровей: «Да как же иначе? Все новое, каждый человечек – новое слово в истории… А их у нас – тысяча сто! У нас вот была учебная тревога, проводили эвакуацию учащихся и персонала. Сигнал – и за четыре минуты в школе никого не стало! Все стоят во дворе. Так вот – я просто обалдел… В учебном здании они рассредоточены, а как все вышли – так огромная масса людей стоит… И ведь сколько их видел за шестьдесят годов – а все равно новое потрясение, новая радость…»
И новое возвращение к теме – через впечатление, через образ, через осознание огромности школьного коллектива, как и масштаба ответственности на тебе: чем бы школа ни блистала… если нет порядка, если нет спокойной работы и если не слушаются учителей, хорошего тут будет мало…
Ни демократизм, ни свободы, ни «права ребенка», ни «релаксуха» с «расслабухой», ни вольница и общая конфликтность как производные личностного эгоизма, а именно организованность и дисциплина должны доминировать в школе. Потому что конфликтность начисто прекращает передачу информации – любой, эмоциональной человеческой, технологической, исторического опыта. Если ты и я находимся в состоянии конфликта, то не сможем ни порадовать друг друга, ни поделиться необходимым опытом, ни научить друг друга элементарнейшим вещам – не говоря уже о высоких технологиях. Вспомним библейскую фразу про дом, разделившийся в себе самом…
6 мая Николаю Беккеру исполнится восемьдесят. Многовато, конечно, с одной стороны. А с другой? Чем больше прожито, тем в большей полноте выявляется человеческая суть. И тем в большей мере она становится произведением Творца. Его замыслом о человеке…
Истра
Выбор читателей
Комментарии