Тяжело молоту, тяжело и наковальне

К 300‑летию Российской империи в Малом театре поставили «Петра I» по пьесе Дмитрия Мережковского «Царевич Алексей». Страшнее спектакля не найти на московских подмостках. Тем паче что среди литературных источников, по которым написана сценическая версия Малого театра, кроме историософского романа Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей» (пьеса «Царевич Алексей» поставлена по нему) упоминается пьеса Фридриха Горенштейна «Детоубийца». По ней в 1985 году в Малом театре был поставлен спектакль с Виктором Коршуновым и Василием Бочкаревым в ролях Петра и царевича Алексея. Новый спектакль о Петре подоспел ко времени – Россия всерьез озаботилась тем, чтобы, по Ломоносову, «прирастать Сибирью» и Дальним Востоком.

Царь-реформатор, державный правитель, строящий армию и флот, прорубающий в Европу «окно», – может ли быть персонаж актуальнее?

Широкому зрителю был известен именно такой Петр в исполнении Николая Симонова и Алексея Петренко на киноэкранах, для исполнителей роли Петра всегда был соблазн уйти в то пространство, где живет «Россия молодая». Признался в этом и заслуженный артист Андрей Чубченко, играющий Петра I в премьере Малого. Перед создателями спектакля задача стояла наисложнейшая, потому что Петр, изначально отлучивший царевича Алексея (Станислав Сошников) от трона и бесконечно мучающий его разговорами на эту тему, выведен у Мережковского так, что не сразу и признаешь в нем знаковую фигуру русской истории. Режиссер спектакля Владимир Драгунов, историк по первому образованию, говорил в интервью, что воспоминания о Петре, о натуре его и даже внешности очень противоречивы: одни говорят, что у него была копна волос, а другие, что он был лыс, и т. д. Андрей Чубченко создает сложный образ – жесткого, волевого правителя, но, возможно, впервые мы видим Петра, не лишенного романтических черт, едва ли не рефлексирующую личность. Несмотря ни на что, он любящий отец, озабоченный будущим сына, но уже по первому разговору с царевичем делаешь вывод, что будущее это предрешено. И не в пользу царевича Алексея. Что касается внешнего облика, Петр в исполнении Чубченко похож на реального Петра, каким мы знаем его по портретам.

Спектакль идет в декорациях Марии Утробиной, представившей Россию Петра основой для строящегося корабля. Топоры строителей, похоже, только замолкли, и впечатление такое, что ты ощущаешь запах свежего дерева. Динамичная сцена первого разговора Петра с царевичем вводит вас в действие, поселяя в душе предощущение трагедии. В самом деле, как быть отцу, который видит, что сын ничему не обучается, не желает знать воинских дел и не хочет продолжать его дело, лишь якшается со старорежимными боярами, которые мечтают о том, чтобы в России ничего не менялось, ставя палки в колеса реформам Петра? Отец ругает сына за злой нрав и упрямство: «Тебе только бы веселиться, ты царских кровей, а рассуждаешь, подобно низким холопам». А когда Алексей говорит, что готов написать отречение от российской короны, поскольку «ослаблен болезнями» и «не может управлять народом», Петр заявляет, что словам не верит. Называет сына бездельником, требует, чтобы он либо изменил свой нрав и занялся делом, либо постригся в монахи. Обвиняет в том, что он желает отцу смерти, а от этого уже шаг до обвинения в измене государству.

А у царевича никаких предчувствий, одни неизбывные детские травмы, нанесенные жестоким родителем, да неприятие отцовских реформ, сызмала воспитанное в нем матерью. Станислав Сошников играет эмоционального и нервного царского сына, дурашливого и психопатичного. Его переполняет буря чувств – любовь и ненависть к отцу, который разлучил его с матерью, заточив Евдокию Лопухину в монастырь, а все воспитательные беседы проводил от случая к случаю, словно оправдываясь перед Богом. Воспитателями назначал абы кого, хорошую карьеру сделал на Алешиных бедах пращур автора «Войны и мира» – начальник Тайной канцелярии Петр Андреевич Толстой (народный артист Валерий Афанасьев). Алеша так боится отца, что, когда посланец от него заглядывает к нему в жилище, как ребенок, прячется под одеялом. Это Алексей, наблюдая за образом жизни отца, называет его антихристом и полузверем. Как быть тому и другому – вот эту «семейную драму государственного масштаба» и предстояло распутать создателям спектакля.

Исследователи отмечают, что под влиянием представлений раскольников Мережковский действительно рисует Петра воплощенным антихристом, при этом в его романе священники-старообрядцы спорят о чистоте веры, носителем которой изображен царевич Алексей. Именно он в беседе с немецким философом Лейбницем на вопрос «Почему у вас в России все так неблагополучно?» отвечает: «Ну да, мы голые, пьяные, нищие, но в нас Христос».

Но перед этим, внимая советам приближенных, он сделает попытку спастись в Вене, но будет обманут и выдан на руки Толстому. По приказу Петра тот гонялся за Алексеем почти два года по Европе с целью вернуть его домой. Но вернуть без нажима и эксцессов. Хитрый лис выполнит приказ царя со всей точностью – в галерее образов, созданных Афанасьевым в Малом театре, этот, пожалуй, самый характерный. Ироничный прищур глаз, умение быть преданным и вашим, и нашим, давать убедительные советы и сыну, и отцу, в том числе роковой совет, стоивший жизни царевичу, в этом весь Петр Андреевич Толстой. Стоит заметить, что за поимку Алеши, за эту «первую российскую спецоперацию», как ее именуют в фильмах, Толстой получил титул графа и земли будущей Ясной Поляны. Сцена, в которой он умело подсказывает Петру, землями в какой округе его наградить, вызвала гомерический хохот в зале и сочувственные улыбки ценителей литературы. Заметим, что Толстой – единственный появляется в парике в спектакле, и то на несколько минут. Знак времени.

Предадут царевича не только «воспитатели» и священники, его любовница, крепостная девка Ефросинья (Ольга Плешкова), о счастливой семье с которой он мечтает, сдаст его, не задумываясь. Зрители смотрят спектакль в звенящей тишине, препарируя свое отношение к прошлому: поставлен «Петр I» так, что каждая сцена имеет отношение лично к тебе. И это к нам, зрителям, обращают свои вопросы про «варварскую Россию» лейб-медик Блюментрост (Константин Юдаев) и врач Аренгейм (Евгений Сорокин), когда пытаются привести в чувство царевича после 25 ударов по спине, а потом потихоньку переговариваются о «страшной русской святости» уже у его гроба.

Перед смертью Алексей признается: «Много я ругивал батюшку, может, и за дело; а надо и правду сказать: сей кузнец Россию кует из нового железа Марсова, тяжело молоту, тяжело и наковальне, зато Россия будет новая». Пророческой своей смертью царевич простил царя, но смерть его аукнулась гибелью всему роду Романовых, и спектакль Малого театра – яркое напоминание всем нам о том, какова цена умения любить и вовремя прощать.