Ты чайка

Я люблю смотреть на актеров третьего плана в ситкомах, например в сценах в кафе, где они якобы разговаривают, но на самом деле только открывают рот. Они беззвучны.

Иногда на них смотреть интереснее, чем на самих героев.

Ты думаешь: вот эта актриса, такая красивая, вот этот актер, такой высокий, ходят на кастинги, но никто их не увидит по-настоящему (кроме меня), они фон, не дали им больших ролей, вообще ролей не дали, вот и сидят даже не в эпизоде, а в массовке.

Герои третьего и четвертого плана.

Вот что делает эта никому не известная актриса, когда заканчивается съемка? Идет есть в передвижной фудкорт (на съемочной площадке даже главные герои не едят, только ковыряют вилками в огромных тарелках, ну, может, иногда листик какой-нибудь подцепят и в рот отправят)? Или сразу домой – кормить кота?

Однажды я видел героиню «Друзей» Монику в каком-то другом сериале, у нее даже не было реплики. Но потом повезло. И много сезонов в своей новой роли она долго делала вид, как что-то ест, а на самом деле ковыряла вилкой, возможно, даже в ненастоящей еде.

Говорят, даже Брэд Питт снимался в массовке. А бывает и наоборот: иногда ты уходишь с первых ролей на вторые или просто играешь только для самого себя. Я чайка, чайка, нет, я актриса.

Заслужить в 21 год Сталинскую премию (фильм «Машенька», снимался в войну), потом попасть в автокатастрофу, получить шрам на пол-лица, потерять возможность играть большие роли, потом вообще выйти за иностранца, уехать в Англию, вернуться, в 1964 году, в частности, сыграть Эмилию в фильме «Обыкновенное чудо». «Не смотрите на меня. А впрочем, к дьяволу все. Смотрите».

Вот мы и смотрим. На Валентину Караваеву, актрису кино и театра. И кажется, только сейчас видим, что у нее ассиметричны губы: как будто левая сторона верхней губы деформирована, даже несмотря на основательный грим.

«Вот я какая. Смешно?»

Не очень.

А потом и вообще ролей не станет. Но оказалось, есть лучший режиссер, лучшая пленка. Немолодая актриса, завертываясь в кисею и распахивая ее, играет Нину Заречную. Любительская кинокамера, катушечный магнитофон и проектор. 22 года она играет для себя, как тот Арлекин Гамлета, одну и ту же роль: проявляет пленку, звук записывает на магнитофон и отсматривает материал на самодельном экране. Потом новая съемка. Три километра 16‑миллиметровой пленки, двадцать лет чеховской «Чайки».

«Хорошо здесь, тепло, уютно… Слышите – ветер? У Тургенева есть место: «Хорошо тому, кто в такие ночи сидит под кровом дома, у кого есть теплый угол».

Мы слышим этот ветер. И видим, как Нина Заречная стареет на пленке все больше и больше. Но зато нет там статистов на втором плане, там есть только одна актриса, и все ее роли – главные. Но и Заречную, и Анну Каренину она играет в контражуре, часто напротив большого окна. Ее лицо видно, но размыто: никаких деформаций, никаких неправильных губ, никакого шрама.

«Человек – странное создание. Его память сохраняет только то, что ему нужно сегодня. Все остальное – хлам. И если прошлое утрачено, значит, место ему на помойке».

Дмитрий ВОДЕННИКОВ, поэт, эссеист