Турецкий марш. Часть четвертая. Педагогика – анатолийский вариант?

Рубежом стал 1996 год. Начиная с этого момента турецкие образовательные учреждения наконец выходят на правовое поле – появляются новые уставы, но в них нигде и никак не обозначено, что учебные заведения, имеющие эти уставы, правопреемники тех, что были до того. Значит, былых учебных заведений теперь уже нет?

Но тогда кто и когда принимал решение об их ликвидации? Судя по всему, никто и никогда. То есть налицо грубейшее нарушение не только закона РФ «Об образовании», но и гражданского, налогового и иных законодательств РФ.

Образовательное законодательство четко предписывает содержание школьных уставов, которые, в частности, не должны противоречить учредительным договорам. Но это происходило сплошь и рядом, например, в учредительном договоре записано, что учебное заведение реализует программы 1, 2 и 3-й ступеней, а на практике подготовка шла только по двум. Годовой календарный учебный график утверждался директором лицея с учетом мнения педагогического совета и по согласованию с учредителями, и это было явным нарушением требований ст. 32 (п. 2.80 Закона РФ «Об образовании»). Но гораздо важнее не то, что было записано в уставах и не выполнялось, а то, что вообще отсутствовало, хотя обязательно должно было быть. Например, там не было указания, на основании чего турецкий фонд или фирма становились соучредителями теперь уже государственных учебных заведений, с какими целями и задачами создается это учебное заведение, кто и какие обязанности берет на себя, какую ответственность при этом несет. Иными словами, отсутствовали в уставах зафиксированные правовые отношения, например, не был описан и утвержден порядок управления учебными заведениями, потому что он не был урегулирован еще в учредительных договорах. В результате в турецких лицеях складывалась казусная ситуация – там было, как правило, по два директора. Один из них – турецкий директор – всемогущий и всевластный, распоряжался всем в учебном заведении, ни за что не отвечал, но имел неограниченную власть. Второй – российский директор – был как бы фигурой подставной, так как главным образом обеспечивал прохождение финансовых средств, которые поступали из того или иного бюджета. Директор-дублер имел право подписи банковских документов по расходованию бюджетных средств, но не мог самостоятельно подписать, скажем, какой-то приказ по образовательному учреждению. В нашей стране давно существует определение такому руководителю – «зиц-председатель», то есть человек, который стал фигурой номинальной, но в случае чего отсиживать в каталажке придется именно ему, а не фактическому обладателю реальной власти. Российский руководитель и его заместители не имели права делать никаких замечаний турецким преподавателям, даже если те были в чем-то неправы. А турки, как правило, возглавляли все методические объединения по предметам, но, если учесть, что уровень образования у них был невысоким, то замечаний можно было сделать много. Однако турки были в привилегированном положении, и им разрешалось действовать напрямую в руководстве работой русских преподавателей, даже если те имели почетные звания, высшую категорию или ученую степень.

Чтобы попасть в лицей, российскому преподавателю нужно было продемонстрировать высокий класс. Почему – понятно, ведь именно они должны были обеспечивать высокий уровень подготовки выпускников, результаты работы российских преподавателей потом турки поднимали на щит, рассказывая, как успешно работают их образовательные учреждения. Педагогов с российской стороны отбирали еще жестче, чем учеников. Детей же начинали еще с шестого класса готовить к поступлению в турецкие лицеи, вовлекали в различные мероприятия, потом тестировали, определяя пригодность будущего ученика к обучению в этом учебном заведении. Кандидатов в ученики подвергали так называемому вступительному экзамену – будущих питомцев на две недели поселяли в общежитие, за ними наблюдали весьма внимательно, делая свои заключения о пригодности для обучения в таком престижном учебном заведении. Отбор шел не только по уровню знаний, но и по готовности воспринимать анатолийскую систему обучения, о которой имели представление только турки. Поэтому главная роль принадлежала при отборе лицеистов им, они принимали итоговое решение, исходя из собственных, только им ведомых критериев. Каковы эти критерии, помогает предположить анализ ученического состава турецких лицеев. Видимо, брали в основном тех, у кого родители занимали соответствующие посты и могли влиять потом на реализацию тех или иных турецких планов, тех, у кого родители по материальному достатку могли обеспечить обучение отпрысков в зарубежных вузах, наконец, тех, кто по способностям представлял интерес для будущего лицея. Бедных, которых так хотели обучать турки еще до того, как лицеи были созданы, в этих образовательных учреждениях на самом деле были единицы.

Интересное наблюдение: раз лицей позиционировался как учебное заведение – интернат, то он подпадал под действие Типового положения об общеобразовательной школе-интернате, предусматривающего, что мягкий инвентарь, учебники, одежду, канцелярские принадлежности и учебники предоставляются его ученикам бесплатно, но в турецких лицеях родители платили за все. Видимо, для порядка, потому что родительские деньги многих финансовых проблем лицеев, конечно, не решали. Но турецкие благодетели, которые изначально обещали бесплатное обучение, деньги из родительских кошельков все же брали. Может быть, и для того, чтобы продемонстрировать еще раз: бесплатный сыр бывает сами знаете где.

Почему нужно было отбирать только детей, которые способны были учиться в турецких учебных заведениях? Прежде всего потому, что они должны были выдержать чудовищную нагрузку. Большинство предметов изучалось на иностранном языке (химия, физика, биология, математика и так далее), поэтому иностранный язык составлял объем в 20 часов в неделю, а начиная с 7-го класса, и 8 часов в 11-м классе. В каждом уставе отдельным пунктом было предусмотрено освоение учениками российских государственных стандартов и анатолийской системы образования как турецкой составляющей школьного компонента. В пояснительных записках к образовательным программам учебных предметов, изучаемых учащимися лицеев, обычно было приведено то содержание, что предусмотрено нормативными документами Министерства образования РФ. Таким образом, составители устава как бы отдавали должное высшему образовательному ведомству страны. Однако на самом деле руководители лицеев всегда поступали так, как представлялось необходимым им самим. В соответствии с анатолийской системой, если верить турецким эмиссарам от педагогики, в 7-м классе лицея установлено изучение английского языка в объеме 12-13 часов и турецкого языка в объеме 4 часов в неделю. В итоге почти половина максимальной недельной нагрузки уходила на изучение предметов области «Филология», что никак не предусматривает для лицеев п.1 Типового положения об общеобразовательном учреждении, утвержденного постановлением Правительства РФ №196 от 19.03.2001 года. По объему гуманитарных предметов турецкий лицей был на самом деле гимназией или школой с углубленным изучением предметов, а вовсе не лицеем как таковым. Это понятно сразу, когда знакомишься с реальным учебным планом учебного заведения. Например, с таким (см. таблицу).

Самое интересное, что при такой учебной нагрузке непонятно, каким образом аттестуются переходящие из одного класса в другой: уставы не предусматривали порядка промежуточной аттестации, и это тоже очень серьезное нарушение. Таким образом, тот, кто аттестовал и аккредитовывал лицеи как лицеи, на самом деле нарушал все положения аккредитации для таких учебных заведений. Такого понятия, как школьный компонент, вариативная часть базисного учебного плана, индивидуальные занятия, в турецких лицеях не было. Все загоняли в общее расписание, все занятия проводились в учебных классах. В классах же проводились так называемые этюды – своеобразная четырехчасовая самоподготовка. В результате нагрузка на одного ученика доходила до 60 часов в неделю, при этом от него во многом требовалось лишь запоминание, подобные интенсивные занятия предполагали такой ритм учебы, когда некогда было думать, главное – все вызубрить. Те, кто аттестовывал и аккредитовывал лицеи, на этот аспект внимания не обращали. Какие уж тут здоровьесберегающие технологии! О них никто, видимо, даже не задумывался, как и о том, может ли нормальный ребенок высидеть за книгой 60 часов в пятидневную учебную неделю и что с ним после этого будет!

Кстати, при такой сумасшедшей учебной нагрузке в стороне от освоения оставались две важные образовательные области – «Технология» и «Искусство». Их ученики турецких учебных заведений не изучали, хотя это для российских школ предметы обязательные. Спрашивается, а как же тогда, на каком основании выдавались аттестаты о среднем образовании? Ответ один – незаконно. И тут дело не только в том, что неосвоенным в полной мере оказывался государственный стандарт общего среднего образования, а и в том, что неаккредитованные до поры до времени турецкие лицеи вообще не имели права на выдачу государственных аттестатов, но выдавали их. Некоторые заключали соответствующие договора, и их выпускники проходили гос-аттестацию в государственных учебных заведениях, но аттестат получали не того госучреждения, а турецкого лицея. Еще интереснее то, что значительное количество выпускников этих лицеев получали золотые медали «За особые успехи в учении». Дети не виноваты, своим усердием и успехами в учебе они эти награды заслужили, но по закону на них не имели права. Получить бланки аттестатов, медали просто так турецкие лицеи не могли – те выдавали по их заявкам органы управления образованием, идя на нарушение законодательства об образовании, самых различных положений например, приказа Минобразования РФ от 03.12.1999 года № 1076, но делали это почему-то спокойно и безнаказанно. Между тем наказание за все это предусмотрено – причем после открытия уголовного дела.

Помимо директоров, учебными заведениями управляли советы. Но, кроме совета, был такой важный управляющий орган, как дисциплинарная комиссия, реализующая те наказания, которые содержались в перечне, утвержденном, например, фондом «Уфук». Фонд подготовил маленькую книжечку, в которую входили все сведения дисциплинарного характера, которые собирались об ученике: как он ведет себя со сверстниками, как участвует в уборке класса, сколько замечаний получил, сколько раз нарушил дисциплину и так далее. Книжечка была ничем иным, как документом, свидетельствующим о лояльности учащегося и о том, достоин ли он обучения в турецком лицее. Того, кто не подчинялся, безжалостно изгоняли. Так нарушался основополагающий закон российского образования. Кстати, в лицеях проводили еще и мероприятия, позволяющие узнать учащегося со всех сторон. Например, опросы на тему: кто твой друг, какие его качества и почему тебе нравятся. Это давало возможность всестороннего изучения характера, пристрастий, личностных особенностей опрашиваемого. Неусыпный контроль за каждым учеником осуществляли воспитатели и помощники воспитателей, но сотрудники российских спецслужб предполагают, что за учениками, проживающими в интернатах, могли вести и круглосуточное видеонаблюдение. На эту мысль наталкивают все те же штаты лицеев. Спрашивается, для чего были выписаны в Россию из Турции специальные техники для обслуживания оборудования, специальные электрики и так далее. Если не ставить специальных задач, которые могли выполнять сугубо свои, доверенные люди, то таких специалистов, как техники и электрики, можно было бы с успехом найти в России, на месте работы лицеев, ведь в условиях увеличивающейся безработицы на эти должности могли быть наняты люди даже с высшим техническим образованием.

Когда начинаешь собирать все вместе огрехи, которые были допущены при лицензировании, аттестации и аккредитации, естественно, возникает вопрос: а кто и как проводит все эти процедуры? Простое рассмотрение списков должностных лиц, входивших в комиссии, не может не удивить. По российскому законодательству для проведения этих важных процедур создаются экспертные комиссии. И в случае с лицензированием турецких лицеев они создавались, но в их состав включали представителей учредителей, что было явным нарушением. Еще интереснее картина с аккредитацией: очень часто было так – если сегодня лицею давали лицензию, то на завтра его уже аттестовывали и аккредитовывали, причем без сбора всяких на то комиссий и на разные виды деятельности.

И еще один важный вопрос: как могли различные официальные органы пропускать через себя утвержденными или завизированными те документы, которые явно противоречили российскому законодательству? Дело в том, что российское законодательство в области образовательного права довольно слабо изучено работниками многих официальных органов госвласти на местах. Одни чиновники сильно доверяют чиновникам другим, в частности, чиновникам от образования, они-де все знают лучше всех. Однако на примере турецких учебных заведений понятно, знать-то они, конечно, знают, но частенько поворачивают закон как дышло, как повернут, так все и выходит. А поворачивают порой так, как подсказывают им не государственные, а собственные корыстные интересы. И тут очень важно понять, как соблюдение этих частных интересов может нанести существенный урон национальной безопасности нашей страны.

Виктория МОЛОДЦОВА

(Окончание следует)