Трудности перевода. ​Взгляд

Современную школу в последнее время все труднее представить без понятия «инклюзия». Это заимствованное слово настолько проникло в нашу среду, что, даже не всегда полностью понимая его значение, его употребляют во многих контекстах. Инклюзия в обывательском понимании – включение. Инклюзивное образование в соответствии с Федеральным законом «Об образовании в РФ» – обеспечение равного доступа. Очевидно, что в этих трактовках имеются как внутренние, так и взаимные противоречия.

С одной стороны, образование – это не только и не столько обеспечение. В противном случае это противоречит той же статье закона, в которой образование определяется как единый целенаправленный процесс. С другой стороны, включение, под которым часто понимают помещение одного или нескольких детей с особыми потребностями в среду детей с иными и относительно однородными потребностями, противоречит уже самому принципу обеспечения равного доступа, то есть предоставления равных прав, если, конечно, не сбрасывать со счетов основную гуманистическую составляющую школы. В чем же причина такой неоднозначной и противоречивой трактовки и насколько недопонимание терминологии может влиять на сам процесс?Если рассуждать о том, как это явление понимается его «авторами», то приходится констатировать: именно так, как переводится на русский язык, – помещение одного-двоих детей-инвалидов в класс здоровых детей и обеспечение их тьюторами, которые отчасти компенсируют имеющиеся различия. При этом те личностно образующие процессы, в которых и состоят смыслы и истинная идея такой образовательной модели, остаются за рамками. Нельзя однозначно сказать, насколько объективны могут быть претензии по этому поводу, но то, что реализация инклюзивной образовательной модели в России не может и не должна осуществляться в «авторском» понимании, – это факт! В нашей стране, и в Санкт-Петербурге в частности, есть школы, реализующие модель инклюзивного образования в разных адаптированных к среде конкретной школы вариантах. Где-то это действительно несколько ребят в инвалидных колясках на всю школу, где-то «Школа равных возможностей», где-то «Школа для всех». В любом случае то, что мы увидим в российской инклюзивной школе, будет отличаться от «авторского» варианта. Может быть, в силу экономических особенностей, может быть, по каким-то иным причинам, но двух тьюторов около каждого ребенка мы не увидим. А надо ли? Неужели нельзя придумать какие-то иные формы компенсации проблем? Не в этом ли и состоит главная, «переведенная на русский язык» идея инклюзии?Думается, что настороженное отношение некоторых российских директоров школ к инклюзивному образованию и сведение реализации этой концепции лишь к созданию доступной среды во многом объясняется непривычностью «перевода», наличием некой несогласованности отработанной на Западе модели с внутренним осознанием этого феномена в преломлении российской ментальности.Денис БУХАРОВ, директор школы №13 Приморского района Санкт-Петербурга