Тридцать лет бесконечного лета

Листая номер Esquire о Викторе Цое

Тридцать лет назад не стало Виктора Цоя. Лидер группы «Кино» погиб в автокатастрофе 15 августа 1990 года. Ему было 28 лет. Для миллионов людей он не просто навсегда остался символом эпохи перемен, но и продолжает быть самым знаковым и культовым исполнителем русского рока. Сменяются поколения, а песни «Звезда по имени Солнце», «Группа крови», «Перемен» и многие другие шедевры «Кино» и Цоя продолжают звучать, а на стенах продолжают писать «Цой жив!» – и это правда, потому что поэт не умирает, пока живут его стихи. Два года назад вышел фильм Кирилла Серебренникова о Цое «Лето», а в 2020‑м журнал Esquire выпустил специальный номер, посвященный Виктору Цою, в котором о легендарном музыканте вспоминают его современники.

Коллекционный номер о Цое Esquire выпустил под двумя разными обложками. На первой фронтмен «Кино» предстает в привычном сценическом образе крупным планом. Его задумчивый и вместе с тем решительный взгляд передает глубину этого характера, устремленного в запредельные миры. Во втором варианте мы видим голого Цоя, стоящего на возвышенности, который оборачивается к нам, будто прощаясь. На самом деле в оригинальной версии на снимке он не один. С ним рядом стоят еще трое обнаженных людей. История изображения раскрывается на страницах Esquire. Александр Долгов, главный редактор журнала Fuzz, где обнаженный Цой также попал на обложку, только в 2000 году, рассказывает, что впервые увидел это фото Андрея Усова в 1991‑м в книге петербургского писателя Александра Житинского, посвященной Цою, но тогда оно было маленькое и в жутком качестве.

Цой в журнале предстает живым, ярким, забавным, иногда застенчивым и скромным, иногда эпатажным и бунтарским. О нем вспоминают не случайные люди, а друзья и коллеги, участники группы «Кино» и все те, кто с ним работал и о нем писал. Автором центрального материала о Цое стал знаменитый музыкальный критик Артемий Троицкий, которого называют крестным отцом советской рок-музыки. Он близко знал Цоя и даже устраивал его первые концерты. Троицкий пишет о нем: «Он был на редкость милым и скромным парнем. Добрым, очень общительным и с прекрасным чувством юмора. Ну, и слегка гениальным при этом». Таким образом, человеческое выходит на первый план при разговоре о Цое, и это помогает лучше понять его музыкальное и художественное творчество.

Летопись жизни поэта и композитора разворачивается по кругу – начинаясь с его смерти и заканчиваясь бессмертием.
Биографические факты из жизни Цоя и перечисление альбомов сопровождаются репликами близких и знакомых с ним людей, чьи мнения по разным вопросам порой диаметрально противоположны. Например, о роли в жизни «Кино» продюсера Юрия Айзеншписа. Борис Гребенщиков считает, что тот «стандартно и грубо эксплуатировал группу, но дал им возможность зарабатывать деньги, чего они и хотели», а вот продюсер и медиаменеджер Борис Зосимов уверен, что именно Айзеншпис сделал из «Кино» супергруппу. «Цою невероятно повезло, что он попал в нужное время, нужное место и главное – в нужные руки», – резюмирует Зосимов.

Интересны и размышления о том, кем бы стал Цой, не случись этой смертельной аварии. Многие убеждены, что он все активнее пробовал бы себя в кинематографе. Об этом, в частности, говорит режиссер фильма «Игла», в котором Цой сыграл главную роль, Рашид Нугманов. Однако, чем бы лидер «Кино» ни занимался, все без исключения сходятся на том, что он никогда не превратился бы в рупор официальной пропаганды, не был бы членом политических партий и уж точно не участвовал бы в съездах и агитационных концертах. Вся недолгая, но насыщенная его жизнь свидетельствует об этом.
Пожалуй, ярче всего раскрывают характер и саму натуру Цоя фотографии, на которых он такой разный, но всегда искренний и настоящий. Вот он на квартирнике вместе с возлюбленной Марьяной Ковалевой, на концерте «Кино» в рок-клубе «Ленинград», на фотосессии в Михайловском замке и даже с лопатой в котельной на улице Блохина, куда Цой устроился кочегаром в 1986‑м. Перед нами проходит целая эпоха советского андеграунда – поколения, которое создавало альтернативную реальность: Сергей Курехин, Сергей Бугаев (Африка), Георгий Гурьянов (Густав) и, конечно, Борис Гребенщиков. БГ вспоминает, что сошелся с Цоем на почве любви к Китаю и фильмам Брюса Ли. «Мы вместе читали древнекитайских поэтов школы «ветра и потока», пили вино и пускали чаши с вином по воде», – рассказывает лидер «Аквариума». Так и представляешь эти живые картины – и трудно поверить, что Цой ушел, как написал Игорь Тальков, «не допев куплета».

Вообще, листая этот номер Esquire, поражаешься, насколько вокруг Цоя объединялись столь разные на первый взгляд люди, и каждый в той или иной степени повлиял на его становление. Взять хотя бы ударника «Кино», главного денди андеграундного Ленинграда Георгия Гурьянова (Густава), ставшего после своей смерти самым дорогим из современных русских художников.
Густава называли иконой стиля, и этот стиль он передал Цою и группе. Еще одна неординарная фигура того времени – американская певица Джоанна Стингрей, супруга гитариста «Кино» Юрия Гаспаряна и популяризатор советской рок-музыки в США. Ее свидетельства особенно ценны. О Цое она вспоминает: «Витя был очень скромным, одним из самых скромных людей из всех, которых я знала». Джоанна трогательно рассказывает и о путешествии Цоя в Америку. «Мы съездили в Диснейленд, и он был там самым счастливым человеком на земле, светился, как ребенок, покатался на каждой горке».

Такая детская непосредственность автора культовых песен кажется невероятно органичной. Он жил на полных скоростях – и так и ушел в мир, в котором никогда не кончится лето.

Александр ТРЕГУБОВ