Три мгновения судьбы

Важнейшее слагаемое потенциала любого воинского коллектива – боевой опыт. В институте им обладает большинство ученых и педагогов. На фронтах Великой Отечественной сражались 13 наших коллег – генерал-лейтенант медицинской службы в отставке К.М. Лисицын, полковники медицинской службы в отставке А.С. Алексанкин, А.И. Хазанов и другие. В биографиях десятков офицеров – войны и вооруженные конфликты второй половины XX века.

В их числе Вьетнам и Корея, Ангола и Сирия. 14 офицеров прошли необъявленную войну в Афганистане, 13 – Чечню, 5 – события в Северной Осетии, столько же – в Грузии и Абхазии, 3 – в Приднестровье. Ученые и педагоги института выполняли долг военного врача в Таджикистане, на Балканах, в Боснии и Герцеговине, Сьерра Леоне и других «горячих точках», во время чернобыльской катастрофы, других чрезвычайных ситуаций и стихийных бедствий.

В день землетрясения в Армении педагоги-хирурги предложили своим слушателям, которые уже окончили обучение, добровольно принять участие в ликвидации его последствий. И ни один не отказался. За месяц интенсивнейшей работы преподаватели и слушатели спасли более 5 тысяч жизней – в несколько раз больше, чем гражданские медучреждения.

Практически в каждую «горячую точку» институт направлял своих специалистов и целые «фронтовые бригады».

Один из многих наших фронтовиков двух последних десятилетий – заместитель начальника кафедры военной токсикологии и медицинской защиты, доктор наук, полковник медицинской службы Михаил Белоногов.

Медицина вошла в его жизнь с ранних лет заботами отца – военного врача и мамы – педиатра. Но после школы вопреки семейной традиции отправился в Львовское высшее военно-политическое училище, на факультет журналистики. Успешно сдал экзамены и… забрал документы, объяснив неожиданный поступок кратко: «Не мое». Поступил в Горьковский мединститут, после 4-го курса перевелся на военно-медицинский факультет. Окончил его в 1981-м. А затем…

АФГАНИСТАН стал запевной строкой офицерской судьбы. А в нем особая отметина в памяти – первый бой…

«Ничего геройского, – рассказывает Михаил Анатольевич. – Кровь, стоны раненых. И страх… Страх смерти. Но еще больший страх за жизнь каждого раненого, за то, что ты делаешь: правильно или нет? И рядом никого, кто мог бы подсказать, помочь».

О том, что врач умирает с каждым своим больным, студенты-медики узнают на первом курсе. Но не всем дано выдержать на деле, личном опыте постижение этой беспощадной истины, многократно более жестокой на войне.

Врезалось в память утро после того первого ночного боя – рыжий песок, голубые горы, кроваво-красное солнце. И нестерпимая душевная боль…

Садится вертолет. Подносят «300-х», кому врач успел помочь. За ними – «200-х»… Пусть сделал он все, что мог. И даже больше. Все равно с каждым мертвеет душа. А вертолетчики: «На, док, глотни. Прости, вечером пробиться не смогли. Пытались, да «духи» плотным огнем встретили». И не важно, что «док» – лейтенант, а они капитаны, майоры. Для них не имеют значения звание, возраст врача. Единственное, что важно, – его искусство поединка со смертью за человеческие жизни. На него надеются. В него верят.

В лагерь вернулись к ночной темени. И вдруг в звездном небе – вспышки осветительных ракет, салют в их честь. Колонну встречают, стоя на БТР, с развернутым Боевым Знаменем комполка полковник

В.Н. Карабанов и замполит майор А.Г. Махмудов. Бойцы в «афганках» с пятнами запекшейся крови под гром оркестра на боевых машинах проезжают мимо них, отдавая честь.

«Того заряда мне хватило на весь Афган, – воспоминает Белоногов. – Много там за два с половиной года еще было всякого, но больше всего запомнилось: ночь, сполохи в небе, командир и знамя в лучах прожекторов, марш «Прощание славянки». Это вам не Чечня…»

Между Афганом и Чечней в биографию Белоногова вписала строку Армения.

ЛЕНИНАКАН, когда он с коллегами прибыл туда на второй день после землетрясения, представлял жуткое зрелище. Руины, толпы людей ищут в развалинах родственников. Крики, рыдания. На улицах штабелями гробы. Сотни, тысячи гробов.

Военные врачи работали дни и ночи напролет. Группе Белоногова удалось извлечь из-под завалов трех раненых. Повезло! В итоге… – выговор от начмеда округа, нагоняй: почему развернул медпункт в жилой палатке? Где марафет и прочее? Позже, когда переместился с медгруппой в другое место, где некого было спасать, но были показные блеск и чистота – благодарность от командующего войсками Закавказского военного округа и повышение по службе.

«Служить бы рад, прислуживаться тошно», – строкой классика резюмирует Михаил Анатольевич.

ЧЕЧНЯ выпала на его долю в трудное время начала первой кампании, оставила в душе горечь. «Почему?» – не удержался я от вопроса. И услышал:

– Я не политик. Врач. Офицер. Не мне судить, хорошо ли воевала наша армия. Но, на мой взгляд, в первую чеченскую войну мы понесли самую страшную потерю – потеряли армию, в которую верил народ, которой гордился. И не наша в том вина. Ведь и в первую чеченскую были такие же, как легендарная 6-я рота псковских десантников, было много примеров героизма солдат и офицеров. Но мы проиграли войну, которую нам объявили наши же средства массовой информации.

Вот сравните. Возвращаюсь из Афганистана домой, в Горький. Беру такси. Подъезжаем, спрашиваю: «Сколько с меня». Таксист глянул на «афганку», орденскую планку на ней: «Ты что, брат! Мне честь тебя довезти. С возвращением, брат!» А в январе 1995-го прилетели из Чечни – привезли раненых. Измотались до предела. Вместе с моим другом Андреем Новиковым останавливаем такси. Водитель увидел полевую форму: «Вы часом не из Чечни?». Киваем. А он: «Я убийц не вожу!»

В те годы пресса шельмовала и «афганцев», именуя ту необъявленную войну «преступной», и бойцов чеченской.

По-медицински можно сформулировать «диагноз»: потеря нравственного иммунитета, веры в свою страну, ее армию, патриотизма. Во вторую чеченскую общество только вышло из нравственной комы. Для избавления от смертельно опасного недуга нравственности требуется упорное лечение, оздоровление общественной морали.

Признаюсь, хотел бы, идя в военной форме по улицам, чувствовать то уважение, с которым в 80-е годы встречали нас из Афгана. Хочу, чтобы ушли в прошлое относящиеся не только к афганцам, но и ко всем участникам боевых действий двух последних десятилетий горькие слова песни, которые звучали в Колонном зале Дворца съездов на встрече в годовщину вывода войск из Афганистана: «Мы солдаты твои, Россия, Так зачем же нас по щекам. О тебе мы мечтали там, Там, где небо в трассерах красных, Там, где все оказалось напрасным, А идей – ненужный хлам…»

Большинство моих однополчан-«афганцев» – уже пенсионеры. Но очень хочется, чтобы наши убеждения, мысли и чувства не «ушли в отставку» вместе с нами, оставались в строю, в душах поколения наших сыновей в погонах. Чтоб никогда не довелось им испытать той горечи незаслуженных унижений и обид, которая выпала в 90-е бойцам афганской и первой чеченской войн. Чтобы всегда чувствовали, что Россия нам, ее офицерам и солдатам, – не мачеха, а любящая, заботливая мать. Чтобы отношение в стране, обществе не давало ни малейшего повода усомниться, что достойнейшая, лучшая из судеб – офицерская стезя служения Отечеству.

Полковник Сергей ГОЛОЛОБОВ, заместитель начальника института

по воспитательной работе