Три грации. Анастасия, Мария, Татьяна

Школа №258 Северо-Восточного округа не обделена молодыми кадрами. Средний возраст педагогов – около сорока лет. Есть даже молодой учитель (да-да, именно в мужском роде!) начальных классов – вам такое часто встречалось? Девушку, которая по выходе из метро «Отрадное» будет уточнять, где находится школа, прохожие посчитают совершенно естественным спросить: – На работу хотите устраиваться?

Но в эту школу устроиться на работу было бы не так легко: кадрового голода в ней нет. Разве что преподавателей английского не хватает. А вот психологов с 2005 года было целых два. Старшекурсницы Московского психолого-педагогического университета (факультет социальной педагогики) проходили здесь практику, да так и остались работать.

Мария Зверева не знала, в какую школу ей пойти на практику. Ее одногруппница Татьяна Старова присмотрела себе 258-ю школу. Удобно – всего одну остановку проехать. Мария-то живет на другом конце Москвы, но согласилась: хотелось начать работать вместе с подругой. Прошли практику, понравилось. Получили летом 2006 года дипломы и устроились в 258-ю школу на постоянную работу.

А тут подруга Анастасия Волкова пожаловалась: в школе, где она начала работать, нет простора для инициативы. На семинаре выступить с докладом и то молодому специалисту не дают. А в 258-й школе, как уже поняли Мария и Татьяна, все новое только приветствуется. Девушки обратились к директору Галине Бондаренко с вопросом: нельзя ли найти еще одну ставку для Насти? Так Анастасия Волкова тоже оказалась в школе №258.

Вообще-то три психолога для средней общеобразовательной школы – это довольно много. Но в школе №258 осуществляются два эксперимента. Набран первый класс, который работает по программе гуманной педагогики – без отметок. А один из пятых классов работает по модели «адаптивной природосообразной шестилетней школы». Суть ее в том, что в первые шесть лет работы в классе сохраняется один руководитель. Разумеется, постепенно добавляются учителя-предметники. В результате дети должны избежать стресса от перехода из «началки» в среднюю школу.

Так что три выпускницы Московского психолого-педагогического университета без дела не сидят. К Татьяне ходит на консультации вся школа, а Мария и Анастасия занимаются психологическим сопровождением экспериментальных площадок, а также лицейского и коррекционного классов. Им с трудом удалось выкроить в своем графике время, чтобы собраться всем втроем, не считая корреспондента «Учительской газеты», в школьном кабинете психологов. В этом просторном классе, где стены оклеены листами с афоризмами (вроде «Пессимист при каждой возможности видит трудность, а оптимист в каждой трудности видит возможность»), и состоялся наш разговор.

О призвании

Анастасия Волкова:

– Я поступала в медицинский институт. Не поступила. Тогда решила пойти в психологи, потому что психология очень близка к медицине. Особенно клиническая психология, которую я сейчас осваиваю.

Мария Зверева:

– Я хорошо училась в школе, у меня было намечено много направлений, по которым я могла пойти. Увлекалась химией. Когда я была в десятом классе, мама сказала мне: «У моей подруги дочка поступила в психолого-педагогический институт. Ей так нравится там. А ты бы не хотела выбрать эту сферу?». И я поступила. Но по-настоящему «распробовала» психологию только курсе на четвертом.

Татьяна Старова:

– Интерес к психологии я почувствовала классе в десятом, когда побывала на тренинге личностного роста. Эти занятия с подростками проводил знаменитый тренер Михаил Филиппов. Меня так впечатлило то, что там происходило, как менялась я сама, как менялось отношение ко мне. Ребята, которые со мною занимались, сказали: «Ты похожа на психолога».

Я тогда готовилась поступать в Институт гражданской авиации. Отец говорил: получи техническое образование, это даст тебе кусок хлеба. А потом уже можешь выучиться тому, к чему душа лежит. Но я поняла, что никакие деньги не заменят мне себя. Сейчас я работаю в школе на одну ставку (Настя и Маша – на полторы). Получаю надбавку как молодой специалист. Хватает ли мне зарплаты на жизнь? Честно говоря, нет. Родителям приходится меня материально поддерживать. Но надо отдать должное нашему университету – он дает нам по окончании сразу одиннадцатый разряд. Без него зарплата была бы еще меньше.

О школьной администрации

Мария:

– Большой плюс нашей школьной администрации в том, что она поддерживает наши предложения. Мы проводили с пятиклассниками тренинги на сплочение. Нам для этого предоставили актовый зал. Школа оплачивает нам приобретение методической литературы, покупку ватмана, клея и прочих материалов для арттерапевтических занятий (на них мы, в частности, клеим коллажи). Кабинет психологов, в котором мы с вами сейчас сидим и беседуем, нам тоже разрешили оформить по нашему желанию.

Анастасия:

– И еще очень хорошо, что наш директор не раздает наши телефоны родителям. Наши координаты знают только те, с чьими детьми мы непосредственно работаем. Мы общаемся с нашими бывшими однокурсницами, делимся опытом. Из нашего выпуска по специальности пошло работать немало народа. И вот моя однокурсница, которая работает в другой школе, рассказала про неприятную ситуацию. Директор дала ее телефон одной назойливой мамочке, и та начала названивать психологу в нетрезвом состоянии. Целый вечер, бывало, звонит, и невозможно от нее отделаться, объяснить, что по телефону консультаций не будет.

О первых трудностях

Татьяна:

– Проблема была в том, что нужно профессиональный язык соединить с человеческим. В институте мы привыкаем общаться на некоем научном сленге. А здесь нужно все это пересказать непрофессионалам. Обращается ко мне учитель с проблемой: ребенок, допустим, ведет себя на уроке нахально, кладет ноги на парту. Я могу сформулировать для себя проблему привычным языком: у мальчика «нарушены границы». Но какие слова я подберу, чтобы объяснить это учителю, родителю, самому школьнику?»

– Да, с проблемой границ постоянно сталкиваешься, особенно вначале. С одной стороны, дети тебе доверяют больше, чем учителям старшего поколения. Могут рассказать такие вещи, какие им не расскажут. Но, с другой стороны, они, бывает, теряют чувство дистанции. Восьмиклассники могут после занятия сказать: «Здорово! Приходи к нам еще вот так поболтать!» Могут попытаться и свидание назначить.

– А мне было не сразу легко найти общий язык с преподавателями. Когда я сама в школе училась, для меня педагоги находились как бы по ту сторону баррикады. А теперь мне надо объяснить им, что я их коллега и союзник.

О том, что может психолог

– Иногда бывает непросто понять, зачем в школе нужны эти психологи. Учитель, скажем, английского языка может воочию видеть эффект своего труда. Дети выходят с его урока и знают на десять – пятнадцать слов больше. А результаты нашей работы не так наглядно выражаются. Но все равно можно оценить, меняется человек или нет. Если раньше младшеклассник на уроках забирался под парту, потому что ему было некомфортно, он был не готов к учебе, а теперь сидит на первой парте, рвется отвечать, а на переменах активно со всеми общается – разве это не достижение?

И у самих детей отношение меняется. Помню, в первый год, когда я только пришла в школу, бывало, за моей спиной дети шептались: «Ты что, пойдешь к психологу? А зачем? Ты, получается, псих?» А в этом году я уже такого ни разу не слышала.

Директор Галина Бондаренко:

– Девушки замечательные, работают с желанием, с энтузиазмом, откликаются на все просьбы педагогов. Они не останавливаются на достигнутом, продолжают учиться. Мария Волкова – в аспирантуре, а Татьяна и Анастасия – на курсах повышения квалификации. Хотелось бы одного – чтобы они оставались у нас работать как можно дольше.

Фото автора