Травить нельзя помиловать. Почему выступление российского школьника в бундестаге стало бомбой?

​Периодически по социальным сетям прокатываются волны скандальных обсуждений тех или иных событий, происшествий, явлений. В них принимают участие десятки и сотни тысяч пользователей. Благодаря перепостам информация расходится по миру со скоростью света и становится доступна миллионам людей. Но, как правило, бывает крайне сложно выяснить первоисточник, ту самую искру, от которой возник грандиозный пожар. Хотя порой это удается.Недавно в германском бундестаге, в День народного траура, когда поминают жертв войн и государственного насилия, выступили российские школьники, учащиеся гимназии из Нового Уренгоя (ЯНАО). Они рассказали о своем участии в проекте, посвященном памяти солдат, погибших во Второй мировой войне. Возможно, этот факт так бы и остался незамеченным, но трансляцию наблюдал в прямом эфире русскоязычный эмигрант из Дахау (Бавария) Андрей Короткин. Его потрясли слова одного из учеников, который рассказал о своем посещении кладбища немецких военнопленных близ города Копейска: «Я увидел невинно погибших людей, среди которых многие хотели жить мирно и не желали воевать. Они испытывали невероятные трудности во время войны, о которых мне рассказывал мой прадедушка – участник войны, который был командиром стрелковой роты». Упоминание о «невинных» солдатах вермахта, равно как и использование в докладе довольно странного оборота «так называемый Сталинградский котел», показалось пользователю настолько диким, что он тут же разместил фрагмент выступления в социальной сети Facebook.

В итоге получился, что называется, эффект разорвавшейся бомбы. Общество разделилось на два лагеря: одни сыпали проклятия на голову подростка, «оправдывающего нацизм», требовали возбудить против него (а заодно и против его родителей, учителей и новоуренгойских чиновников) уголовное дело, другие заступались за мальчика, называя его поистине смелым, умным и гуманным человеком, истинным патриотом своей страны.После этого последовали многочисленные выступления и опровержения с обеих сторон, дескать, ученик хотел сказать совсем не то, что его заставили сократить текст, из-за чего изначальный смысл был утрачен, что каждый человек имеет полное право высказывать свою точку зрения по любому вопросу, «хватит травить парня!» и так далее.Попытаемся же понять, что это было на самом деле…Владимир ПУТИН, Президент России:- И не было же семьи, где бы кто-то не погиб. И, конечно, горе, беда, трагедия. Но у них не было ненависти к врагу, вот что удивительно. Я до сих пор не могу, честно говоря, этого до конца понять. Мама вообще была у меня человек очень мягкий, добрый… И она говорила: «Ну какая к этим солдатам может быть ненависть? Они простые люди и тоже погибали на войне». Это поразительно. Мы воспитывались на советских книгах, фильмах… И ненавидели. А вот у нее этого почему-то совсем не было. И ее слова я очень хорошо запомнил: «Ну что с них взять? Они такие же работяги, как и мы. Просто их гнали на фронт».Отрывок из колонки Владимира Путина для журнала «Русский пионер», апрель 2017 г.​Ольга ВАСИЛЬЕВА, министр образования и науки России:- Задача Министерства образования, моя как министра – не наказывать, а совершенствовать систему и подходы к обучению и воспитанию. Травля школьника недопустима, особенно людьми, наделенными властью.Дмитрий ПЕСКОВ, пресс-секретарь Президента России Владимира Путина:- Безусловно, выступление нашего, российского, школьника в бундестаге вряд ли требует какой-то реакции Администрации Президента РФ. Тем более в данном случае совершенно непонятна такая экзальтированная травля, которая стала происходить. Очевидно, что школьник не имел в виду ничего плохого, и очевидно, что школьник чрезвычайно волновался, когда выступал в бундестаге.Наталья УЗКАЯ, мать троих детей, Подмосковье:Хотя бы наши дети должны быть милосерднееМоя мама родилась в сороковом году в Москве, на Полянке. А в сорок втором их с бабушкой эвакуировали в Казахстан. Деда в армию не призвали, потому что он был инженером по строительству аэродромов и строил их по всей стране.Эвакуацию мама помнила смутно. А вот первые послевоенные годы в Москве – хорошо. Самое сильное впечатление на маму, судя по ее рассказам, производили не очереди за продуктами, не всеобщая радость и трудовой подъем по благоустройству послевоенной Москвы, а вереницы пленных немцев. Они почему-то были везде: и в самом городе, и в ближнем Подмосковье, куда семья уезжала летом на дачу. Мама помнила, что холодной послевоенной зимой ей было очень жалко этих худых молодых мужчин, одетых во что попало и повязанных старыми женскими пуховыми платками. Эти платки, как и хлеб, воду, вареную картошку, им приносили москвичи, в основном женщины, вдовы, потерявшие на фронте мужей и сыновей.Дети бежали следом и обзывались: «Немец-перец, колбаса, тухлая капуста». А матери одергивали их. Бабушка говорила маме: «Это уже не фашисты, это просто несчастные люди, такие же несчастные, как и мы, пострадавшие от войны русские».Тогда люди чувствовали себя победителями и могли позволить себе быть милосердными, могли вслух, не боясь и не оглядываясь по сторонам, пожалеть недавнего врага. Такая эйфория от Победы длилась очень недолго. Вскоре жалеть немцев стало опасно. Стала бы сейчас моя мама рассказывать об этом кому-то, кроме меня и внуков, я не знаю. Вряд ли. Я бы тоже, наверное, промолчала, если бы не вчерашняя история с русским мальчиком в бундестаге. Она меня очень порадовала и возродила надежду, что если не мы, то хотя бы наши дети смогут позволить себе милосердие, милосердие настоящих победителей.Марина КАШИНА, учитель истории, Нижний Новгород:Никто даже не дослушал до концаТравля мальчика – это проявление самого худшего, что есть сегодня в россиянах, никакого отношения к патриотизму она не имеет. Школьника обвинили чуть ли не в измене Родине. А ведь в бундестаге проходило представление результатов совместного проекта двух школ: немецкой и русской – городов-побратимов Касселя и Нового Уренгоя. В этом проекте немецкие школьники описывали судьбы советских военнопленных, погибших в Германии, а российские школьники – немецких, погибших в России. На мой взгляд, этот школьный проект – прекрасный пример того, как молодые люди, совместно занимаясь историческими поисками, учатся понимать на собственном опыте страшную трагедию войны.Кстати, замечу, не только один Николай Десятниченко, но и другие школьники говорят про невинно погибших. Даже дослушать никто почему-то оказался не в состоянии.Вот здесь представление проекта в полном объеме с попеременными выступлениями немецких и российских школьников об их поисках советских и немецких военнопленных:http://www.ardmediathek.de/…/Bundestag-live/Das-Erste/Video…Александр ШЕСТУН, глава администрации Серпуховского муниципального района:Русским свойственно жалеть врагов- В 1945 году, когда по улицам Серпухова вели пленных солдат вермахта, горожане бросали им хлеб, хотя сами голодали. Русским свойственно жалеть даже своих врагов. А у моей мамы в доме жил пленный немец, который мостил улицу Карла Маркса. Андрей КОРОТКИН, психолог, блогер, Дахау, ФРГ:Речь школьника напоминала перевод на русскийЕсли честно, лично я совершенно не предполагал, что на этот ролик будет такая реакция. И если бы я знал наперед, что на мальчика начнется откровенная травля, то никогда бы не выложил его в Сеть. Для меня это мерзко и неприемлемо. Проблема российского общества не в том, что кто-то, подобно этому ученику, сегодня выступает с весьма неожиданными утверждениями. Проблема в той ненависти, которая захлестнула огромное количество людей, посмотревших его выступление. Многие даже не попытались разобраться, даже не стали ничего смотреть, но сразу же начали оскорблять, угрожать, смешивать с грязью не только этого ученика, но и всех, кто его защищает. Так нельзя. Такого я не могу представить, например, здесь, в Германии. На Украине – да, вполне возможно, а вот то, что это есть еще и в России, для меня было очень неприятным открытием.Впрочем, хочу сказать, что многие из тех немцев, кто слушал доклад, сидя в бундестаге, были, мягко говоря, удивлены. Дело в том, что в Германии не принято именно так рассуждать о солдатах вермахта. Там в порядке вещей каяться за фашизм в целом, но отнюдь не за каждого отдельно взятого солдата. Это для них абсолютно разные вещи.С другой стороны, не могу не отметить, что речь школьника очень напоминала «перевод на русский». То есть в ней присутствовали казенные формулировки, чуждые нашему уху («так называемый Сталинградский котел»). По-моему, совершенно понятно: текст, озвученный мальчиком, написал вовсе не он и даже не его мама. Глупо предполагать, будто ученик сам все это сочинил, а потом был вынужден второпях сокращать до двух минут текст, рассчитанный на 10 минут. В бундестаге, где любой доклад сто раз перепроверят вплоть до каждой буквы и запятой, все это должны были предварительно согласовать и одобрить. Ну не мог он, как утверждают его защитники, «неправильно подобрать слова», потому что-де очень волновался. Ничего подобного! Оборот «невинно убиенные» встречается не только у него, но и в выступлениях других детей. А значит, речь ему готовили заранее и загодя вписали именно эти слова. На мой взгляд, вина этого мальчика лишь в том, что он просто прочел текст, не вдумываясь в смысл слов. А надо бы, потому что в его возрасте уже нужно нести ответственность за все, что говоришь.У меня самого на войне погибли два деда – один в 1941 году на Украине, другой – в 1944-м при освобождении Прибалтики. Но я их не считаю «невинными жертвами». Они были солдатами, которые защищали свою Родину, и как военнослужащие выполняли, грубо говоря, свою работу. Поэтому понятие «невинности» к ним абсолютно неприменимо. Следовательно, те, кто этот оборот вписал в текст выступления, не очень хорошо владеют русским языком.Любовь ДУХАНИНА, заместитель председателя Комитета по образованию и науке Госдумы РФ, член Центрального штаба Общероссийского народного фронта:Вопросы остаются только к взрослымДаже по закону за то, что происходит со школьниками, отвечают взрослые. Недопустимо осуждать и травить ребенка, который в стрессовой ситуации допустил неточность при формулировании мысли. И неправильно расценивать его слова как выражение отношения к фашизму. Ребенок просто хотел поделиться соображением, что война – это величайшая человеческая трагедия. Как рассказал в интервью сам юноша, изначально текст выступления был в большей степени посвящен его прадеду. Дальше вмешался организатор мероприятия и внес в рассказ коррективы. А итоговый, уже согласованный, текст пришлось сильно сокращать, что, скорее всего, привело к еще большему волнению и в результате к неправильно расставленным акцентам в речи.Для начала нужно прекратить преследование ребенка взрослыми. О чем эта ситуация точно нам говорит – что в школе нужно уделять больше внимания обучению работе со смыслами текстов, с умением вступать в коммуникацию. Даже если школьник морально готов к публичному выступлению, это не значит, что он точно донесет желаемый смысл, оценит уместность высказываний в той или иной ситуации. Эти требования в общих чертах сформулированы федеральными государственными стандартами школьного образования, и они, к сожалению, далеко не во всех школах реализуются. С мышлением, пониманием и коммуникацией нужно тщательно работать, вместе с детьми анализировать, что у них получается, а что – нет. Иногда взрослые за стремлением к внешнему лоску детских выступлений эти моменты опускают.Вопросы теперь остаются только к взрослым: в чем была цель поездки? Каких образовательных результатов должны были достигнуть дети? Кто сопровождал ребят и кто и из каких соображений допустил вмешательство в содержание выступления, которое ребенок готовил про свою семью на родине? Выступление в бундестаге не межшкольная конференция, оно неизбежно будет воспринято острее. В целом же имеет смысл задуматься над тем, чтобы ребята из регионов, на территории которых во время войны не велись военные действия, имели возможность посещать места воинской славы, трагичные, но важные для каждого живущего в России человека.Константин СЕМИН, журналист, ведущий программы «Агитпроп»:Мальчик Коля – это мы всеЗдесь есть, конечно, личная вина и ответственность мальчика, но она не является определяющей. Распинать мальчика, требовать его экзекуции было бы неправильно, потому что этот мальчик – это мы все. Ответственность за него лежит на каждом из нас. Мальчик ведет себя так, как он воспитан в школе, куда приходит новое поколение педагогов, носителей другого мировоззрения, другой исторической грамотности. Невозможно объяснить что-то человеку, если в него это не вложили с младых ногтей. Нельзя требовать от всех родителей, чтобы они занимались гражданским и патриотическим воспитанием своих детей. Почему я о воспитании заговорил? Ведь мальчик составил доклад в первую очередь о жизненном пути своего деда. Но из того текста, который произнес мальчик в бундестаге, дед практически исчез, свелся к одной строчке, зато незнакомый ему дедушка – «невинно убиенный» – занял практически все выступление. Почему так получилось? Потому что ничего не шевельнулось в его собственном мозгу. Ему не показалось это странным, что он больше говорит о чужом человеке, а не своем дедушке. И этот пробел касается воспитания, а не знаний о войне, мальчик учился в гимназии с углубленным изучением истории. Он не прав прежде всего по отношению к своему деду.