Точка опоры

Шел 1990 год. На руины советской империи неуверенно карабкался рынок. Борьба двух систем экономического управления рикошетом долбила по населению. Пустые полки магазинов, километровые очереди, первые безработные и первые забастовки.

В зачинщиках тогда ходили учителя. Система народного образования под каток сокращения государственных субсидий попала в одночасье. С кого же и начать-то было, как не с самого слабого?..

На одно из заседаний сессии районного Совета пришла директор школы. Вышла на трибуну и показала всем свои старенькие, разбитые сапоги, что называется – у солдата после фронта.

– Мне стыдно в этой обуви вести уроки, я не пойду… – со слезами в голосе заявила заслуженная учительница. – Я проработала в школе 30 лет, а сейчас не могу ни обуться, ни одеться. Который месяц нам не платят зарплату. Скажите, как можно в таком состоянии учить детей?

– Не знаю почему, но слова этой женщины я принял на свой счет, – вспоминает Николай Белецкий, тогда районный депутат. – Слушал ее, и было нестерпимо стыдно. Горели щеки, как будто бы это я довел учителей до такого состояния!

После этого случая Николай Михайлович дал согласие на предложение, до этого делавшееся ему трижды, – возглавить районный отдел народного образования. Прекратились забастовки, детей в школах начали кормить, а сами здания ремонтировать. Педагогам стали платить надбавки и даже потихоньку распределять жилье…

Учителя Советского района на нового заведующего роно разве что не молились! И были категорически против его ухода “на город”, когда в 1993 году только что избранный мэр Владивостока Виктор Черепков пригласил Николая Белецкого в свою команду.

– Я дал согласие, – рассказывает Николай Михайлович. – Наверное, то время было наиболее плодотворным в моей работе. Тогда во Владивостоке стали впервые успешно применять новые формы стимулирования получения знаний, ввели индивидуальные стипендии кандидатам на медаль, широко проводили олимпиады, конкурсы…

Но грянул скандал: мэра отстранили от власти. Белецкого не трогали. До поры. Спасало еще и то, что гороно находилось в отдельном здании, имело свои счета в банке, бухгалтерию. Был выбор: либо тихо, как мышь, пережить в своей норке политическую непогоду, либо найти в себе мужество и дать публичную оценку учиненной в городе провокации.

Точки на “i” были расставлены, когда город увидел по Центральному телевидению Белецкого, выступающего на митинге в защиту Черепкова. Его вызвали “на ковер”, в последний раз попытавшись убедить жить “по-хорошему”: “Не лезь, не высовывайся, и мы оставим тебя в покое. Кому нужны твои карандаши и тетрадки!”

Но разговора не получилось.

– Если нет претензий по работе, то все, чем я занимаюсь после 17 часов, мои личные убеждения, и я не буду с вами их обсуждать, – так ответил неуемный заведующий гороно.

И получил за свой ответ по полной программе. Для начала в одну ночь в квартире на втором этаже вылетели все стекла. Две недели Белецкого “водил” киллер. В то время Николай Михайлович как раз выставил свою кандидатуру на выборы в краевую Думу. Приехав на очередную встречу с избирателями, увидел в зале знакомого “шпика” и начальника районного отдела милиции. Добрые люди предупредили: готовятся провокация, драка. Вывели через черный ход…

На городской отдел народного образования обрушился шквал финансовых проверок. Городское, а затем краевое КРУ перетрясло все документы, пытаясь найти хоть какой-нибудь компромат. После трех месяцев ревизии стало ясно: за финансовые нарушения Николая Михайловича уволить нельзя. Но уволить-то было надо! И тогда администрация Владивостока, возглавляемая Константином Толстошеиным (нынешним первым вице-губернатором!), пошла на беспрецедентный в своем роде шаг: недолго думая, власть просто-напросто ликвидировала в своей структуре управление народного образования!

– Нельзя этого делать, – объяснял Белецкий. – Можно реорганизовать. Но тогда я и коллектив имеем первоочередное право на трудоустройство. Я подам в суд и выиграю. Имейте это в виду.

И в самом деле – выиграл! Коллегия краевого суда отменила решение Ленинского районного, подыгравшего на первом этапе Толстошеину. Ушло на это три года. Денежную компенсацию дали только за один. Но какими деньгами можно измерить ту черную полосу безвременья? Не было работы, и бесполезно было где-то ее искать. Белецкий понимал, что тот директор, который примет его в свою школу, не проработает после этого и часа. Не желая никого подставлять, Николай Михайлович прибегнул к испытанному еще в студенчестве способу: пошел грузить мешки и ящики на товарных складах.

На работе заведующего гороно восстановили в 1995 году двумя неделями раньше возвращения Черепкова в кресло мэра. Эти 14 дней по просьбе вновь обретенного, но задержавшегося в Москве руководителя города Белецкий исполнял его обязанности. В том числе первым в составе финансовой комиссии по передаче дел ознакомился с наследством, которое оставила Владивостоку толстошеинская администрация.

– Было такое впечатление, что перед нами – стена. По народному образованию была пятимесячная задолженность по заработной плате – 38 миллионов рублей, 86 миллионов – задержка коммунальных платежей, 7 миллионов – долг по ремонтно-строительным работам, еще 12 миллионов – за питание. Забастовки, митинги. У людей кончился порог терпения, они никого не хотели слушать…

Прорыв на участке народного образования закрывали всем миром: чтобы не нести расходы на материальную базу, а выдать педагогам зарплату, учителя вместе с родителями взялись за ремонт. Были обрезаны все возможные расходы: кроме заработка, осталось только питание и топливо. Пошло сокращение аппарата управления, транспорта, жесткая централизация. На гороно тогда легла огромная нагрузка: рабочий день у сотрудников стабильно длился по 16 часов, год за два! Чтобы не платить лишку энергетикам, в школах, где смогли, поставили градусники, теплодатчики, деньги стали перечислять только за реально потребленную энергию.

Жесткая экономия дала плоды: впервые за долгие месяцы пошла зарплата. Старались выплатить месячную и хотя бы на 20-30% гасили долги. К концу учебного года девятимесячный долг исчез. Провели взаимозачеты по коммунальным платежам, поискали с экономистами переуступки долгов. Централизованно, оптом, закупали продукты – так было дешевле, проводили тендеры по качеству, искоренили нарушения по фонду оплаты труда. Шла борьба за каждый рубль. К 1997 году работа учреждений народного образования во Владивостоке окончательно стабилизировалась.

Но уж где-где, а в Приморском крае плетью обуха точно не перешибешь! Так что сегодня Николай Белецкий вновь без работы. Это практически. А теоретически – дважды восстановлен судами в должности!

– Когда я приношу решение суда в мэрию, тут же издают приказ, что я восстановлен, – рассказывает Николай Михайлович. – А вместе с этим знакомят с приказом об очередном увольнении. К исполнению обязанностей меня не допускают. Живу по Райкину: мне скоро начнут деньги домой носить, лишь бы я на работу не ходил! Я говорю: вы же понимаете, я без дела сидеть не могу. Раз так, я займусь вашими политическими проблемами!

С тех пор, как его выкинули из мэрии, фактически лишив поста главы администрации города (после снятия мэра указом президента он исполнял его обязанности), Николай Белецкий участвует во всех проходящих выборах. И, заметьте, регулярно, причем с большим отрывом, побеждает своих противников. И тут же отовсюду вылетает молниеносным решением судов! На выборах городской Думы 19 декабря ситуация дошла просто до анекдота. В ночь перед голосованием устным распоряжением председателя горизбиркома кандидат Белецкий был вычеркнут из списков. В 14.40 19 декабря восстановлен решением суда. В избирательных комиссиях лихорадочно принялись вписывать фамилию Белецкого от руки! Но поезд уже ушел. Избиратели на его участке в знак протеста проголосовали против всех. Теперь на очереди новые выборы. Для Белецкого в некотором роде принципиальные. Летом он собирается баллотироваться на пост мэра Владивостока.

…Последний раз мы виделись с Николаем Михайловичем на очередной политической пресс-конференции. После которой я не удержалась и задала вопрос, может быть, не в тему, зато по существу.

– Скажите, ну зачем вам надо было в эту клятую политику лезть?

Белецкий на секунду задумался, потом улыбнулся (обаятельнейший, скажу я вам, мужик!) и ответил мне, словно аполитичной журналистке-двоечнице:

– Я с удовольствием бы учил, тренировал детей! Но вы же видите, в современных условиях, когда именно политики решают, сколько денег будет отпущено на образование, полноценно заниматься педагогикой невозможно… Я пришел к простому выводу: чтобы сделать дело в любой отрасли, в том числе и в нашей, хочешь не хочешь нужно занимать политическую точку опоры. Кто виноват, что на образование всегда не хватает средств? Это говорит о низком уровне сегодняшнего руководства страной. Если хотите – это брак наших учителей! А я ведь все-таки по духу так и остался педагогом. Так что по мере сил пытаюсь это исправить…