То, что было не со мной, помню

Мы уже писали, что в Москве завершился конкурс «След Великой Победы в истории моей семьи», который проходил в рамках международной акции «Мы – наследники Победы». Наши читатели попросили рассказать о том, что писали дети, и мы выполняем их просьбу. Как были написаны эти сочинения? Наверное, и просто, и трудно одновременно. Просто потому, что свидетели Победы еще живы, это бабушки и прабабушки, для которых война была самым запоминающимся событием их детства, а Победа – самым прекрасным и радостным праздником. Трудно от того, что приходилось окунаться в историю семьи, говорить о неимоверных трудностях военного лихолетья, о гибели родных, читать письма с фронта, написанные на передовой теми, кто не вернулся домой после Победы. Самое главное, что ребята, может быть, впервые в жизни, прикоснулись к великой истории, ощутили, что связь поколений действительно сильна, что им предстоит не только изучить жизнь своей семьи, но и передать все узнанное когда-нибудь своим детям.

Бабушкины руки

Виталий ЛОШКАРЕВ, ученик 8-го класса:

– Когда я был еще совсем маленьким, мне не очень нравились руки моей старенькой прабабушки. Жесткие, с глубокими морщинами, с искривленными пальцами. Совсем как у Бабы-Яги, думал я тогда. А если она хотела меня, приехавшего погостить внука, обнять, приласкать, погладить по голове, я уворачивался, убегал к маме.

Потом с удивлением стал наблюдать, как прабабушка быстро прядет, вяжет и ловко держит тоненькие спицы в своих морщинистых руках.

А однажды я заметил, что такие же руки и у бабушкиных соседок, которые захаживали к ней поговорить за самоваром. Как-то в один из майских дней, когда чай был допит, запела бабушка песню. Соседки подхватили… Но песня эта не пелась, а плакалась навзрыд. И я почему-то плакал, стоя в уголочке. Потом подбежал и уткнулся в бабушкины ладони … Ах, какие они были мягкие и теплые, и пахло от них горячими пирожками!

Прошло с того дня лет десять. Но я до сих пор помню эту песню. Нет, я не знаю слов, да и не мог понять тогда, о чем она. Только знаю теперь, что эта песня – горький плач. Плач об ушедшей молодости, потерянном счастье. Это песня о жизни. О жизни моей бабушки Ольги Алексеевны и ее сверстниц, чье детство закончилось в июне сорок первого…

Им не исполнилось тогда еще и четырнадцати. Но они не просили теперь игрушки. Нарядные куклы, когда-то с любовью сделанные из лоскутков, одиноко стояли на комоде. И казалось, о них все забыли. Не до игры ведь было. Эти страшные годы даже улыбку согнали с детского лица. Не потому ли так грустен поблекший, тихий взгляд моей бабушки?

Она не была на фронте, не участвовала в боях. Просто прилаживалась к плугу и бороне вместо лошади. Пахала землю и убирала урожай. Работала, как все, до хрипоты, до ломоты в спине. Как будто о ней писал О. Поскребышев в своих стихах: «Все выносила без жалоб и рыданий, изламываясь, силы не щадя …». Работала так, что, казалось, двоим взрослым не осилить. Будто забыли вовсе слово «усталость». Начинали работать до рассвета, иногда оставались ночевать в поле, а наутро снова к плугу.

Работали неистово, вперегонки. Лишь бы помочь родным, милым, тем, кто на фронте. Лишь бы отцы и деды вернулись домой, а «врагам устроили ад».

Серп мозолил руки до крови, но она не чувствовала боли. Боль была в душе и разрывала грудь на части. Страшное горе вошло в их дом. Когда младший брат торопился в поле за очередной телегой пшеницы, попал под лошадь.

Разве когда-нибудь забудешь об этом?! И всю свою жизнь будешь помнить слова рыдающей матери, просящей прощения у умирающего сына за то, что не могла накормить кровиночку досыта. Ведь на столе давно не видели хлеба. Были лишь застревающие в горле лепешки из лебеды и листьев липы. Но считалось, что дома и стены кормят. Нужно было все отправлять на фронт … Понимали это и дети, как бы ни трепетало и ни булькало внутри от голода … Разрывалось сердце от боли.

Казалось, что все по плечу: сеять, косить, пахать, корчевать пни, строить дороги, рубить лес …

Но однажды не выдержала …

На лесозаготовках, когда поднимали огромные бревна, внутри рвалось все, хотелось выть волком от усталости и бессилия. И тогда на рассвете решили вместе с подругой вернуться в деревню. Тридцать верст шли пешком, добрались, изнеможенные, посиневшие от голода и усталости. Два дня пролежали в лихорадке. На следующий день пришла разнарядка из района – отправить обратно. Тревожили душу и страх, и стыд за свою слабость. Голова была полна тяжелыми мыслями. Но трудились, казалось, насмерть. Не зря говорят, что дети войны невысокого роста. Ведь война хлестала такими ударами и с такою силой давила на детские плечи, где уж им до роста. Работали, слизывая горький пот с губ. Молились. Не за себя, а за родных, за отцов, только бы вернулись с фронта.

Но разъела всю душу матери и детей весточка – не вернется отец. Рвется сердце в клочья. Слышен в дальнем поле как будто волчий вой. Это рыдают женщины-крестьянки – главные кормилицы фронта.

Но они поднимают головы, и снова им все по силе.

Ведь это матери-богатыри. А рядом – их дети, повзрослевшие в годы войны.

Смертный бой и смертная работа.

Не сказать – где было тяжелей.

Два огромных, два великих фронта

Довелось держать ему и ей.

Ласково поглаживаю натруженные ладони моей прабабушки. Я сейчас их по-особому понимаю. Подвиг, совершенный ради свободы Отечества, – это наполовину и ваш подвиг. Вы выстояли, вынесли все, выстрадали свою Победу.

Я вас люблю. Спасибо

Олеся МАТВЕЕВА, ученица 9-го класса:

– Нам все время говорят: «Мир не должен забывать ужасы войны, разруху, страдания и гибель миллионов. Вы должны помнить о войне, о героизме и мужестве прошедших ее. Бороться за мир – обязанность всех живущих на Земле…»

А я все время вспоминаю слова моего деда, произнесенные как-то раз 9 Мая несколько лет назад. Это было первое 9 Мая, которое мы встречали без моих прабабушки и прадедушки. Встречали без них, потому что они умерли в том году. Точнее, прабабушка умерла гораздо раньше, она сильно болела последнее время, а прадедушка как раз тогда. Наверное, именно в то 9 Мая я в первый раз по-настоящему и в полной мере ощутила и поняла, что такое «праздник со слезами на глазах…». Посмотрев в полной тишине парад на Красной площади, мы встали за столом и дед сказал то, что я не забуду никогда: «Он так хотел это все забыть».

Я не буду писать о том, что война коснулась всех. Это и так понятно. Не буду писать, что практически в каждой семье кто-то не вернулся с войны. Не буду писать и о том, что все меньше остается ветеранов, глаза которых до сих пор пронизаны болью и ужасом того страшного времени.

А напишу лучше о том, какими чистыми и светлыми были мои прабабушка и прадедушка. Как пронесли сквозь войну свои чувства. Как выжили и подарили жизнь нам, своим потомкам.

Они встретились в институте и влюбились друг в друга. А потом началась война. Он очень хотел быть добровольцем, потому что был честным и смелым, а еще очень любил свою Родину. Но в связи с тем, что у него было очень плохое зрение, его не взяли на фронт. Я представляю, как было тяжело моему прадедушке, будучи секретарем комсомольской ячейки, выписывать повестки о мобилизации, а самому оставаться в тылу. В итоге все получилось, как показывают в военных фильмах: он выписал повестку самому себе, заколотил двери и окна, повесил доску с надписью «Все ушли на фронт» и… ушел на фронт. Именно с войны у него осталась привычка связывать дужки очков за головой резинкой, чтобы они не падали тогда от взрывов и бега.

Он никогда не рассказывал мне о войне. Всегда как-то отшучивался, если я задавала ему какие-то вопросы. Да я, собственно, и не очень-то задавала, потому что маленькая была и не особенно понимала. Все, что я о нем знаю, мне рассказали уже потом родители и дедушка с бабушкой.

Он никогда не говорил со мной о войне. Потому что воевал в составе артиллерийского расчета и был там наводчиком. Потому что не только наводил орудие на цель, выбирая, куда стрелять, но и видел последствия взрывов. Наверное, поэтому и хотел все забыть.

Однажды рядом с его расчетом взорвался вражеский снаряд. Взрывной волной с него сорвало очки. Все вокруг громко хохотали, видя, как он ползает по земле и ищет их, руками ощупывая землю перед собой. На этом военные действия для моего прадедушки закончились.

Однажды, перебирая старые бумаги, мы с папой нашли потрепанную записную книжку. Оказалось, что эта записная книжка сохранилась еще с войны. В ней прабабушка и прадедушка, находясь в осажденном городе, писали друг другу записки в те дни, когда не виделись из-за того, что попадали в разные рабочие смены: «Здравствуй, мой милый! Я ушла сегодня раньше и опять тебя не увидела. Так хотела побыть с тобой хотя бы пару часов. Но надо идти. Люблю тебя…»

«Прости меня, любимая. Я пришел, а ты уже спишь. Я не стал тебя будить. Да и сам с ног валюсь. Люблю тебя…»

«Здравствуй, Витюша! Вот опять не увиделись, так жаль. Там в чугунке пара картофелин вареных. Съешь их. Люблю тебя…»

И в конце каждой записки: – «Люблю тебя».

Я пошла спать, а сама в приоткрытую дверь видела, как мама с папой долго сидели под лампой, читали и держали друг друга за руки.

Мы изучаем Великую Отечественную войну в школе. Мы знаем, кто развязал эту войну и зачем. Знаем, какие основные сражения и когда происходили. Помним основных героев, маршалов, командующих. Имеем общее представление об этом. А что-то конкретное, берущее за душу, свое, родное, мы можем получить только из семейных архивов, рассказов, семейных историй. Тогда, когда осознаем, что это происходило именно с твоими близкими, которых ты видел сам, своими глазами, разговаривал с ними, обнимал, целовал, держал за руку.

Конечно, следует признать, что наше поколение уже не так относится к войне, как предыдущие поколения. Ветеранов все меньше, мы больше узнаем о войне из третьих источников, а не от них, время сглаживает остроту событий. Кто-то из наших сверстников уже наверняка относится к Великой Отечественной войне как всего лишь к эпизоду истории своей страны. Как, например, к Отечественной войне 1812 года. Или к отмене крепостного права.

Но я уверена, что это всего лишь редкие исключения. Я верю, что все люди, отмечающие праздник Великой Победы, отмечают его, понимая и ощущая всю значимость момента, всю торжественность его. Начав взрослеть, я с удивлением для себя заметила, что уже не хочу 9 Мая уходить из дома куда-то гулять и могу просидеть целый день перед телевизором, просматривая фильмы о войне. Что, слушая песню «День Победы», начинаю незаметно для себя подпевать, хотя никогда не учила специально слова, а, оказывается, знаю. Что, встречая ветеранов – в военной форме, с орденами и медалями, с цветами в руках, – невольно вытираю непонятно откуда взявшиеся слезы. Что почему- то всей душой не могу принять, не могу понять и чувствую отвращение к тем, кто называет себя неофашистами, националистами или скинхедами. Что подсознательно, кроме слов Отчизна и Родина, хочу писать с большой буквы слово Победа. И самое главное – чувствую гордость за свою страну. За народ- победитель. За своих прабабушку и прадедушку.

Их, защищавших свою Родину, уже нет. Многих нет. Они не увидят, какой стала страна, родной город, как все изменяется. Мы многого не успели им сказать. Я лично многого не успела. Обидно, что не успела сказать самого главного:

Спасибо.

Я не буду писать о том, что война коснулась всех. Не буду писать, что практически в каждой семье кто-то не вернулся с войны. Не буду писать и о том, что все меньше остается ветеранов, глаза которых до сих пор пронизаны болью и ужасом того страшного времени.

Я просто буду помнить об этом. Всегда.